Разрешение выпускать и приобретать только именные акции было направлено на обеспечение прозрачности их оборота. Но эта прозрачность в значительной степени утрачена введением в оборот ценных бумаг фигуры номинального держателя акций. Это – представитель фактического держателя, собственника акций, которого не знает никто, кроме тех, кто обеспечивает его конфиденциальность. Тем самым истинная прозрачность оборотных операций с акциями исчезает. И лица, крайне заинтересованные знать, с кем же они фактически имеют дело, лишены такой возможности.
В аналогичном положении находятся акционеры того же АО, в котором акции представлены номинальными держателями. Акционеры, как правило, легальным путем не могут узнать, кто же фактически принимает невыгодные для них решения, кому и почему такие решения действительно выгодны. Возможности раскрытия фактических держателей акций, представленных номинальными держателями, для заинтересованных лиц должны быть максимально расширены. Здесь следует, по нашему мнению, ввести реальную прозрачность. Особенно важным это представляется в связи с тем, что акции все более активно превращаются в бездокументарные ценные бумаги, механизм движения которых целиком передан в компетенцию ограниченного круга профессиональных участников рынка ценных бумаг, а само правовое положение именных ценных бумаг в бездокументарной форме во многом сходно с положением ордерных ценных бумаг.[46]
В плане усиления защищенности публичных и других правомерных интересов участников операций со звеньями корпоративных объединений можно было бы рекомендовать установление общей ответственности последних за результаты согласованных действий. Целесообразно, в частности, изменить статью 94 ГК, откуда следует исключить абсолютное правило о том, что дочерняя организация не отвечает по долгам своей основной организации. Текст статьи в полной мере должен быть согласован с нормами ГК, устанавливающими недействительность любых правовых действий, направленных на уклонение от исполнения обязательства или от ответственности за его нарушение (см. пункт 3 статьи 158, пункт 5 статьи 350 ГК).
Желательно также распространить на некоторые сферы рыночных отношений, особенно на инвестиционные отношения, правило пункта 9–2 статьи 14 Указа Президента Республики Казахстан, имеющего силу Закона, от 27 января 1996 г. «О недрах и недропользовании» о том, что недропользователь имеет полную возможность передать свои права по контракту с компетентным органом дочерней организации, оставаясь при этом гарантом с солидарной ответственностью за полное исполнение дочеркой обязательств по недропользованию.
Далее следовало бы обратить внимание на участие в рыночном обороте таких объединений коммерческих юридических лиц, какими являются так называемые финансово-промышленные группы. Казахстанскому законодательству такие объединения официально неизвестны, хотя термин нередко применяется на практике и даже одно время готовился проект закона о подобном объединении.
В России же действует Федеральный закон о финансово-промышленных группах от 30 ноября 1995 г. Статья 2 российского Закона под финансово-промышленной группой (далее – ФПГ) понимает: а) совокупность юридических лиц, действующих как основное и дочерние общества; для признания такой совокупности финансово-промышленной группой необходимо заключение сторонами договора о создании ФПГ (статьи 1–3 Закона о ФПГ); б) совокупность юридических лиц, полностью или частично объединивших свои материальные ресурсы на основе договора о финансово-промышленной группе. В финансово-промышленных группах, образованных без модели «холдинг-дочерка», участники договором учреждают центральную компанию ФПГ, которая выступает в силу договора о ФПГ от имени участников.
Участники ФПГ действуют согласованно. Выполняя общую задачу, они отвечают солидарно по общим обязательствам перед третьими лицами, что вполне соответствует требованиям пункта 2 статьи 287 ГК РК. Российский Закон связывает участников ФПГ организационными узами, запрещая им вступать в другую ФПГ (пункт 2 статьи 3 Закона о ФПГ). Группа подлежит обязательной государственной регистрации в определенном составе участников. Но финансово-промышленная группа как таковая не является юридическим лицом. За пределами обязательства, совместно заключенного участниками группы с третьим лицом, каждый из них выступает и отвечает в рыночном обороте самостоятельно, например, при заключении договора только одним участником; в обязательствах из причинения вреда и т. п. Да и в тех случаях, когда стороной в договоре с третьим лицом названа группа как таковая, ответственность по договору несут участники, подписавшие его от своего имени либо через своих представителей (обычно – центральная компания промышленно-финансовой группы).
