Читать интересную книгу Кофе с ограблением - Катарина Ингельман-Сунберг

– Послушайте, не грустите. Мы решили нашу проблему, – сказал он. – Мы спрячем банкноты в водосточную трубу. Милые дамы, кто может одолжить колготки?

– У меня есть такие, обычные, – сообщила Марта.

– А у меня пара современных, с узором, – сказала Стина.

– Мои не совсем современные, но у них крепкая пятка, – внесла свою лепту Анна-Грета.

– Тогда так, – подвел итог Грабли. – У нас осталось примерно девять тысяч пятисоткроновых купюр, если я правильно посчитал. Мы засунем их в колготки, потом мне понадобится только обмотать их полиэтиленом и веревкой.

Настроение у всех сразу улучшилось, и появилась бутылка шампанского. Они заказали еще один праздничный пакет с ужином из трех блюд плюс мармелад и закончили вечер исполнением «Скрытого бога», в то время как Грабли аккомпанировал им на рояле. Все образуется, подумала Марта. А как же иначе.

На следующее утро Марта сходила в город и приобрела черные мешки для мусора, а Грабли посетил лавку, где продавались товары для владельцев маломерных судов, и купил промасленный шнур. Стина, в свою очередь, обзавелась тремя новыми парами колготок в магазине отеля, и Анна-Грета тут же забрала себе одну из них, поскольку они выглядели по-настоящему красивыми, и заявила, что ее старые вполне сгодятся для денег. Потом они тщательно заперли дверь номера на замок и начали засовывать одну пятисотку за другой в колготки. Поскольку у Анны-Грета были длинные ноги, предмет ее одежды пошел в дело первым, и тогда оказалось, что на всю сумму надо всего две пары. Грабли завязал колготки профессиональными морскими узлами, после чего Гений засунул длинные колбаски из денег в два черных мешка для мусора. И в довершение ко всему Грабли связал их вместе крепким, пахнущим дегтем марлинем, что тоже оказалось кстати, поскольку колготки Анны-Греты были старыми и отдавали по2том.

– Ну, вот и все, – сказал Гений с задорным мальчишеским блеском в глазах. – И ты гарантируешь, что веревка выдержит? – спросил он, повернувшись к Граблям.

– Я никогда не промахивался с этим раньше, а сейчас к тому же на всякий случай использовал два шнура, двойные узлы и булинь, – сообщил тот.

После такого ответа все сомнения отпали, и на следующее утро, когда мужчины как обычно проснулись около пяти часов с целью опорожнить мочевой пузырь, они оделись и постучали к дамам, чтобы приступить к делу. В то время как Грабли держал веревки, они опустили с балкона черную, напоминающую шланг кишку в водосточную трубу. Поскольку они плотно связали банкноты, прежде чем засунули их в колготки, имеющая не более двух метров в длину денежная колбаса заняла в ней очень мало места. Поэтому, даже если скорость воды в ней должна была несколько уменьшиться, все равно не до такой степени, чтобы вызвать подозрения. Во всяком случае, по расчетам Гения. Наконец они закрепили все при помощи специальных узлов Граблей, и, поскольку марлинь по цвету не отличался от самой трубы, его нельзя было заметить сверху, и даже никакой прорицатель не смог бы определить, что там находятся почти пять миллионов крон.

Прошел где-то час, прежде чем мужчины закончили свою работу, и движение транспорта по улице Шеппсбрун уже начало медленно набирать обороты. В то время как солнце поднималось все выше, довольная пятерка хористов коротала время за столом. На этот раз они довольствовались обычным континентальным завтраком, но заказали по-настоящему эксклюзивное шампанское. Они выполнили свою задачу, и об их большом деле с картинами напоминала только пустая черная сумка на колесиках фирмы «Урбаниста». К сожалению, с множеством следов ДНК членов «Шайки пенсионеров».

35

Потом наступил день, который они старались отодвинуть как можно дальше, – день, когда им следовало заявить о своих преступлениях в полицию. Марта думала, что они сделают это в маленьком, по-домашнему уютном местном участке, где она в спокойной обстановке могла бы поговорить с каким-нибудь милым констеблем. Но здание полиции в Старом городе с красивым красным фонарем над дверью было закрыто, поэтому им пришлось обратиться в Крунуберг, огромный комплекс на Кунгсхольмене со следственным изолятором и всем таким. И при виде гигантского сооружения из красного кирпича Марта вздрогнула, растерялась, почувствовав себя настоящим преступником, и прошло время, прежде чем она вспомнила, зачем пришла. Со своими подельниками и сумкой-тележкой на буксире она остановилась перед стойкой дежурного, вытаращила глаза на стоявшую там сотрудницу и сказала:

– Я хотела бы заявить о преступлении.

