Читать интересную книгу Гвардия Хаоса (СИ) - Акисс Ардо вин

— Действительно, — не мог не согласиться Ичиро. — И гата служат этому чудовищу, уничтожающему каждый день по полторы тысячи миров?

Дженази покачал головой.

— Это нельзя назвать службой. Нас ведет его кровь. И с этим ничего нельзя поделать. Но у тебя есть возможность жить не так, как другие гата. Ришари совершила нечто действительно противоестественное, передав кровь Великого Белого Волка младенцу.

Ичиро нахмурил брови, не понимая, к чему дядя ведет.

— О чем ты?

— Гата не рождаются, гата становятся. Наша кровь — это реликвия, которую можно передать другому человеку, сделать его частью народа. Она не передается по наследству, а только в ходе особого ритуала, для которого избирают человека, готового провести остаток жизни среди вечных снегов, охотясь на шикчизо. Но с тех пор, как Сая оставила меня в этом мире, количество неправильных гата слегка увеличилось… Ты, например, самый неправильный из всех, хотя раньше такой была Ришари — я передал ей кровь Гата, когда она находилась на грани смерти. Она же передала кровь младенцу, который мог бы жить и без нее.

— Не могу ее судить, — заметил Ичиро. — Благодаря этому могу не бояться потерять руку, ногу или голову. И не старею.

— Однажды ты встретишься с истинным гата и он убьет тебя. Затащит в Волчью Зиму, где ты будешь совершенно беспомощным. Зачем? Кровь Гата священна и должна служить только делу истребления шикчизо. Ты ничего не сможешь сделать.

Ичиро не нравились слова дядя, но что он мог ответить?

— Я стану сильнее.

— Да, — произнес Дженази, странно улыбаясь. — Станешь. Но только когда осознаешь, что совершил.

— Выпусти меня отсюда.

Дженази опять покачал головой. Рядом с ним возникла его точная копия, только в черном плаще и с мечом в руках. Ичиро сразу узнал их — видел на фотографиях более чем столетней давности, когда дядя состоял в Гвардии Хаоса. У этого двойника было то же самое выражение лица, что и на тех изображениях — холодное и бесчувственное, с жестокими глазами убийцы. И это создавало непреодолимую пропасть между ним и оригиналом. Казалось, что это два совершенно разных человека.

— Знакомься, — представил свою копию Дженази, — это мой ментальный клон. Я сто семьдесят лет назад. И пока ты такой, каков есть сейчас, тебе его ни за что не победить. А победить придется, иначе ты проторчишь в этом месте вечность.

Дядя исчез, а его двойник остался. Ичиро приготовился к бою, вспоминая, что сто семьдесят лет назад Дженази нанес решающий удар в битве Гвардии Хаоса с Глашатаем — сильнейшим оружием Небесных Городов.

— Непобедимых нет, — прошептал он, вспоминая слова матери и сжимая кулаки. — Непобедимых нет.

Глава 14. Чудо

Сослуживцы Ивана Рыкова, кто искренне, а кто и с завистью, любили упоминать, что из ныне живущих мастеров мистических искусств, не принадлежащих к какому-либо Великому Дому, он является одним из сильнейших на Вердиро. Огромная физическая сила, которую не объясняет даже его могучее телосложение, и потрясающая живучесть агента служили очередным кирпичиком в сложившемся общественном мнении об жителях республики Славия, которых вечно представляли большими бородатыми великанами, любящими заложить за воротник, в клинических случаях — с балалайкой или гармонью в руках и верхом на медведях. И пусть Рыков не пил, не носил бороду и не прикасался к музыкальным инструментам (на самом деле он умел играть на аккордеоне, но сообщать никому об этом не собирался), его причислили к эталонным славам уже в первый месяц службы, когда он голыми руками скрутил занкилийского бронеящера, и ему приходилось прилагать массу усилий для того, чтобы не дать в лоб очередному любопытному индивидууму, совершенно серьезно спрашивающему, нет ли у Ивана ручного медведя. Нет, Рыков не стыдился своей родины и своего народа, и когда говорили, что он силен, потому что слав, ему было неловко по другой причине. Все было просто: отец — Алексей Рыков, военный хирург и преподаватель Волховского медицинского института, от которого Иван, к огромному сожалению родителя, унаследовал только внешность, а не склонность к врачеванию; мать — Лана Даркенвэй.

