Бильбо хотел ответить: «Горячая ванна и поздний завтрак на лужайке перед домом!» – но почел за лучшее промолчать и лишь немного ослабил хватку.
Через некоторое время орлы, увидев, вероятно, какой-то ориентир (с этакой-то высоты!), большими кругами начали снижаться. Спуск, однако, затянулся; хоббит не выдержал и снова открыл глаза. На этот раз земля оказалась гораздо ближе: внизу уже можно было различить деревья, по виду все больше дубы да вязы, и реку, бегущую по обширной зеленой равнине. Путь реке преграждал огромный утес, почти гора, так что ей приходилось волей-неволей разделяться на два рукава. То ли это был форпост оставшихся в отдалении гор, то ли гигантский обломок скалы, заброшенный сюда величайшим из великанов[*], – неизвестно.
Один за другим орлы камнем падали на вершину и ссаживали своих пассажиров.
– Доброго вам пути, куда бы он ни лежал! – прокричали орлы. – Желаем благополучно вернуться в родные гнезда!
Так принято у орлов прощаться с друзьями.
– Попутного вам ветра на тропах солнца и на путях луны! – прокричалГэндальф – он-то знал, как положено прощаться с орлами!
И орлы улетели. Надо заметить, что впоследствии Повелитель Орлов стал Королем Всех Пернатых и носил золотой венец, а его пятнадцать товарищей получили от гномов в подарок золотые ошейники. Однако Бильбо никогда больше орлов не видел – разве что однажды, да и то высоко в небе, во время Битвы Пяти Воинств. Обо всем этом будет рассказано в конце нашей истории, а здесь, пожалуй, и хватит об орлах.
На вершине скалы была широкая площадка: истертые каменные ступениспускались от нее к реке, через которую можно было переправиться по большим плоским камням, ведущим на поросший зеленой травой берег. Спустившись к реке, путешественники обнаружили в скале небольшой грот; дно его было устлано галькой. Здесь они и остановились обсудить свои планы.
– Я рассчитывал перевести вас через горы целыми и, если получится, невредимыми, – начал волшебник. – И вот, благодаря мудрому руководству, ну и, разумеется, удачному стечению обстоятельств, дело сделано. Вообще-то, я не собирался идти с вами так далеко на восток. В конце концов, это не мое Приключение! Я, наверное, еще наведаюсь к вам до того, как оно закончится, но в настоящее время меня ждут другие неотложные дела.
Гномы расстроились и заворчали, а Бильбо даже прослезился от огорчения. Они как-то уже привыкли к мысли, что Гэндальф пойдет с ними до самого конца и до самого конца будет вызволять их из затруднительных положений.
– Ну не сию же минуту я исчезну! – успокаивал гномов волшебник. – Погожу денек-другой. Скорее всего, я еще помогу вам выбраться отсюда, да мне и самому кое-какая помощь понадобится. Нет у нас ни провизии, ни поклажи, ни пони, да и где мы находимся, никто из вас толком не знает. Сейчас я вам все расскажу. Находимся мы к северу от дороги, по которой вам надлежало идти, если бы в спешке мы не сбились в горах с пути. Людей в этих местах мало, если, конечно, они не пришли за те несколько лет, что я сюда не заглядывал. Правда, неподалеку живет тут один… ну, скажем, человек. Он-то и высек ступени, по которым мы только что спускались. Эту скалу он называет, кажется, Каррок[*]. Наведывается он сюда не часто, во всяком случае днем – никогда, так что едва ли мы его тут дождемся. Да это и опасно. Мы сами должны его отыскать. А когда найдем и если все будет складываться как следует, я с чистой совестью смогу отправиться по своим делам, пожелав вам, как и орлы, «доброго пути, куда бы он ни лежал».
Тем не менее гномы принялись уговаривать волшебника не покидать их. Они предлагали ему серебро, золото и драгоценные камни, но Гэндальф упорно отнекивался, а потом заявил:
– Поживем – увидим! А вообще-то мне кажется, что и без того я уже заслужил право на известную долю ваших сокровищ, – разумеется, если они когда-нибудь станут вашими!
