Читать интересную книгу Боевая машина Гизы - Джозеф Фаррелл

Эксперименты проводились под толстым керамическим колпаком, при этом два цилиндра быстро вращались в противоположных направлениях. Похожее на ртуть вещество условно называли «Ксерум 525». Среди прочих используемых веществ были перекиси тория и бериллия, которые условно назывались «легким металлом».

Помещение, в котором проводились эксперименты, располагалось в галерее глубоко под землей. Его площадь составляла около тридцати квадратных метров, стены были покрыты керамическими плитками с толстой резиновой подкладкой. Примерно после десяти испытаний помещение было разобрано, а его содержимое уничтожено. Сохранился только сам «Колокол». Резиновые подкладки заменяли через каждые два или три эксперимента, использованные сжигали в специальной печи.

Каждый эксперимент длился примерно одну минуту. В активном состоянии «Колокол» излучал бледно-голубой свет, персонал находился на расстоянии 150–200 метров. Электрическое оборудование в этом радиусе обычно выходило из строя или в нем происходило короткое замыкание. После окончания каждого эксперимента помещение в течение сорока пяти минут обрабатывалось какой-то жидкостью, скорее всего солевым раствором. Обработку помещения проводили узники концентрационного лагеря Гросс-Розен.

Во время испытаний в радиусе действия «Колокола» ученые помещали различные растения, животных и живые ткани. Во время первой серии испытаний, проводившейся с ноября по декабрь 1944 г., почти все опытные образцы были уничтожены. Внутри живых тканей образовывались кристаллические структуры, разрушая их изнутри; жидкости, в том числе кровь, сворачивались и разделялись на очищенные фракции.

Воздействию «Колокола» подвергали мхи, папоротники, грибки и ткани животного происхождения, в том числе яичный белок, кровь, мясо и молоко, а также самих животных, от насекомых и улиток до ящериц, лягушек, мышей и крыс.

В тканях растений происходил распад или исчезновение хлорофилла, и через четыре-пять часов растения становились белыми. Через восемь-четырнадцать часов наступало полное разложение, но в отличие от обычного разложения оно не сопровождалось запахом. К концу этого периода растения обычно превращались в субстанцию, похожую на колесную мазь.

Эти эффекты полностью совпадают с темпоральными аномалиями, которые можно ожидать при воздействии нелинейного скалярного оружия и его «обращенных во времени» волн.

Во второй серии экспериментов, начатой в январе 1945 г., вред, наносимый животным, был снижен примерно до 12–15 % благодаря различным модификациям оборудования. После второго этапа доработок степень повреждений удалось снизить до двух или трех процентов. Люди, участвовавшие в экспериментах, жаловались на недомогание, несмотря на защитную одежду. Отмечались нарушения сна, потеря памяти и расстройства вестибулярного аппарата, мышечные спазмы, появление постоянного неприятного металлического привкуса во рту. Известно, что первая команда исследователей распалась из-за смерти пяти ученых из семи.

Он признал, что в рассказе Шпорренберга содержались определенные ключи, но их было недостаточно, и они нуждались в дополнении. Многие определения, использовавшиеся участниками проекта «Колокол», не совпадают с общепринятыми терминами ядерной физики, и креме того, в самих экспериментах, похоже, не использовались радиоактивные материалы. Шпорренберг запомнил такие термины, как «вихревая компрессия» и «разделение магнитных полей». По словам Витковского, эти физические принципы ассоциируются пионерами новой волны исследований в области гравитации и антигравитации, такими как доктор Евгений Подклетнов.

Подклетнов. Здесь я насторожился. Если я правильно понял Витковского, то существовала связь между опытами русского ученого с вращающимися сверхпроводниками — свой знаменитый эффект он открыл в Финляндии, когда дым из трубки его помощника натолкнулся на вертикальный столб воздуха, образовавшийся в результате экранирования гравитации, — и эффектом, производимым «Колоколом».

Витковский также указывал на определенные странности в профессиональной биографии профессора Герлаха, которые дают основания отнести его к разряду ученых, занимавшихся вопросами гравитации, несмотря на официальную специализацию в области ядерной физики. Витковский выяснил, что в 20—30-х годах Герлах занимался проблемами поляризации спина, резонансом спина и свойствами магнитных полей — предметами, имеющими мало общего с ядерной физикой, но тесно связанными с некоторыми загадочными свойствами гравитации.

