Читать интересную книгу Идет, скачет по горам - Ежи Анджеевский

— Бежим отсюда! — гнусаво говорит Уильям Уайт, беря под руку Робера Нодена, — через минуту нам на голову свалится весь Олимп с полным комплектом богов и потоками разбавленной амброзии. Это выше моих сил, да и твоих, думаю, тоже. Пошли, рискнем прорваться к какой-нибудь кормушке, авось удастся промочить горло стаканчиком виски. Будь у меня власть Калигулы, половину бы этих людей велел разогнать, а остальных посадить в клетку.

На что Ноден, спокойно протирая очки:

— Милосердный Господь знал, что делал, сотворив тебя всего лишь писателем.

— Мой отец, пастор, был иного мнения, но это не важно. Меня взбесил этот старый комедиант и мистификатор, даже живот схватило от словесной клизмы. Готов поспорить на тысячу долларов, что завтра поутру, после освежающего душа, он старательно превратит в слова этот мыльный пузырь, еще чуток поддует, разукрасит завитушками и издаст в пятидесяти пяти экземплярах в одном из этих ваших «Наварр» или «Лафюма». Послушай, Ноден, вы деградируете.

— Мы?

— К тебе это не относится, у тебя мать — русская. Твое здоровье! Видал рожи этих кретинов вокруг? Чудовища в климаксе, свора оголодавших онанистов и импотентов. Ортис — это я понимаю, но он испанец, у него яйца настоящего мужчины.

— Мы не деградируем, — говорит Ноден, — мы всего лишь…

Но в этот момент Уайт хватает его за руку.

— Погоди!

— Что случилось?

— Минуточку. У меня идея. Точно. Послушай, двое юнцов, девушка и паренек. Восемнадцать, девятнадцать лет, не больше. Может, даже по семнадцати. Впрочем, это не важно. Важно, что совсем молоденькие. И оба из так называемых хороших семей. Старые добропорядочные богатые бостонские семьи. Ты слушаешь?

— Продолжай, — говорит Ноден.

— Представляешь, что за типажи? Выпестованные, сложены, как боги. Красивые, здоровые, но внутри — труха. Прямо тебе мощи, ткнешь пальцем — рассыплются. Любят друг друга. Ну да, вроде бы любят. Или даже обручены? Это, пожалуй, недурно. Во всяком случае, если они уже трахаются, ни ему, ни ей это особого удовольствия не доставляет. Им вообще ничто не в радость. И вот однажды…

— Что значит: однажды?

— Не перебивай. Это значит, что я еще точно не знаю, при каких обстоятельствах они встречают третьего, настоящего мужчину. Постой! Это может случиться во время уик-энда, да, и в сценическом плане это неплохо, единство времени и места, я люблю, когда все плотно увязано. Жарища, парит как перед грозой…

— Почему перед грозой? Играй на контрастах.

— Снег? Не люблю снег, и вообще зиму не люблю, слишком много надо на себя напяливать. Хотя, возможно, ты прав. Грозу уже действительно затаскали. Ливень? Постоянный аккомпанемент проливного дождя?

Ноден снимает очки, протирает.

— А нельзя попроще, без грозы и без ливня?

— Господь с тобой, дружище! — Уайт на это, — какая-то погода ведь должна быть. Гроза и жара или проливной дождь — мне нравится, а тебе? ты хоть раз показал деревья в цвету или в летнем убранстве? В твоих фильмах пейзаж всегда голый, хмурый.

— Давай дальше, — бормочет Ноден.

— С уик-эндом — хорошая мысль. Вся история раскрутится за одну ночь. Все-таки жаркую. От грозы я могу отказаться, а от жары — нет! Жара необходима. Душный давящий зной, когда любая одежда в тягость и телу хочется наготы. Стоп. Телу хочется наготы, это неплохо звучит, может подойти для названия. Как тебе кажется?

— Давай дальше, — повторяет Ноден.

