Читать интересную книгу Лебединое озеро Ихтиандра - Дарья Донцова

То ли Анна Николаевна не узнала меня, то ли умела держать себя в руках, но она взяла бумажку, прочитала ее, подняла глаза, помолчала и крикнула:

— Девочки, отпустите меня поесть?

— Ступай, Аня, — ответила шатенка, — мы вдвоем справимся, народу никого.

Едва мы очутились на улице, как Назарова сказала:

— Ну, что еще надо? Настоящее преследование получается. Сначала домой приперлись, теперь на работу!

— Здесь есть поблизости кафе? — мирно спросила я.

— Нет у меня денег и времени, чтобы на улице жрать, — схамила она.

Я посмотрела на Анну Николаевну.

— Хотите беседовать на открытом воздухе? Нет проблем. Но взгляните на небо. Скоро начнется дождь, мы промокнем, вы можете заболеть. Теперь насчет преследования. Я побеседовала с Зоей Антонюк.

— Не знаю ее, — соврала Анна Николаевна, — вы мне надоели. То Валерия, то какая-то Зоя. Так и будете обо всех спрашивать?

Я укоризненно улыбнулась.

— Врать надо с умом. Зоя служит с вами в одном офисе, неужели вы полагаете, что сможете скрыть факт вашего знакомства?

— Ах, вы про Зойку, — попыталась сделать хорошую мину при плохой игре Назарова. — Не сообразила, о ком толкуете. Мы в коллективе друг друга по фамилиям не называем.

Глупость Анны Николаевны поражала.

— Первое, что видит посетитель отделения банка, войдя в зал, — это таблички с фамилиями служащих, — спокойно сказала я, — например, перед вами стояла небольшая подставка с именем «Анна Назарова». Перестаньте притворяться. Вы пошли со мной на улицу, потому что узнали номер телефона врача и не захотели вести беседу при коллегах. Начнем сначала. Зоя дала вам телефон психолога, который проводит сеансы за сто рублей.

— Первый раз слышу, — уперлась Назарова. — Сеанс кино? Не люблю.

— Этот Сергей Михайлович, похоже, нехороший человек, — вздохнула я.

— Кто? — на этот раз вполне искренне удивилась Назарова.

— Сергей Михайлович, — повторила я, — психотерапевт.

— Не знаю такого, — процедила Назарова.

— Ну как же, — настаивала я, — Сергей Михайлович, блондин, рост метр девяносто. Он преступник. И я могу доказать вашу с ним связь.

— Блондин? — заморгала Анна Николаевна. — Вы что-то путаете.

— Ладно, — кивнула я, подняла воротник куртки и сказала: — Объект не желает сотрудничать, подъезжайте.

Назарова вздрогнула.

— Вы с кем говорите?

Я поправила куртку.

— Надеюсь, вы понимаете, что за нами следят и наш разговор слушают мои коллеги? В кармане микрофон. Вас сейчас отвезут в управление, там вы познакомитесь с другими людьми. Но, увы, я уже не смогу вам помочь. Пойдете под суд, как соучастница группы Сергея Михайловича.

— Впервые о нем слышу, — заголосила Анна Николаевна, — ну честное слово. Поверьте.

— Хотела бы, да не получается, — грустно ответила я, — вы нагородили столько лжи. И, конечно, факт вашей работы с Сергеем Михайловичем вас не украшает.

Издалека послышался вой сирены, какая-то машина, оборудованная спецсигналом, пыталась пробиться сквозь пробку на проспекте. Я решила воспользоваться стихийно предоставленным шансом.

— Ага, слышу, ребята уже на подходе. Попрошу их не затягивать наручники слишком сильно на ваших запястьях.

Анну Николаевну передернуло.

— Наручники? — чуть слышно произнесла она. — Наручники?

— Не стоит волноваться, это стандартная форма перевозки преступников, — подлила я масла в огонь. — Да, кстати! До которого часа открыто отделение вашего банка?

— С девяти до двадцати, перерыв с четырнадцати до пятнадцати, — привычно ответила Назарова.

Я демонстративно посмотрела на часы.

— Отлично, успеем опросить сотрудниц. Составим фоторобот Сергея Михайловича. Он очень опасный преступник.

Назарова затряслась.

— Никаких дел с вашим Сергеем Михайловичем я не имела!

— Но вы же общались с психотерапевтом? — вкрадчиво промурлыкала я.

— Да, я звонила по тому телефону, встречалась с психологом, но его зовут Лев! — воскликнула Назарова. — Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не хочу наручники, и не разговаривайте с нашими сплетницами, они вас неверно поймут, свою версию придумают, пойдут разговоры. Господи! За что мне это?

Я взяла Анну Николаевну под руку.

— Я смогу помочь вам лишь в одном случае: если узнаю правду и пойму, что вы не имели дел с опасным Сергеем Михайловичем. Вон там небольшое кафе, пошли.