После такого заявления гномы немедленно прекратили всякие уговоры. Немного погодя все разделись и пошли купаться: вода в реке была чистой, а дно у переправы – мелким и твердым. Обсохнув на солнышке, которое поднялось уже высоко и припекало вовсю, они несколько приободрились, хотя недавние ушибы еще побаливали и путешественники, кажется, опять немножко проголодались. Вскоре все оделись, переправились на другой берег (хоббита на всякий случай перенесли на закорках) и пошли по широкой зеленой луговине, где росли раскидистые дубы и стройные вязы.
– А почему эта скала называется Каррок? – спросил Бильбо, шагавший рядом с волшебником.
– Он назвал ее Карроком, потому что это самый настоящий каррок. Такие штуки он всегда называет карроками, а эту величает Карроком с большой буквы, поскольку она в окрестностях его дома одна такая и он хорошо ее знает.
– Но кто назвал и кто хорошо ее знает?
– Тот самый Один человек. Это очень важная персона. Когда я стану вас представлять, будьте предельно вежливы. Пожалуй, представлять я вас буду не всех сразу, а, скажем, по двое. Постарайтесь не раздражать его, иначе я не знаю, что он с вами сделает. В хорошем настроении он вполне добродушен, но в гневе ужасен! И предупреждаю: он очень вспыльчив!
Услыхав, о чем волшебник толкует хоббиту, гномы собрались вокруг них и засыпали Гэндальфа вопросами:
– Ты что, ведешь нас к этой важной персоне? А не найдется ли тут кого-нибудь поспокойнее? И нельзя ли изъясняться понятней?
– Именно туда! Нет, не найдется! А говорю я и так яснее ясного! – сердито ответил волшебник на все вопросы сразу. – Ну, а если вам так неймется, то зовут его Беорн[*]. Он очень силен и может менять шкуру.
– Так он меховщик?! Меховщик, который выделывает кошку под кролика, когда не получается под белку? – спросил Бильбо.
– Гром и молния! Нет, нет, нет, НЕТ! – замахал руками волшебник. – Извольте не болтать глупостей, господин Бэггинс! Во имя всех чудес на свете, забудь о слове «меховщик» и не вспоминай его, пока не отойдешь на сотню миль от дома Беорна. В равной степени это относится к таким неуместным словам, как «шапка», «шуба» и «муфта». Он и в самом деле меняет шкуру, но свою собственную. Он оборотень! Иногда он оборачивается огромным черным медведем, иногда предстает в облике черноволосого силача – вот с такими ручищами и вот с такой бородищей. Больше я вам ничего сказать не могу, хотя и этого, считаю, вполне достаточно. Одни говорят, что он потомок великого и древнею племени медведей, которые жили в горах задолго до великанов. А другие считают, что он потомок древних людей, которые пришли в эти места за много лет до Смауга и прочих драконов и за много лет до того, как в горах поселились пришедшие с севера гоблины. Как оно есть на самом деле – не знаю, но мне кажется, второе ближе к истине. Однако самого его спрашивать об этом опасно, да и бесполезно. Во всяком случае, никто его не заколдовывал, разве что он сам. А живет он в дубовой роще, в большом деревянном доме. Как и обычные люди, он держит скотину и лошадей, которые не менее удивительны, чем их хозяин. Они работают на него и разговаривают с ним. Скотину он не забивает, да и не охотится, и диких животных тоже не ест. У него огромная пасека, а в ульях живут большущие злые пчелы. Питается он главным образом медом и сливками, Иногда, приняв обличье медведя, он рыщет по ближним и дальним окрестностям. Однажды ночью я видел его на вершине Каррока. Совершенно один, он сидел, смотрел на луну, опускавшуюся за Туманные Горы, и рычал на медвежьем языке: «Придет день, когда все они сгинут – и я вернусь!» Вот почему я думаю, что некогда он спустился с гор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});