Читать интересную книгу Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон

А святой гаон рабби Ѓершеле из Чорткова пребывал в Луцке у тестя своего, гаона и учителя нашего Мордехая, благословенной памяти, и в течение пятнадцати лет не было у него сыновей, не о нас будет сказано, и несколько раз ездил он к Бешту по этому поводу и сделался учеником его. Однажды он напомнил о себе Бешту. Сказал ему Бешт: «Дело это трудное, мой же совет тебе: езжай в Броды, может, благословит тебя рабби Хаим из Цанза, тогда мне будет легко, ибо трудная работа предстоит мне из-за преследований его». И в канун святой субботы приехал тот в Броды незадолго до встречи субботы, и приветствовал его святой гаон рабби Хаим. Спросил его рабби Хаим, не из компании ли он тех хасидов, а он, не желая беспокоить святость рабби Хаима, не ответил ему. И встал с ним на молитву, как только вышли звезды. Назавтра стал учитель рабби Ѓершеле совершать приготовления к молитве, а святой учитель рабби Хаим еще на рассвете помолился со своим миньяном, а после молитвы должен был ждать рабби Ѓершеле, который был его родственником. И прочел «дважды Писание и один раз таргум»[204]. А рабби Ѓершеле уже закончил молитву и прочел «дважды Писание и один раз таргум» еще раз. Понял он (рабби Хаим), что рабби Ѓершеле из хасидов[205], и, когда тот закончил молитву свою, поносил, и клял его, и орал на него во весь голос: «Наглец! Ты еще смел просить, чтобы я ждал тебя!» И, ругаясь так, сказал ему: «Четыре светила будут у тебя» – и не прекращал кричать, так что тот убежал в страхе из дома его. И возвратился к Бешту, и рассказал ему о страхе и поношениях, что он пережил. Спросил его Бешт: «Что же, по поводу сыновей ничего не сказал он тебе?» Отвечал ему: «Я и не упоминал при нем [об этом], времени не было. Вот только, пока он кричал, сорвались у него слова “четыре светила”». Ответил ему: «Коли так, благословил он тебя». И действительно, родились у него четыре светила [сына].

(Шемен ѓа-тов, 106)

Заслуги отцов

Один мудрец рассказывал со слов учителя рабби Исраэля Ѓорвица, главы суда святой общины Вайшлица, сына гаона и праведника рабби Мендла, главы суда святой общины Линска, сына святого учителя рабби Авраѓама-Хаима, сына святого учителя рабби Нафтали из Ропшиц, что святой гаон рабби Ицхак Ѓалеви из Аѓу[206], когда еще жил в Бродах, был среди противников Бешта, благословенной памяти. Однажды вечером, в поздний час, Бешт пошел к нему и спросил его о буквальном смысле сочетания трех букв[207]. И не мог ответить ему. С тех пор прекратил преследовать его.

Спрашивали ученики Бешта, отчего тот не возвращает ему сторицей за его нападки. Сказал им: «Что я сделаю, если он из породы тех людей, которым, когда плачут они пред Господом благословенным, Он внимает».

Говорил святой учитель рабби Нафтали из Ропшиц, благословенной памяти, что сорок из его предков были, как Бешт.

(Оѓель Нафтали, 138)

Дело было, когда учитель, автор книги Нода бе-Йеѓуда, как известно, совместно с учителем рабби Хаимом из Цанза (об этом противнике своем святой Бешт говорил: «Он великий лжец, как он может произносить слова покаянной молитвы, когда я знаю, что он отроду не совершил ни единого греха, упаси Бог?») и еще несколькими великими [мудрецами] большого клойза святой общины Бродов хотел предать его [Бешта] херему. Написали учителю рабби Хаиму-Биньямину Ѓа-Коѓену Раппопорту, чтобы он приехал туда в назначенный день. Святой же Бешт почувствовал это и, переодевшись в одежду бедняка, тоже пошел туда. По дороге встретился ему праведный учитель наш рабби Хаим-Биньямин. Остановил Бешт его телегу и стал просить рабби, чтобы тот сжалился над ним и подвез его в телеге, потому как он [тоже] держит путь в Броды. Тот взял его в телегу и посадил рядом с возницей лицом к себе. Разговаривал с ним Бешт о разных вещах и рассказывал ему разные случаи, согласно своему святому обычаю, пока учитель не посчитал его за помешанного, не дай Бог, и не стал смеяться над ним. Сказал ему Бешт: «С чего бы смеяться учителю, вот ведь говорили мудрецы наши, благословенной памяти: “Ошибся человек в ата хонен – забота не оставит его всю неделю”[208]», потому как на исходе субботы учитель ошибся в молитве, и учитель застыл, пораженный. Спросил его учитель: «Скажи правду, кто ты?» Сказал ему: «Я-то? Я тот, ради которого утруждает себя учитель попусту и понапрасну и да будет известно вашей чести, что я, слава Богу, не бездельник, ибо мне известно сокрытое, пути же наши – пути праведности, и они сокрыты от вас. А посему лучше бы вашей чести воспрепятствовать замыслу товарищей своих, чтобы, не дай Бог, ваша честь не пожалел потом, ибо добра от этого не будет ни вам, ни мне». И действительно, хотя учитель и приехал туда, но не дал [остальным] ничего сделать. Потом говорил Бешт: «Рассею их в Яакове и разделю их в Израиле[209], дабы не собирались боле и не заключали союзы, чтобы вершить такие дела, ибо был я на волосок от херема». А учитель, автор Нода бе-Йеѓуда, был приглашен стать раввином святой общины Праги. И говорил о нем святой Бешт: «Ойф дем ѓайхн шварцн дарн штейт а дритл велт»[210], ибо был он высок ростом, обликом черен и сухощав, Тора его да охранит нас и весь Израиль, амен.