Студентом Герлаха, О. Гильгенбергом из Мюнхена, была опубликована статья под названием «О гравитации, вихревых потоках и волнах во вращающейся среде», что ставит его в один ряд с Подклетновым и «Колоколом». Однако после войны и до самой смерти в 1979 году Герлах ни разу не возвращался к этой теме, словно ему запретили говорить о ней.

«Немцы не признавали Эйнштейна и разработали теорию гравитации на основе квантовой теории, — рассказывал Витковский. — Не забывайте, что физика Эйнштейна, или релятивистская физика, с ее общей картиной Вселенной для нацистов была олицетворением еврейской науки. Германия была родиной квантовой механики. Подход немцев к гравитации был необычен. Возможно, это позволило им получить ответы на вопросы, о которых придерживавшиеся релятивистских взглядов ученые даже не думали».

Организация СС FEP («Исследования, открытия и патенты») действовала независимо от Исследовательского совета рейха, хотя, вне всякого сомнения, под его надзором.

Мне представляется, что FEP управлялся секретным исследовательским подразделением Каммлера на предприятиях «Шкода». После войны из архивов Исследовательского совета рейха союзники изъяли 340 тысяч немецких патентов.

Но и это еще не все: сливки немецких научных исследований во время войны снимались СС и использовались для собственных нужд. Может быть, именно за этим Каммлер вернулся в Чехословакию во время агонии Третьего рейха?

Здесь нам снова следует сделать паузу, поскольку прояснились еще несколько пунктов списка странных событий, происходивших в конце войны. Витковский упоминает о секретном исследовательском подразделении СС на заводах «Шкода» в Пльзене. Там действительно существовал исследовательский центр, но он выполнял функцию генератора идей, разрабатывая фантастические проекты на бумаге — в том числе футуристических «звездных войн», размещенной в космосе системы из гигантских солнечных зеркал![215] — и необходимые технологические схемы для создания подобного оружия посредством тщательно рассчитанных этапов. С этой целью немцы затеяли преобразование старой шахты Венцеслас в затерянном уголке Судетских гор.

Высоко на противоположном берегу располагалось большое здание из красного кирпича, построенная в XIX веке шахта Венцеслас. Но если внимательно присмотреться, сказал Витковский, можно заметить места, где немцы пробили туннели под землю и соорудили большой бетонный бункер, один из многочисленных блокгаузов, разбросанных по всему комплексу. Все бункеры были засыпаны землей, а сверху посажены деревья.

Короче говоря, немцы проделали огромную работу, чтобы это место выглядело точно так же, как и в начале века, когда здесь появились первые шахты — убедительное свидетельство того, что все, что происходило тут во время войны, держалось в строжайшей тайне. Теперь, через пятьдесят лет после ухода немцев, по одним лишь внешним признакам очень трудно догадаться, с какой целью все это строилось.

Это я мог понять. Это место было одним из самых глухих уголков Европы, где мне приходилось бывать. У меня создалось впечатление, что я ступил на землю, к которой почти не прикасались с тех пор, как отсюда больше пятидесяти лет назад ушли немцы.

Первое, на что следует обратить внимание, сказал Витковский, это сооружение в конце долины. Это построенная до войны электростанция, способная сжигать тысячи тонн угля в день — вполне достаточно, чтобы снабжать долину огромным количеством электроэнергии. Скорее всего, именно это обстоятельство привлекло внимание СС к этому месту, заметил Витковский, потому что помогало сделать его автономным. После войны, когда в эти горы пришли русские, они нашли здесь всего лишь покинутый комплекс, предназначенный для военных целей, и затопленную шахту.

Среди всех этих странностей выделялось еще более необычное сооружение — современный бетонный «хендж».

В свете фар прямо перед нами возвышалась круглая бетонная конструкция диаметром 30 и высотой 10 метров. Своими колоннами толщиной 12 метров и горизонтальными балками она напоминала языческое святилище.