Глава 18

Едва мы умостились за крохотным столиком, как Анна Николаевна начала выплескивать информацию. Звук сирены, так кстати донесшийся с проспекта, убедил Назарову: лучше перестать врать. Мне оставалось лишь радоваться удаче и внимательно слушать бабку Насти.

Анна Николаевна не верит в психологию, а депрессию считает выдумкой жадных врачей, готовых на все, лишь бы содрать с человека побольше денег.

— Глупости, — сердито говорила она, — наш кассир, Валентина Лавинкова, родила ребенка и слегла. На малыша не глядела, на руки его не брала. Депрессия у нее. Во здорово! Валька в кровати валялась, а ее мать вокруг внука скакала. Пришел к Лавинковой психотерапевт, поболтал с ней и говорит:

— У женщины нервный срыв. Она родила ребенка.

Чушь! С какого, простите, ляду ей срываться? Муж отличный, дом полная чаша, малыш запланированный, всю беременность ее на руках носили. Вот я Вову на свет произвела и пошла круговерть: в шесть утра вскакивала, в час ночи ложилась, стирка, глажка, готовка, уборка, помощников нет, муж со службы вернется и орет:

— Заткни ребенка! Я устал, хочу отдохнуть.

Не было у меня времени на депрессию! А Валентина! Целый год ее лечили! Массаж, еда вкусная, подарки. Вот устроилась! Если больна, тебе уколы положены, операция, таблетки горькие, а не прогулки по магазинам за тряпками! У Лавинковой обыкновенная лень, а психотерапевту деньги нравилось с ее родни тянуть. Знаете, кто Вальку от депрессии вылечил за пять минут? Я.

Мне стало интересно.

— Как вам это удалось?

Анна Николаевна презрительно опустила уголки рта.

— На раз-два. Пришла Вальку навестить, не по собственной, конечно, воле: новая заведующая, что на мое место села, хочет казаться добренькой, велела на цветы скинуться и Валентине отнести. Я и поехала. Вхожу в ее комнату, а наша депрессивная сидит в кресле, рядом ваза с фруктами, конфеты, в руках пульт от телика. Увидела меня и заканючила:

— Умираю, Анна Николаевна, очень мне плохо.

Я около нее села и говорю:

— Жаль мне тебя, Валюша. Но не волнуйся, Максим твой вместе с сыном в хороших руках окажется. Лариса замечательная, домовитая, после твоих похорон и мужа твоего приголубит, и сыночка не бросит.

Лариса наш юрист, они с Валькой на ножах, потому что Максим сначала на Ларку поглядывал, а потом к Лавинковой переметнулся.

Валентина вскочила и спросила:

— Чего?

Я кивнула:

— Ты умираешь, из депрессии не выходишь, лежишь в кровати, а Лара Макса утешает, думаю, он сейчас ее у служебного входа ждет.

Лавинкова выбежала в коридор, выкрикивая на ходу:

— Мама! Где Максим? Немедленно погладь мне юбку, я убегаю!

Анна Николаевна откинулась на спинку стула и довольно засмеялась.

— Во как! В момент излечилась! Психолог не помог, а мой метод сработал.

Я молча смотрела на тетку. Кое в чем Назарова права. Сегодня люди с легкостью произносят слово «депрессия». Начальник сделал замечание, и у подчиненного сразу депрессия. Толкнули на улице — депрессия. Набрала лишний вес — депрессия. Успокойтесь, вы ничем не больны, у вас испортилось настроение, только и всего. Беду легко поправить. Смените службу, не обращайте внимания на хамов, которые вышли из дома, чтобы поругаться с окружающими, ешьте меньше — и хорошее расположение духа к вам вернется. Настоящая депрессия — тяжелое заболевание, если его не лечить, оно может привести к суициду, но, слава богу, этой напасти подвержено не много людей.

— Я думала, с Валерией то же самое, — вздохнула Назарова. — Чего она дома заперлась? Стала Володю пытать, он мне сначала рассказывать не хотел, но я умела из сына правду вытряхнуть. Нашел мой сыночек себе невесту в клубе. Пришел туда с приятелем, а она, прости господи, в гардеробе пальто принимает. Сын жалостливый был, не мужской у него характер. Он номерок уронил, нагнулся, а под прилавком, на который пальто кладут, девочка сидит, маленькая, играет пакетиками из-под кофе.

Володя и сказал гардеробщице:

— Нельзя ребенка здесь держать, лучше дома.

А та ответила:

— Мы живем в подсобке. У меня нет денег на съем квартиры, и я боюсь отсюда выходить, прямо тошнит от страха.

Назаров разговорился с гардеробщицей, принес ей кофе, а та рассказала свою историю. Приехала в Москву из Мурманска, лелеяла амбициозные планы, но жизнь крепко стукнула ее по затылку: Лера танцевала в клубе, где ее изнасиловал управляющий. Валерия поздно сообразила, что беременна, родила Настю и скатилась к подножию социальной лестницы.