Сотрудников «Молота», которые знали о принадлежности Рыкова к Великому Дому, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Так получилось по двум причинам. Первая состояла в том, что других Даркенвэй в «Молоте» не было, остатки Великого Дома не горели желанием сотрудничать с Белгорро даже после того, как его предыдущий глава, Дан Даркенвэй, официально отказался от мести бывшему Гвардейцу. Вторая заключалась в нежелании самого Рыкова распространяться по этому поводу — родственники матери отказались от нее, так как она вышла замуж за отца вопреки запрету родителей.

Обо всем этом Иван вспомнил совсем некстати, оставшись наедине с тремя дронами «Рассвета». Остальных агентов «Молота» он отправил в центр Фламби, на помощь Валерии Лэйт, трезво рассудив, что здесь справится и сам. Здесь — это неподалеку от городской библиотеки, на небольшой площади со статуей основателя Фламби. Статуя еще не успела пострадать — в отличие от чьего-то неудачно припаркованного автомобиля, жизнерадостно догорающего после того, как в его топливный бак угодил лазерный луч одного из дронов.

Табельное оружие Рыкова было малопригодно для ведения боя с бронированным противником — калибр не тот, а в мистическом арсенале отсутствовали дистанционные атаки, но это и так ничего не значило — его специализацией был рукопашный бой. Конечно, его не обучали работе с холодным оружием в стиле дома Даркенвэй, но способности родичей по линии матери достались в полном объеме. Оставалось только приложить к ним стальные перчатки с наголенниками и продемонстрировать дронам Дакиэрро, какими разрушительными могут быть его удары.

С первым роботом все прошло удачно: стремительное сокращение дистанции — и усиленный кулак проделывает в броне внушительную дыру. Второй удар Рыкова сильно повредил голову дрона, а третий, уже ногой, снес ее с плеч, забросив, словно мяч, на крышу одного из домов. Остальные не спешили стрелять, не желая зацепить первого противника Ивана, и поспешили к ним, также решив вступить в рукопашную.

Уворачиваясь от клинков дронов, Рыков нанес несколько сильных ударов, но большого урона не нанес, а когда в пылу схватки решил блокировать удар стальной конечности, его левая рука тихим хрустом уведомила хозяина о закрытом переломе. Пинком отшвырнув от себя одного дрона и перекатом уйдя от второго, Иван поставил кости на место и запустил процесс самоисцеления. Перелом сросся почти сразу, но дистанция с врагом была разорвана и роботы смогли открыть огонь.

Немного побегав по площади под прицельным обстрелом из лазерных пушек и плазмометов, которые очень быстро изменили городской ландшафт не в лучшую сторону, Рыков снова подобрался к одному из дронов достаточно близко для того, чтобы оторвать руку с встроенным клинком и уже им отсечь противнику голову. Вот только он сделал это недостаточно быстро, и плазменный заряд дрона номер два прожег в его груди большую сквозную дыру.

Ранение не было смертельным: регенерация Даркенвэй могла восстановить сердце, легкие, ребра и позвоночник за счет внушительной мышечной массы Рыкова, но этот процесс не был мгновенным. И дрон не собирался дать ему на это время — подошел почти вплотную к упавшему агенту, чтобы сжечь голову. И Иван не был Тоттенгрибером или Ичиро, чтобы выжить после такого.

Спасение пришло неожиданно и вовремя: четыре револьверных выстрела с механической точностью поразили стальное лицо дрона и он отвлекся, переключившись на нового противника.

Просперо — а это был он — стоял неподалеку с бледным и решительным видом, держа оружие обеими руками и прицеливаясь с еще большей тщательностью. Возможно, он хотел поразить «глаз» дрона, только этого Рыков уже не узнал: сгусток плазмы лишил инспектора Эспозито правой руки вместе с плечом, из обугленной раны торчали почерневшие кости.

Отчаянный рывок Ивана, которого в его состоянии слушались только руки, сбил дрона с ног, и он, дотянувшись до стального черепа, раздавил его с превеликим удовольствием. Робот судорожно подергался, искря оголенными контактами, и затих.