— Правильно, ты же еще не знаешь, о чем пойдет речь. Итак, с жарой решено. Местность лучше всего пустынная, где-нибудь в лесу, у озера. Мужчину этого я пока ясно не вижу. То есть я знаю, что это за тип — образцовый экземпляр самца, понимаешь? эдакий Ортис, только в лучшей физической форме, в самом соку мужик, ну и помоложе, лет около сорока. Но кто он, чем занимается и тому подобное…впрочем, сейчас это не столь важно. Собственно, даже и не нужно до конца прояснять, что он из себя представляет, ну конечно, так будет лучше, некоторая недоговоренность, намеки, щенкам тоже незачем много про него знать. Что касается действия — в общем-то, почти ничего не происходит. Под вечер щенки приезжают на машине, введение в ситуацию, потом неожиданно появляется этот тип, знаешь, не спали они друг с другом еще, не нужно, пусть это будет их первая ночь, конечно! Обручены, да, но она — девственница, да и он еще никогда ни с кем. И когда этот субъект возникнет, они могут даже обрадоваться, что дело с постелью откладывается. Атмосфера постепенно сгущается, тут, естественно, и спиртное, но самое главное: пока то да се, как девушка, так и парень начинают понимать, что незнакомец — именно тот человек, в котором они действительно нуждаются. Минуточку! — он отхлебнул виски, — речи нет, чтобы кто-нибудь из них отправился с ним в постель, это было бы слишком просто. Он, да, он бы не прочь переспать и с девочкой, и с мальчиком, и они безошибочным чутьем щенячьей молодости, конечно же, это угадывают. Постой, а если все-таки? нет, не те ребята, смелости не хватит. Их, в сущности, устраивает некая условность: они друг друга любят и будут друг другу принадлежать. И что же в этой ситуации делают прелестные слабаки? Оба ошеломлены и напуганы взыгравшими в них страстями, мальчик еще больше, чем девочка. Послушай, Ноден, а это и впрямь недурное заглавие: «Телу хочется наготы». Оно все больше мне нравится. Телу хочется наготы. Разумеется, ни юноша, ни девушка не должны знать, что этот тип делает авансы им обоим. Каждый из них ощущает опасность, грозящую лично ему. Правильно?

— И что они делают?

— Решают от него избавиться. Раз и навсегда. Приканчивают его. Я еще не знаю, как до этого дойдет и как будет выглядеть само убийство, во всяком случае они должны это сделать так, чтобы зритель уходил из театра почти в полной уверенности, что виновники преступления никогда не будут разоблачены. Это очень существенно. Не акт правосудия определит наказание — они накажут сами себя. Во-первых: они теперь навсегда связаны тайной, и во-вторых, оба, убрав этого типа, осознают, что угробили редкостный шанс. Может, где-нибудь в самом конце стоило бы им себя выдать, признаться, что оба были в одинаковой ситуации вожделенных и вожделеющих, хотя, кто его знает? может, оно и не обязательно, впрочем, это уже детали. Ну как?

— Пиши, — говорит Ноден.

— Знаешь, я пошлю завтра Аллару громадный букет орхидей. Не разозли меня его речуга, эта идея, возможно, не пришла бы мне в голову. Завтра посылаю букет и сажусь за машинку.

— Сколько времени ты будешь писать?

— Недель шесть, от силы два месяца.

— До конца мая?

— Именно. Если считать, что на протяжении этих двух месяцев мне удастся полностью избежать неприятных сюрпризов, ну и, допустим, не разразится ядерная война.

Теперь Ноден в свою очередь задумывается и, помолчав, говорит:

— Если ты не против, то есть если моя особа, в частности, тебя устраивает, я бы мог осенью показать прапремьеру в Париже.

В первый момент Уайт несколько ошарашен.

— Ты?

— Да, если ты помнишь, я всегда интересовался театром. Разумеется, театр это не кино, однако…

— Постой! — прерывает его Уайт, — это мысль. Люблю такие эксперименты. У тебя громкое имя. Театральный дебют. Казан[32] лопнет от злости. Да, да, это становится интересным. Думаешь, мой банковский счет согласится?

— С твоим счетом мы наверняка поладим. Что же касается исполнителей, у меня есть кое-какие идеи.

Уайт вторично вынужден почесать себе нос.

— О!

— Ты видел мои «Ночные забавы»?

— Я видел все твои фильмы.

— Значит, ты представляешь, кто такой Жан Клуар?

— Ты его имеешь в виду?

— Он здесь, если хочешь, могу тебя с ним познакомить. Судя по тому, что ты рассказал, мальчик тебе пока видится эдаким эталоном здоровой красоты. Но не это главное, поверь. Они оба должны прежде всего создавать вокруг себя крайне притягательную атмосферу секса, это основное условие, особенно парень, его роль и трудней, и рискованней. Такую роль мог бы сыграть Перкинс, но он староват, Делон? вот он, по-моему, чересчур красив. Закон контрастов, мой дорогой! я почти всегда к нему прибегаю, когда надо решить какую-нибудь проблему. Парочка плакатно-красивых щенков, как ты их называешь, — да это ж все равно, что при игре на рояле пережимать педаль. Никак не могу понять, почему актрисы в роли леди Макбет всем своим обликом, голосом, гримом подчеркивают ее демоничность, а Яго, например, обязательно должен иметь внешность «черного персонажа». Если бы я ставил «Макбета» или «Отелло», она б у меня была белокурой девушкой с невинным личиком, а Яго — обаятельным мужчиной. Вот тогда черные характеры бы заиграли во всю мощь. Клуар не красавец, но есть в нем нечто такое, что позволит зрителям поверить: твой соблазнитель и на него может сделать стойку.

— Дорогой Ноден, — в нос говорит Уайт, — я начинаю подозревать, что не только мой соблазнитель испытывает подобные чувства.