В Казахстане нет специального законодательства о промышленно-финансовых группах. Это затрудняет контроль за подобными образованиями. Но пробел может быть в некоторой степени восполнен договором о совместной деятельности, ведущей к образованию простого товарищества (для юридических лиц – консорциума – статья 233 ГК). При этом, однако, следует учитывать, что по некоторым своим признакам ФПГ принципиально отличается от консорциума. Консорциум и договор о его образовании не подлежат обязательной государственной регистрации. Нет законодательного запрета на то, чтобы юридическое лицо одновременно было участником нескольких консорциумов. Законодательство о финансово-промышленных группах регулирует в некоторой части внутригрупповые отношения между участниками. При образовании же консорциума внутренние отношения участников определяются консорциальным договором, в то время как отдельные отношения взаимные права и обязанности желательно определять императивными требованиями законодательства, что серьезно облегчило бы целесообразный государственный надзор и контроль.
Более сложные проблемы надзора, контроля и защиты публичных интересов и правомерных интересов третьих лиц возникают в ситуации, когда юридические лица, фактически действуя согласованно и подчиняясь общей воле, не составляют юридически значимых документов, определяющих их взаимные права и обязанности. Это чрезвычайно затрудняет принятие каких-либо мер контроля или запрета. Между тем подобные группы нередко приобретают господствующее влияние на рынке, используют его в своих интересах, прекрасно знают своих друзей и противников, умело оценивая реальную экономическую ситуацию.
Такие группы действовали и сегодня, очевидно, действуют и в России, и в Казахстане. Достаточно вспомнить мощную группу “Trans World Group” (TWG), которая длительное время фактически господствовала в некоторых областях добычи и производства цветных металлов и в Казахстане, и в России.
Результаты совершаемых действий очевидны, а доказательства согласованности действий – недостаточны. В Казахстане это приводило и к грубым юридическим нарушениям.
Две подобные группы, которые были в прошлом связаны договором о совместной деятельности, вступили в постоянный глубокий конфликт, участники которого с каждой стороны объединяли значительное число юридических лиц. Так, в январе 1999 г. в Верховном суде РК по иску генерального прокурора Республики Казахстан было рассмотрено дело, по которому проходило 6 истцов и 22 ответчика. Участники каждой из сторон явно были связаны общей волей, но их взаимозависимость не подтверждалась никаким юридически значимым документом. Взаимоотношения конкретных истцов с конкретными ответчиками основывались на индивидуально заключенных договорах, которые, кстати, содержали арбитражную оговорку, указывающую на Лондонский международный арбитражный (третейский) суд. Несмотря на все это, Верховный суд объединил суммы всех претензий и взыскал с ответчиков солидарно около трехсот миллионов долларов.[47] Решение по этому сложнейшему делу по существу не ссылается ни на одну обосновывающую норму гражданского материального законодательства.
Подобный способ защиты нарушенных гражданских прав – дорога к произволу, которая может быть надежно перекрыта только продуманной системой надзора и контроля над согласованными действиями юридических лиц, не связанных единым формальным договором о совместной деятельности, если такие действия существенно и неоправданно нарушают интересы третьих лиц и публичные интересы.
Найти подобную согласованность весьма трудно, поскольку она может основываться на многих чисто личных связях и отношениях: родство, служебная зависимость, совместная деятельность в другой области, прочные дружеские, доверительные связи и многое другое.
Более широко, нежели это делается в настоящее время, нужно использовать понятие «аффилиированных лиц». Это понятие медленно входит в наш гражданский оборот, но уже весьма активно применяется зарубежным гражданским законодательством. В настоящее время оно в Казахстане применяется лишь в некоторых законах, причем каждый закон сам определяет и содержание, и границы применимости данного понятия. Следует придать ему более общее и более четкое значение как основание признания определенных правовых действий недействительными и расширения сферы возможной субсидиарной, а может быть, и солидарной ответственности.