Читать интересную книгу Смертельный эксперимент - Джон Локк

Дорога до Далласа была неблизкая.

Глава 35

Всю свою сознательную жизнь я живу по так называемой теории телефонного звонка. По этой теории вы можете быть плохим, хорошим или держаться где-то посерединке. Вы можете быть богатым, бедным или относиться к среднему классу. Победитель или лузер, создатель или разрушитель, щедрый или прижимистый – все это не имеет никакого значения: все мы находимся на расстоянии одного телефонного звонка от события, которое может полностью изменить нашу жизнь.

Я наблюдал это тысячи раз. Вы можете совсем не следить за собой или посвящать этому все свое время, вы можете быть самым благородным, любящим и честным человеком на Земле или совсем наоборот. Вы можете заранее планировать всю свою жизнь или положиться на чистый случай, можете быть бандитом, а можете дружить с королями – не важно. Мы все заложники телефонного звонка. И если в жизни можно во что-то верить, так это в то, что рано или поздно этот звонок в вашей жизни прозвучит.

Как, например, у Рональда Голдмана[61], официанта в ресторане «Меццалуна», Лос-Анджелес, он прозвучал 12 июня 1994 года: ему сообщили, что Джудита, мать Николь Симпсон, забыла свои очки в ресторане.

И этот звонок изменил его жизнь.

Но такие звонки не обязательно бывают плохими.

Например, Герберт Плант, бывший бездомный в Уорчестере, Англия: ему позвонили и сообщили, что он выиграл пять миллионов долларов в лотерею.

И это случается с кем-то ежедневно. Парень, у которого прекрасная, устоявшаяся жизнь, получает звонок, и ему сообщают, что количество белых кровяных телец у него зашкаливает. Женщина, у которой прекрасная семья, узнает по телефону, что муж давно изменяет ей. Или о том, что он только что погиб в автомобильной катастрофе.

Вам очень хочется жить так, как я? Но каждый раз, когда снимаю телефонную трубку, я всегда жду – разрушит ли этот звонок мою жизнь или спасет ее. Поймите, я не утверждаю, что мою жизнь надо обязательно спасать. Я просто рассказываю.

И вот я сижу в далласском аэропорту и ожидаю самолета на Нэшвилл, когда раздается звонок моего мобильного телефона. Я смотрю на дисплей и понимаю, что со мной пытается связаться Кэтлин.

– Когда приземляется твой самолет? – спрашивает она.

– Мой самолет?

– Только не говори мне, что ты все еще в Далласе.

– Прости, – отвечаю я и задумываюсь, а что еще она ожидала от меня услышать.

– Но ведь ты прилетишь хотя бы к обеду, правда? – Кэтлин тяжело вздыхает.

– В Нью-Йорк? К обеду?

– Боже мой, Донован… Умоляю тебе, скажи мне, что ты не забыл, – кажется, что Кэтлин совсем убита горем.

Естественно, что я забыл. В последние дни моя жизнь неслась со скоростью света. Ведь до того, как раздался ее звонок, я планировал лететь в Нэшвилл, где должен был убить Триш и Роба, чтобы выполнить условия ужасного социального эксперимента Виктора, а потом направиться в Бостон на поиски Тары Сигель, чтобы уговорить ее отказаться от девушки Калли как от своего двойника.

– Ну конечно, я ничего не забыл. Как тебе такое вообще могло прийти в голову? – Я начинаю тянуть время, а мой мозг начинает судорожную работу.

– Слава Господу, а то на какую-то минуту я здорово испугалась.

Сегодня с Кэтлин должно было произойти что-то значительное, и мне совершенно необходимо вспомнить, что же это такое.

– Подожди секунду, – говорю я в телефон, – мне надо дать кредитку девушке за стойкой.

Я прикрываю микрофон рукой и мысленно начинаю отматывать ленту времени назад. Накануне Элисон и я ездили в Лофтон, где я встретился с Волчарой в тюрьме. Позже, в тот же день, я подкупил его надсмотрщика, чтобы тот передал Волчаре смертельную фотографию. Потом мы вернулись в Даллас, и я помог Элисон устроиться в гостинице, а потом за четыре часа умудрился прочитать ей краткий курс о том, что надо делать, чтобы помочь Дарвину захватить террористов. Афайя должен связаться с нею в ближайшее время. А до того момента она должна была сидеть в Далласе и проводить аудит местного отделения своей компании, как будто ничего не произошло за последние два дня. Тело Волчары Вильямса было обнаружено в тот же день, и Огастес Куинн взял Элисон под свою охрану до тех пор, пока мне не удастся договориться с тем, кто займет место Волчары во главе «Техасского синдиката». Дарвин сообщит мне, когда это произойдет, и устроит мне встречу с этим новым боссом.

– А у тебя есть какие-то мысли о том, кто может им оказаться? – спросил я Дарвина.

– С полдесятка человек, – ответил он. – А может быть, на этот раз им окажется кто-то со стороны.