– Ага, вас обокрали?

– Нет, дело касается похищения.

– Похищения? – Девушка побледнела и нажала клавишу прямой связи. Марта не могла слышать, что она сказала, но сразу же появился большой и сильный полицейский. Он выглядел совсем не таким милым, как она представляла себе, и, когда она сделала реверанс, он, похоже, удивился.

– Сюда, – сказал он.

– А как же мои друзья? – запротестовала Марта.

– Неужели вы собираетесь заявить о преступлении все вместе?

– Да, об одном и том же, – сообщила Марта и сама заметила, как по-дурацки это звучит.

– Для начала хватит одного из вас, – сказал полицейский и показал ей путь в комнату для допросов, где сел за свой компьютер.

– Ну?

– Да, я, значит, хотела заявить о краже, – начала она и чуточку покраснела.

– Вот как, и ни о чем больше?

– Собственно, это было похищение.

– Извините, но вы должны объясниться.

– Вы знаете о краже в Национальном музее. Мы совершили ее. Я и мои друзья.

– И вы, выходит, присвоили две самые известные в истории искусства картины? – спросил он с ироническими нотками в голосе. – И при этом не оставили никаких следов?

– Да, фактически, и никто нас не обнаружил.

– Ага, я понимаю, – проворчал полицейский и бросил взгляд на часы. – Но скажите мне, вы говорили о похищении. О чем речь?

– Ну, ничего особенного. Мы похитили картины из Национального музея.

– Вот как, действительно. И как вы это сделали?

– Сняли их и положили на ролятор.

– Ага, да, я понимаю, и потом вывезли их на улицу. Вы хотите признаться еще в каких-то противоправных действиях?

Марта задумалась. Надо ли ей рассказывать о сейфе с ценными вещами? Пусть даже та кража почти ничего не дала и вряд ли могла повлиять на наказание, но в душе она гордилась ею. Кому еще удавалось совершить преступление в банных халатах в Гранд-отеле?

– Собственно, мы не новички на воровском поприще, – сказала она. – До похищения картин мы еще ограбили сейф в Гранд-отеле.

– Ага, и его тоже. Надо же так постараться. А это вы как сделали?

– Мы закоротили проводку к шкафчикам, а потом усыпили всех беленой и коноплей.

– Да, естественно, я понимаю, – сказал полицейский, который пока так ничего и не занес в свой компьютер. – Что вы сделали потом?

– Разделили добычу, конечно.

– Да, ясное дело, и вы занимались этим у себя дома?

– Нет, мы, собственно, живем в доме престарелых «Диамант», но мы сбежали. Сейчас переехали в Гранд-отель, там все и происходило.

– Вот как. Вы, значит, сбежали?

– Да, в богадельне плохо кормили, и потом нас запирали там. Тогда мы взяли такси и уехали оттуда.

– Ага, да, – сказал констебль и почесал лоб. – Когда вас заперли, вы, значит, взяли такси…

– Да, до Гранд-отеля. И там спланировали кражу картин. К сожалению, не все вышло, как мы задумали, – продолжила Марта и немного смутилась, поскольку пришла очередь рассказать, как по-дурацки все получилось. – Перед тем как нам надо было идти за выкупом за картины, разыгрался шторм, и все деньги исчезли. На автомобильной палубе, значит.

– Ничего себе! – воскликнул полицейский и постарался сохранить серьезность. – Деньги исчезли на автомобильной палубе. То есть у стойки дежурного администратора?

Но Марта не слышала его, погруженная в собственные мысли.

– Но, наверное, это была судьба, вы знаете. Не может везти до бесконечности. Поэтому пропажа выкупа выглядит вполне закономерной, но меня беспокоят картины. Они исчезли.

– Какие картины?

– Которые мы украли, конечно. Мы повесили их на стену, уезжая за выкупом, а когда вернулись, они исчезли. – Марта выглядела очень несчастной.

Полицейский вздохнул.

– И что это были за картины?

– Моне и Ренуар, наверное, вы читали в газетах?

– Естественно, я просто хотел проверить, имеете ли вы в виду те же самые картины, – извинился констебль.

– И больше всего меня беспокоит, – продолжила Марта, – что никто, пожалуй, не понимает, насколько они ценные.

– То, что Ренуар и Моне стоят больших денег, знает любой человек.

– Все правильно, но мы нарисовали парусник на пейзаже Моне.