с ней что-то случилось? Вдруг ее похитили или еще хуже? Вдруг отец ребенка решил от нее избавиться?
— У вас есть основания предполагать такое?
Виктор пожал плечами. Эмма предпочла промолчать.
Жизнь всегда норовит дать под дых.
ГЛАВА 27
Жизнь всегда норовит дать под дых.
— Доктора Стил просят пройти во вторую палату.
Эмма вздохнула и вернулась к реальности. Тейлор придется подождать.
Шейла выглядела скверно. Кожа приобрела пепельный оттенок, сатурация падала.
Она выбивается из сил. Нужно что-то сделать. И немедленно. В очереди еще двенадцать пациентов, и двоих из них я даже не осмотрела. Надеюсь, они хотя бы дышат. Меня позовут, если они начнут умирать. Если заметят, конечно.
Она отправила сообщения в отделение интенсивной терапии и нефрологу Шейлы, а потом отправилась к Сэлу. По пути она наткнулась на Джуди — сегодняшнюю дежурную медсестру.
— Ты можешь позвонить доктору Крампу и сказать, что его жена в неотложке? Она хочет его видеть.
Джуди озадаченно посмотрела на Эмму.
Она считает, что я сама должна ему позвонить. Она права. Должна. Но просто не могу. Не сейчас.
Медсестра вздохнула и ушла. Фейт позвонила в токсикологический центр, и там посоветовали активированный уголь, хотя с момента отравления прошло уже несколько часов.
Для абсорбции уже поздновато, но передозировки аспирина опасны. Таблетки слипаются в комки и остаются в желудке часами. Активированный уголь частично решает эту проблему. Пусть он не поможет, но и не повредит.
— Какие указания? — спросил Сэл.
— Нужна капельница с бикарбонатом во второй палате.
— Почечная недостаточность?
— Передозировка аспирина.
— Сто лет уже не видал. Острая или хроническая?
В большинстве случаев передозировки аспирина были хроническими. Пожилые люди забывали, что уже приняли таблетки, и принимали вторую дозу. А потом еще. Дальше появлялись слабость и головокружение, но в неотложке пациенты с такими симптомами попадались каждый день. Хроническую передозировку было легко пропустить. Но тут совсем другой случай.
— Острая. Преднамеренная.
— Ого! Мы знаем, сколько и когда?
— Прошлым вечером. Она приняла пригоршню, что бы это ни значило.
— Еще что-нибудь принимала?
— Насколько известно, нет.
— Хорошо. Я принесу бикарбонат. Это поможет подщелочить мочу и ускорить выведение. Кстати, доктор Стил, вы уже слышали о вчерашнем случае?
Очередная гадость, не иначе.
— Еще нет. Что там?
— Очередная передозировка с устойчивостью к налоксону. Пациент завелся только после четвертой дозы.
— Справился?
— До интенсивной терапии доехал.
— От твоей приятельницы из токсикологического центра были новости?
— Я с ней сегодня встречаюсь. Поедем вместе?
— Не сегодня. Спасибо, Сэл. Пожалуйста, держи меня в курсе. И давай-ка поскорее с капельницей.
— Уже бегу.
Сама она подключила Шейлу к аппарату БИПАП: пластиковая маска накрыла рот и нос, подавая воздух в легкие и позволяя дыхательным мышцам расслабиться. Она выглядит уже лучше.
Курта все еще не было.
— Он не отвечает. Я оставила сообщение. Попробовать дозвониться до Кайлы? — спросила Джуди.
Значит, все уже знают. Не из-за этого ли Шейла наглоталась таблеток?
Ее снова спасли динамики:
— Доктора Стил просят пройти в третью палату.
У мужчины в третьей видок был еще тот. Пепельно-бледный, он держался за грудь грубыми руками, широко открытыми глазами глядя в лицо смерти. Наглядный пример инфаркта миокарда.
— Давно болит?
Мужчина только застонал в ответ.
Спутанное сознание?
Пациент просто истекал потом. Его обтерли, но электроды ЭКГ все равно не держались. Младшая медсестра попыталась зафиксировать их липкой лентой. Не помогло. Бренда подготовила внутривенный доступ. Ввели аспирин и нитроглицерин.
Это помогло унять боль. Мужчина заговорил.
Боль появилась накануне вечером, когда он рубил дрова. Плохо дело. В течение ночи она то усиливалась, то уходила. У него одышка — тоже дурной знак. Пятьдесят лет, курильщик. У отца первый инфаркт был в тридцать восемь. Новости одна хуже другой.
По ЭКГ поставить диагноз не вышло. Она отличалась от нормы, но и на полноценный инфаркт не тянула.
— Тест на кардиомаркеры. Через десять минут повторим ЭКГ.
Вторая кардиограмма ничего не изменила. Эмма подписала ее, проставила время и попросила снова повторить через десять минут.
— Почему? Вы не верите этой? — нахмурилась Айша, младшая медсестра.
— Верю, но мне нужно видеть, есть ли изменения. Мы должны узнать, если станет хуже.
Стало хуже.
Она связалась с кардиологией. Там дежурил Виктор.
— У меня есть для тебя кое-кто, — сказала она.
— У меня тоже. Мы нашли Тейлор.
У Эммы перехватило дыхание.
Живую или мертвую?
Она не могла проронить ни слова.
— Она цела.
ГЛАВА 28
— Где она?
— У моей мамы, в Атланте.
— Маргрет сказала, что ее там нет.
— Соврала. Обещала не выдавать Тейлор и не хотела нарушать обещание.
— Что с ней?
— Беременна. В остальном все в порядке.
— Давно беременна?
— Не знаю. Мама говорит, срок ранний.
— Как ты узнал, что Тейлор там?
— Мама уговорила ее позвонить мне. Тейлор хочет сделать аборт.
— Аборт?!
Эмма не отличалась религиозностью, но она была врачом, призванным спасать жизни. Ее тревожила возможная беременность Тейлор, но еще больше — ее безопасность. Эмме часто снились кошмары, в которых она видела дочь, лежащую мертвой в придорожной канаве.
— Аборт, — подтвердил бывший муж.
Виктор считал такой вариант неприемлемым. Для него, верующего католика, не существовало более тяжкого греха. Девять лет назад, когда он ушел от Эммы и женился на Эмбер, это случилось именно из-за незапланированной беременности Эмбер.
Незапланированной… Черта с два! Эмбер прекрасно понимала, что делает, когда «забыла» принять таблетку.
— Кто отец ребенка?
— Она мне не