Читать интересную книгу Человек в тумане - Николай Садкович

Он посмотрел другие газеты. «Комсомольская правда», «Известия», их форма, шрифт, рисунки – все так, как помнится с детства.

Но что за странные подписи под фотографиями, какие неправдоподобные карикатуры… Даже человеку, давно оторванному от дома, трудно поверить, что такое может происходить на его родине… Надо спросить Данилу Матвеевича… Нет! Лоб Яна покрылся холодной испариной. Нечего спрашивать. Можно было догадаться с самого начала. Так вот какие «свежие газеты» подбрасывают «советским браточкам». Боже мой, теперь это все как в тумане, но ведь всего час назад… Люди, говорящие по-русски, сели в автомобиль… взяли газеты… Бежать, предупредить, но как?.. Надо найти Данилу Матвеевича. Потребовать объяснений. Кричать! Драться! Может быть, убить этого ненавистного теперь человека. Задушить своими руками…

Ян невольно взглянул на руки, державшие газеты. Руки были малы, худы, в синих прожилках. Газеты дрожали и выскальзывали из одеревеневших пальцев. Проходивший мимо мужчина, с зонтиком на левом локте, с удивлением посмотрел на Яна и, подняв упавшую газету, подал ее.

– Плииз!..

Ян тупо глядел ему вслед. Он думал все об одном и том же. Как исправить… Исправить… Ян не находил определения. Исправить ошибку? Несчастье? Преступление? Пусть ответит Данила Матвеевич. Ян вскочил, комкая газеты и рассовывая их по карманам. Где может быть сейчас мистер Данило? Скорее всего в театре. В «Альбертхолле», на концерте русского ансамбля. Что ж, Ян найдет его там и при всем народе…

Пробежав по аллее до самого памятника, Ян остановился. Перед ним, через улицу, светился вечерними огнями огромный «Альберт-холл». Вокруг здания, прижавшись к тротуарам, плотно стояли автомобили. Возле входов прогуливались полицейские. Концерт уже давно начался, и публика, толпившаяся у касс в надежде купить случайно оставшийся билет, разошлась.

Ян вспомнил, что у него нет билета, что билеты у Данилы Матвеевича, вместе с которым он должен был пойти на концерт. Без билета в зал не попасть. Его просто не пустят, а то еще крикнут полицейского. Нет, лучше не попадаться им на глаза…

Отойдя в сторону, Ян прижался к стволу дерева и стал смотреть на освещенные окна верхнего яруса театра. Казалось, сквозь яркие прямоугольники к нему проникали звуки концертного зала. Ян знал программу, знал некоторые песни и мог представить себе, что происходит там, за толстыми стенами.

Наверное вальс «Амурские волны» или песня «Широка страна моя родная» понравятся англичанам. Но еще лучше песня «Над тихим Доном».

Ян недавно слышал ее по радио в исполнении объединенного мужского и женского хоров и мог без труда повторить.

Над тихим Доном голубь сизокрылый…

Запевают молодые девичьи голоса, потом, словно близкое эхо, поднимаясь откуда-то снизу, то же повторяют мужчины. Голоса сливаются, и песня летит, как потревоженная птица. Летит над залом, бьется меж высоких стен, машет крыльями, поднимается к потолку и падает, и снова поднимается, трепетно повиснув над затихшей толпой… И нет уже стен, и только голубое небо вверху, и в его просторах – крылатый вестник мира…

Над тихим Доном голубь мира…

Ян не вернулся к Даниле Матвеевичу. Ни в тот день, ни позже. Скитаясь по чужой земле, он встречал подобных себе, но оставался одинок. Они тоже были одиноки. Даже воспоминания о Родине объединяли их лишь на мгновения. Каждый искал выход из своего одиночества отдельно, и каждый находил его по-разному.

Когда бы вы провели несколько дней в любом из советских консульств за рубежом нашего мира и нагляделись бы на жалких, обманутых в прошлом или совершивших проступки молодых людей, вы вспомнили бы о миллионах счастливых детей нашей Родины. О веселых и умных, иногда ленивых и капризных, о талантливых и самозабвенных, о деловых и беспечных, – о самых разных и все-таки единых в своей привязанности к родной земле.

Кто же не пожалел бы о том, что нет среди них Янки Вальковича, хлопца из полесского края? Горько знать это. Возможно, кто-либо подумал: «Да ведь он просто не захотел вернуться…»

«Вернуться туда, откуда ты пришел, – что в этом трудного?» Не всегда это так…

* * *

В один из дней пятьдесят третьего года Ян Валькович приехал из Уэльса в Лондон и направился в советское консульство.

В большом, устланном красным ковром зале, вокруг столов с советскими газетами и журналами, толпились незнакомые, говорящие то по-русски, то по-английски люди. Их было много, но все говорили об одном.