– А не знаешь, сколько у нас есть времени?

– Нет, но ты же знаешь, что дерьмо всегда держится на поверхности.

Такие воспоминания явно не помогали. Может быть, стоит сосредоточиться на том, что связано непосредственно с Кэтлин?

«Посмотрим, – подумал я. – Кэтлин планировала переехать в Вирджинию, чтобы быть вместе с Эдди, поближе ко мне. Что-то связанное с переездом? Что-то связанное… О, черт побери! Как же я мог забыть?!»

– Сегодня Эдди переезжает к тебе насовсем, – сказал наконец я. – Естественно, что я буду.

– К тому моменту, когда я буду ее забирать, или к обеду?

– Где-то посерединке, – ответил я, посмотрев на часы. – Если повезет, то я буду у тебя дома перед тем, как вы приедете.

– Мне бы хотелось, чтобы ты уже был здесь. Немного эмоциональной поддержки мне бы не помешало.

– Знаю, детка, и мне очень жаль.

– Я знаю, что это все твоя работа, – вздохнула Кэтлин. – Может быть, стоит подумать о том, чтобы сменить ее? А то мы слишком редко бываем вместе.

На это я ничего не ответил. Но я начал понимать, почему такая девушка, как Кэтлин, все еще не замужем. За те несколько месяцев, что мы с ней встречаемся, она умудрилась добавить в наши романтические отношения приемного ребенка, спланировать свой переезд поближе ко мне, высказать недовольство моими частыми отлучками и заговорить о смене работы.

– Я помню о праздничном обеде в «Серендипити»[62] сегодня вечером, – сказал я. – А ты хочешь, чтобы я организовал что-то на после обеда?

– Я уже об этом позаботилась. После обеда мы вернемся домой и проведем вечер во Всемирной паутине, занимаясь поисками дома, до того момента, как Эдди будет пора укладываться спать.

– Прекрасный план! – произнес я, надеясь, что в моем голосе достаточно энтузиазма.

– Ты все еще хочешь всего этого, да? – спросила Кэтлин.

– Ну конечно.

– Я не хочу ни к чему тебя принуждать. Я просто хочу, чтобы ты хотел всего этого так же сильно, как я и Эдди.

– А я и хочу, – ответил я и подумал, так ли уж я честен.

– Уверен?

– Ну конечно, – я все еще не мог этого понять.

– Обещаешь?

«Господи боже, – подумал я, – разве так разговаривают друг с другом нормальные люди? Неудивительно, что в наших спальных районах так много наркоманов».

– Донован?

– А? Да-да, я слушаю. Конечно, гарантирую, что я уверен. – Надеюсь, что именно это она ожидала от меня услышать.

Кэтлин поцеловала меня в трубке и захихикала, когда я не ответил тем же.

– В чем дело?

– Ты всегда стараешься выглядеть таким крутым парнем. Это просто очаровательно.

Надо не забыть сказать об этом Куинну.

После того как мы разъединились, я остался сидеть около ворот, где должна была начаться посадка на Нэшвилл. Теперь мне придется вернуться в главный терминал, отменить полет на Нэшвилл и купить билет на рейс на Нью-Йорк в двенадцать пятнадцать – кстати, посадка на него будет прямо напротив посадки на Нэшвилл. Единственным преимуществом было то, что у меня не было никакого багажа. Тот портфель для драгоценностей, который был у меня раньше, уже давно где-то потерялся.

Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. Когда я открыл их, то увидел хорошо одетого мужчину, ближе к пятидесяти, который регистрировался на рейс в Нэшвилл первым классом в компании офигенной длинноногой красотки, годящейся ему в дочери. Ее загорелая кожа была затонирована, а волосы собраны в конские хвостики. У нее была блестящая розовая помада, идеально ровные зубы, и все это сообщало ей такой бьющий через край самоуверенный вид, что каждый мужик, глядя на нее, вспоминал о капитане группы поддержки в своей школе, в которую был тайно влюблен и к которой боялся даже приблизиться.

Проще говоря, она походила на добрую половину тех профурсеток, которых я раньше брал с собой в подобные поездки.

Все, кто сидел в зале ожидания, пялились на нее, как ребенок в книгу, в которой он хочет найти изображение Валдо[63]. Если говорить лично обо мне, то в случае если Валдо был бы спрятан где-то недалеко от ее джинсовой мини-юбки или бледно-розовых трусиков, которые она уже успела всем нам продемонстрировать, то я бы нашел его уже раз двадцать. Я почувствовал проснувшееся желание и вспомнил, что только что ответил на телефонный звонок – один из тех, который или спасет мою жизнь, или уничтожит ее. И хотя я и сидел в кресле в зале ожидания в аэропорту Далласа, образно говоря, я был на распутье. Посадка на Нэшвилл с левой стороны от меня представляла собой статус-кво, зону моего комфорта и предсказуемость дальнейшего.