разграничить иностранный шпионаж и подрывную деятельность внутренней контрреволюции было практически невозможно. Сотрудникам Военного контроля и армейских ЧК становилось все труднее определять «ведомственную принадлежность» попадавших в их поле зрения «объектов». Все контрреволюционеры, «антисоветские элементы» и белогвардейские лазутчики объективно ослабляли боеспособность РККА и работали в интересах противника. Таким образом, все больше стирались различия в функциональных обязанностях ВК и ЧК.
Еще в октябре прикомандированный к ВЧК член ВЦИКа В. Э. Кингисепп подготовил докладную записку, адресованную В. И. Ленину, Я. М. Свердлову, Л. Д. Троцкому и зампредседателя ВЧК Я. Х. Петерсу. Он писал, что «шпионаж, осуществляемый агентами президентов Вильсона и Пуанкаре, короля Георга, императора Вильгельма, российских контрреволюционеров Краснова, Алексеева, Савинкова, Дутова, Сибирской Директории, то есть агентов внешнего и внутреннего врага, слился воедино» и превратился в «орудие классовой борьбы против пролетарской республики». Борьба с контрреволюцией возлагалась на чрезвычайные комиссии, поэтому им, предлагал Кингисепп, необходимо передать и борьбу со шпионажем, создав при президиумах ЧК «особые секретные отделы».
В этих условиях Троцкому отступать было некуда — интересы дела все-таки были на первом плане. 12 ноября на заседании РВСР под его председательством с докладом «О разведке и Военном контроле» выступил член РВС Восточного фронта А. П. Розенгольц. По докладу было принято постановление: «Предлагается товарищам Аралову и Смирнову по соглашению с Дзержинским сформировать к завтрашнему дню комиссию по разведке и Военному контролю из трех членов, привести ее немедленно в движение и доложить Реввоенсовету Республики о ее составе».
Ключевые слова — «по соглашению с Дзержинским»…
Начальник Регистрационного управления РВСР Аралов отвечал за постановку агентурной разведки и контрразведки, а член РВСР Смирнов, заведующий политотделом Восточного фронта, непосредственно руководил контрразведкой, ЧК и военными трибуналами этого фронта.
На состоявшемся вскоре совещании председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, С. И. Аралов, А. П. Розенгольц и военный консультант Окружного отдела ВК РВС Восточного фронта Н. Н. Асмус обсудили вопрос о слиянии органов ВК и ЧК, действующих в РККА. В принятом постановлении предусматривалось, что все фронтовые и армейские ЧК «переходят» в состав Военного контроля РВСР, который «реорганизуется» в «Особый отдел», выполняющий задачи по ведению в армии агентурной разведки, контрразведки и борьбы с подрывной деятельностью. Предполагалось, что его личный состав должен быть «очищен от продажных элементов» — под ними подразумевались военспецы — и укомплектован за счет «исключительно партийных работников». Постановлением в очередной раз определялось двойное управление военной контрразведкой — теперь уже «Особым отделом». Эти органы в войсках подчинялись политическим комиссарам и работали под контролем фронтового «Особого отдела». В частности, политкомиссары армий назначали «заведующих» «Особыми отделами» армий, но с обязательным утверждением их кандидатур фронтовым «Особым отделом». Для «чистки» и реорганизации отделов Военного контроля предполагалось образовать комиссию из трех человек, состав которой следовало согласовать с председателем ВЦИКа Я. М. Свердловым — таким образом, решение межведомственного характера поднималось на высший государственный уровень.
Между тем большинство практических вопросов оставались открытыми: как должно идти слияние органов ВК и ЧК, какой должна быть структура нового органа? Главное, останется ли «Особый отдел» в РККА или станет частью ВЧК?