– Неужели ждать еще два-три месяца?

– Некоторых оформляют за несколько дней…

– Господи, я готов хоть сегодня… За мной же никаких грехов.

– Ну, так многие говорят. С каждым надо разобраться отдельно, а штат маленький.

– Да вы-то откуда знаете?

– А я сюда уже полгода хожу…

– И все ждете?

– Нет, зачем. Они ждут. Я присматриваюсь. Вот когда окончательно решу… В наше время сразу поверить – кто его знает.

– Я письмо получил. Товарищ мой месяцев пять как уехал. Все в порядке. Можно не сомневаться.

– Конечно, кто с чистой совестью, тому двери открыты.

– А с детьми можно? Если от англичанки…

– Какой багаж разрешают?

В углу за столиком, под красочным портретом Ленина, видимо, очень терпеливый работник консульства отвечал на вопросы, давал разъяснения, предлагал заполнить анкеты.

Ян взял анкету, но не стал заполнять ее, а решил хорошо обдумать каждый ответ.

Имя, возраст, место рождения и последний адрес на родине – это все ясно.

– По какой причине оказался за пределами СССР?

– Чем занимался в эмиграции? В каких организациях принимал участие?

Ян отошел в сторону, еще раз перечитывая пункты.

– Не обязательно отвечать подробно, – заглядывая через плечо Яна, тихо посоветовал человек с острым, похожим на лисью мордочку лицом, тот, который уже полгода ходит, – все рассказывать даже не интересно. Да вы никак во флоте служили?

Ян взглянул на него.

– С чего вы взяли?

– Татуировочка на руке. Вроде бы наша, кронштадтская… – хихикнул, показав на руку Яна.

– Нет, во флоте я не служил, – явно не желая поддерживать разговор, ответил Ян и, спрятав анкету, направился к двери. Лисомордый пошел вслед. Ян вышел на улицу, тот не отставал.

– Скажем, если человек ошибся или нечаянно что натворил, зачем напоминать, когда сам уже позабыл? – шептал лисомордый, подлаживаясь к шагу Яна. – Это ведь только так говорится, что НКВД все знает… Поди-ка узнай, что было – сплыло!.. Анкета должна быть чистая.

Ян ускорил шаг, пытаясь отделаться от назойливого советника.

Лисомордый не отставал.

– Как все, так и ты, – продолжал он, беря Яна под руку, – был силой увезен, вернуться боялся, теперь решил…

Ян хотел освободить руку, но лисомордый крепко держал. Они шли по Бейсуотор-роуд, вдоль ограды парка и как раз поравнялись с автомобилем, стоявшим у тротуара.

– Пустите, – сказал Ян, – благодарю за совет. Мне обманывать незачем…

– Ой ли? – иронически улыбнулся советчик и, придержав Яна, оглянулся.

Из автомобиля выскочил Данила Матвеевич.

– Какая неожиданная встреча! – весело крикнул он, хватая Яна за другую руку. – Очень рад! Плииз! – И оба втолкнули не успевшего опомниться Яна в машину.

– Домой, браток, захотел? – хохотал Данила, задергивая шторки на окнах быстро катившейся машины. – Дело похвальное. Вери, вери гуд! Только как же это, не попрощавшись с друзьями? Хорошо, Поль тебя встретил, а кабы нет? Уехал бы без денег, без добрых советов…

– Я его по метке обнаружил, – хвастливо рассказывал Поль, – смотрю, вроде похож, а уверенности нет. Тут вижу, птичечка на левой руке… ха, ха… ах, попалась, птичка, стой…

Весь день с Яном больше никто не заговаривал. Он был заперт в глухой, темной комнате какого-то дома, который не успел рассмотреть, так как машина, в которой его привезли, остановилась у самой двери подъезда и ему не дали задержаться ни на секунду. Сидя в темноте, он слышал: временами доносились словно бы птичьи голоса, возможно, это только казалось.

Ночью Ян проснулся, почувствовал на себе чей-то взгляд. Приоткрыв дверь, на него смотрела седая женщина со свечой в руке. Пламя свечи колебалось, и по лицу старухи скользили короткие тени странной, судорожной улыбки. Безумные глаза горели злым любопытством. Женщина протянула вперед свободную руку, широкий рукав халата скользнул к плечу, женщина не то застонала, не то завыла.

– О-о-о-о!

Ян вскрикнул. Женщина отскочила назад, захлопнув дверь. Послышались торопливые шаги, чей-то сердитый мужской голос, и все затихло.

Наутро начались «советы друзей».

– И уехать поможем, и соберем в дорогу, как сына родного, – ласково обещал Данила Матвеевич, – но договоримся. Мы тебе, ты – нам. Не хочешь здесь помогать, ол райт, нам свои люди и там нужны. Работа не пыльная, зайдет кто или посылочку передаст…