(Дварим аревим, раздел 1, лист 6, рассказ 16)

Во сне и наяву

В городе Бешта был один мудрец, знаток Талмуда и трудов законоучителей, и он не слушал слов Бешта, не верил в него и в великое его провидение. Бешт же стремился приблизить его к себе, но не получалось у него. Однажды изучал тот мудрец один крайне сложный вопрос и не мог понять сказанного в Тосафот. Пребывал он в таком затруднении несколько недель, и не мог проникнуть до конца в смысл их суждений, и очень расстраивался. Однажды ночью увидел он во сне, что забирают его в высшие миры, в чертог внутри чертога, пока не стали глаза его слепнуть от яркого света, и он смежил их. Наконец ввели его в чертог внутри самых внутренних покоев и сказали ему: «Открой глаза свои». Открыл он глаза и увидел: множество великих мудрецов и праведников сидят и занимаются Торой, и Бешт – во главе их. Сказал ему Бешт: «Отчего ты так сильно затрудняешься в [понимании] слов Тосафот, ведь толкование просто». И привел ему толкование этого места. Очнувшись ото сна, взял он Гемару, просмотрел Тосафот и увидел, что буквальный смысл ясен – так, как разъяснил ему Бешт. В святую субботу пошел он к Бешту на третью трапезу. Когда он вошел, сказал ему Бешт: «Добро пожаловать!» И сказал ему: «Посмотрел ли ты толкование Тосафот, что я привел тебе? Так верно ли оно?» С тех пор стал он служить Бешту и сделался большим хасидом.

(Кетер шем тов)

Обвинительный приговор

Когда разнеслась весть о Беште, об обычаях его и служении его, поднялся в мире шум, так что прослышали о нем и в Святой земле, и было это чудно в глазах тамошних праведников, и стали они думать, нет ли, не дай Бог, дурного в обыкновениях Бешта и в новом пути, который не торили отцы наши и отцы отцов наших, а особенно потому, что была тогда в мире проклятая ересь Шабтая Цви[211], да сотрется имя его. Для сего выбрали себе трех человек, праведников и больших мудрецов, сведущих в Торе, и послали их в Меджибож, дабы посмотрели и выяснили [все] о делах Бешта и учеников его. И приехали те люди в Меджибож перед праздником Рош ѓа-Шана, и скрыли цель своего приезда ото всех, и поделили порученное им меж собой, то есть один взял на себя разобраться в деяниях Бешта, другой – в путях шурина его, рабби Авраѓама-Гершона из Кут, а третий – в путях хасидов, учеников Бешта, благословенной памяти. И в дни Рош ѓа-Шана сочли они добрыми все дела и обычаи хасидов, также и в Десять дней трепета. В день святого поста[212] оказал Бешт почет шурину своему, рабби Авраѓаму-Гершону из Кут, призвав его встать пред ковчегом на молитве неила, но прежде, чем начать молитву, тот открыл табакерку что была у него, – резной ковчежец работы настоящего мастера, – втянул понюшку и дал всем остальным. Человеку же из Святой земли, которому было поручено разобраться с делами рабби Авраѓама-Гершона, когда увидел сие действо (а в Святой земле он не сталкивался доселе с нюханием табака) и услышал также щелчок, раздавшийся при открывании табакерки, показалось сие поразительным, и он почел это за легкомыслие и недостойное поведение, особенно в святой день перед молитвой неила. По окончании Йом Капура, когда совещались трое посланцев, рассказал им сей человек о том, что не понравился ему поступок рабби Авраѓама-Гершона, то есть нюхание табака перед молитвой неила. В ответ сказали ему товарищи его, что и у них проснулось легкое подозрение в отношении Бешта и учеников его. Бешт же тотчас почувствовал, что происходит, и узнал также, что за это наложили на Небесах наказание на рабби Авраѓама-Гершона, так что отойдет он в мир иной из-за того, что не судили его милосердно. И оттого стало Бешту весьма горестно, и пребывал он в великой печали. И вечером Ѓошана раба, когда трое посланцев из Святой земли готовились совершить тикун[213] с великим сосредоточением, по обычаю Аризаля, наслал на них Бешт глубокий сон, и хоть они и желали взбодриться и прогнать сон, но не могли открыть глаза, чтобы посмотреть в книгу. Тем временем понюхал один человек табаку, да и другим дал, так что и посланцы решились взять понюшку. Бешт же сообщил табаку благоухание Райского сада, и сразу же после того, как они понюхали табаку, открылись глаза их, и почувствовали они себя способнее к восприятию учения, нежели вначале. Тогда охватило их иное настроение: стали они понимать, что ошиблись в суждении своем, сочтя поступок рабби Авраѓама легкомысленным, когда тот понюхал табаку перед молитвой неила, ибо увидели после, что сила есть в табаке – духовное свойство, полезное для работы мысли. И на Небе тотчас порвали [вынесенный] ранее приговор, [приговорив рабби Авраѓама] к жизни. Бешт же от этого преисполнился великой радости, и в день Ѓошана раба во время трапезы своей призвал всех троих и открыл им, что ведома ему цель их пребывания у него, цель каждого из них, а после праздника отпустил их с миром.