Рассчитывать Газану и его начальнику маршалу Мортье приходилось лишь на свои силы и на… сгущающиеся сумерки! Ночь давала им шанс более или менее благополучно выскочить из ловушки, которую русские хоть и с грехом пополам, но все же захлопнули!
Мортье принял единственно верное решение попытался под покровом темноты прорваться назад к Дюпону. Наиболее боеспособные части были выстроены в колонну на дороге и под началом самого маршала штыковой атакой проложили себе путь. Около четверти часа в быстро сгущающихся сумерках шла страшная резня! В конце концов якобы Дохтуров приказал своим солдатам расступиться, дав французам «золотой мост» в сторону Дюпона.
Тем временем сам Дюпон еще в районе 16 часов пополудни услышал, что звуки напряженного боя на востоке от него окончательно затихли (это Газан с Милорадовичем завершили свой дневной бой!), и перестал торопиться, полагая, что «брат по оружию» сам справился с русскими и ему нет необходимости спешить тому на помощь. Солдаты Дюпона остановились и стали разбивать бивак. Как вдруг гусарские разъезды принесли тревожную весть: впереди русские и они идут на французов! Это были те самые два батальона Гвоздева, которые Дохтуров бросил на заслон против дивизии Дюпона. Французский генерал первым бросился в атаку, на острие удара оказался прославленный еще со времен Маренго 9-й легкий пехотный полк. Но на этот раз ему не удалось отличиться: два батальона Вятского полка дали французам такой отпор, что они покатились в тыл, теряя убитых и раненых. Тогда вперед выдвинулся 32-й линейный полк – еще более знаменитый своей доблестью! Его солдаты покрыли себя славой еще в начале знаменитой Итальянской кампании Бонапарта в 1796–1797 гг. Они дружно ударили в штыки! Уже в сгущавшихся сумерках завязалась такая кровавая потеха, что, как потом писал Дюпон, «твердость русских равнялась мужеству французов». Почти час противники беспощадно резались! И все же силы были неравны – пара батальонов русских не смогла остановить порыва французов, и дивизия Дюпона проложила дорогу навстречу отступавшим силам Мортье и Газана. (Правда, кое-кто из историков склонен интерпретировать этот бой по-другому: не имея артиллерийской и кавалерийской поддержки, потеряв целый батальон вятчан, пехота Дохтурова вынуждена была пропустить остатки отступавшей головной дивизии Газана.) Так или иначе, но потрепанные французы отошли назад, а рано утром следующего дня принялись переправляться на различных лодках на другой берег Дуная под защиту главных сил Великой армии.
…Между прочим, рассказывали, что, идя во главе прорывавшейся назад дивизии, Мортье, которому услужливые адъютанты предлагали бросить корпус и спастись, переплыв Дунай на лодке в одиночку, обложил их отборной руганью и собственноручно саблей прокладывал себе кровавый путь, преследуемый гренадерами Милорадовича. Видя большое личное мужество Мортье и зная, что им отступать некуда, окружавшие его французы отчаянно бились врукопашную. Не без помощи дивизии Дюпона, но Мортье все же прорвался…
Оценивать результаты Кремского боя весьма непросто. С одной стороны, русские смогли нанести французам сильный удар и заставили их ретироваться на противоположный берег реки, но в то же время им так и не удалось реализовать свое несомненное общее численное превосходство и, вступая в бой по частям (у Милорадовича набралось не более 5–6 тыс., у Дохтурова – едва-едва насчитывалось 3,5–4 тыс., а у Гвоздева – меньше 2 тыс.), они не смогли разгромить французов, у которых приняло участие в бою не более 10 тыс. человек. В то же время французы потеряли (по их данным) от 2500 до 3000 человек, а русские (опять-таки по их сведениям) примерно столько же – 2500–3500 человек. (Любопытно, но, как это водится испокон веков, противники по-разному оценивают не только свои, но и чужие потери. Так вот, по русским данным, французы потеряли более 5 с половиной тысяч убитых, раненых и пленных; по французским – русские, естественно, больше – 4 тыс.) Если у французов попал в плен по собственной то ли трусости, то ли нерасторопности генерал Грендорж, которого потом судил военный трибунал, то у союзников – …автора обходного маневра Дохтурова австрийского генерал-квартирмейстера Шмидта первый же вражеский выстрел уложил наповал.
…Кстати, за Кремс австрийский император наградил Кутузова престижным военным орденом Марии-Терезии Большого Креста. Среди русских этой высшей боевой наградой Австрии до него награждались лишь «русский Марс» генералиссимус Суворов и цесаревич Константин Павлович за Италийский и Швейцарский походы 1799 г…
Бонапарт по орудийному гулу догадывался, что на противоположном берегу Дуная его маршал попал со своим корпусом в большую передрягу, из которой может и не выйти живым. Ничем помочь Мортье французский император не смог. Попытка переправить ему на подмогу через полноводный и широкий Дунай корпуса Сульта и Бернадотта провалилась из-за плотного огня умело выставленных вдоль берега Дуная русских батарей. Встревоженный, он не единожды отправлял своих свитских офицеров разузнать, что же там происходит на самом деле. Когда ситуация прояснилась, он, несмотря на потерю 5 орудий и 3 орлов со штандартов, с облегчением перевел дух: «…дела Мортье не так плохи, как я думал вначале…» «Джокер» Мортье не справился с поставленной задачей, и его корпус убрали с авансцены военных действий. Потрепанную дивизию Газана Бонапарт отправил на отдых, то же самое вскоре проделал он и с дивизиями Дюпона и Дюмонсо. Больше участия в боях кампании 1805 г. они уже не принимали.
И тем не менее нельзя не признать, что с тактической точки зрения русской стороной бой был организован крайне неудачно, а ход сражения свидетельствовал, что французские генералы очень умело использовали особенности местности, создавали численный перевес (в целом имея намного меньше войск) на главных участках боя, проявляли большую инициативу. Несмотря на свойственную русским солдатам отвагу, результаты боя нельзя признать действительно удовлетворительными. Русское командование в минимальной степени смогло использовать открывавшийся шанс для полного разгрома отдельного французского корпуса, что и дало возможность противнику уйти от полного поражения. Бесспорно, русские генералы и сам Кутузов в рапортах представляли Кремскую баталию как победу, и это действительно можно назвать успехом. Так или иначе, но в отечественной литературе принято считать «побоище» под Кремсом серьезным успехом и первой победой русских над наполеоновской армией, правда, под началом его маршала Мортье. Моральное превосходство французов после громкого успеха под Ульмом оказалось поколебленным. Пора дешевых побед Бонапарта, как это порой пишут отечественные историки, прошла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});