Девятнадцатого ноября ВЧК направил губернским, фронтовым и армейским ЧК циркулярную телеграмму № 6366 за подписью Ф. Э. Дзержинского и начальника Иногороднего отдела ВЧК В. В. Фомина. В ней объявлялось о роспуске выполнившей свою задачу «Прифронтовой ЧК» и о том, что «отныне существуют только такие комиссии: ВЧК как центральный орган, губчрезкомы, уездчрезкомы, фронтчрезкомы, армчрезкомы». Армейские чрезкомы подчинялись фронтовым, фронтовые — ВЧК. Кроме того, они «подчинялись» еще и военному ведомству. Циркуляр заканчивался категорическим указанием, что «роспуск ЧК производится исключительно ВЧК». Хотя кроме губернских чрезкомов телеграмма была адресована ЧК Южного, Восточного и Северного фронтов и восьми армий, это не означало, что между ВЧК и указанными комиссиями действующей армии уже существовали непосредственные отношения и организационное единство. Впрочем, эти отношения были установлены достаточно быстро.
В конце ноября состоялась 2-я Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. В резолюции «Об армейских ЧК в действующей армии» конференция постановила «организовать» при фронтах и армиях чрезвычайные комиссии для обеспечения РККА «пресечения всяких попыток контрреволюционеров к провокационным выступлениям», наносившим вред «делу защиты РСФСР». ВЧК совместно с военным ведомством поручалось «выработать точные инструкции для фронтовых и армейских ЧК». Для руководства армейскими и фронтовыми комиссиями существовавший в центральном аппарате ВЧК военный подотдел был реорганизован в военный отдел во главе с М. С. Кедровым, однако при том эти ЧК были подчинены также и «военному ведомству».
Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941). Из дворян; член РСДРП с 1901 года. Окончил медицинский факультет Бернского университета. С 1916 года — военврач на Кавказском фронте. В 1917 году — член Всероссийского бюро военных организаций при ЦК РСДРП(б), редактор газет «Солдатская правда» и «Рабочий и солдат», заместитель наркома по военным делам. С сентября 1918 года — начальник Военного отдела ВЧК. С января 1919 года — заведующий (председатель) Особого отдела (Управления Особого отдела) ВЧК, одновременно с марта 1919 года член Коллегии ВЧК, с мая — особоуполномоченный ВЧК в Вологде, затем на Южном и Западном фронтах. Работал в Наркомпросе, ВСНХ, Верховном суде СССР, Госплане. В 1939 году арестован; расстрелян в июле 1941 года.
Из протокола допроса:
«Категорически отрицаю предъявленные мне обвинения. Заявляю, что вся моя жизнь и преданная работа в партии большевиков в течение 38 лет является убедительным опровержением предъявленных обвинений».
Двадцать третьего ноября из Москвы на Южный фронт выехала «Комиссия по ревизии и реорганизации Военного контроля и армейских чрезвычайных комиссий» — М. И. Лацис, заведующий бывшим военно-политическим отделением Оперода А. Г. Васильев и секретарь Московского комитета РКП(б) Р. С. Землячка. Направление поездки обусловливалось тем, что обстановка на Южном фронте, превратившемся в главный фронт республики, после ряда военных неудач стала угрожающей. 26 ноября ЦК РКП(б) принял постановление, потребовав от РВС и командования, всех армейских коммунистов «добиться коренного перелома на Южном фронте». В постановлении указывалось на необходимость принять решительные меры против изменников и саботажников, всех нарушителей дисциплины, трусов и шкурников: «Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было, на Южном фронте… Ни одно преступление против революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным».
На Южном фронте впервые была практически воплощена идея создания нового органа — Особого отдела, куда входили отделы разведки и контрразведки, следствия и ЧК. Опыт его организации содержал в себе ряд важных моментов. Во-первых, при фактическом слиянии ЧК и ВК не претерпела существенных изменений организационная основа отдела Военного контроля, предназначенного для решения контрразведывательных задач. Во-вторых, четко определено, что Особый отдел, существуя при РВС фронта, одновременно входил в систему ВЧК. То есть были практически отработаны те направления, которые фактически оставались открытыми на совещании Дзержинского с членами РВСР.
«Из своего опыта пребывания на Восточном фронте в качестве председателя прифронтовой чрезвычайной комиссии Лацис вынес однозначный вывод — ЧК должна безраздельно господствовать в сфере применения тайных средств и методов. Только тогда, по его убеждению, можно не