Коуди гордо возвышался над ней, распаленный ее открытым и пораженным взглядом.
— Если ты будешь продолжать так на меня смотреть, то я сейчас взорвусь, — низким гортанным голосом проговорил он.
Кэсси быстро отвела глаза в сторону.
— Ну и как я выгляжу по сравнению с другими? — не смог удержаться от вопроса Коуди.
— Ну скажи, детка, ты же понимаешь, о чем я. Ну мужчины у Сэл.
— У меня еще не было ни одного мужчины.
— Ладно, будь по-твоему. Это не имеет никакого значения. Разве я могу спорить с женщиной, которую хочу так, как никого раньше!..
Он опустился перед Кэсси на колени, нагнулся и поцеловал ее. Его губы были такими мягкими и такими манящими!..
Коуди лег на постель и в дрожащем ожидании склонился над Кэсси, мимолетной коварной лаской касаясь ее груди, живота, бедер… Радость триумфа начала разливаться по его телу, когда он почувствовал, что она раскинулась, изнемогая от истомы. Приподняв бедра, он начал медленно входить в нее, и тут Кэсси вся напряглась.
— Подожди!.. — простонала она. Подождать? — задыхаясь, проговорил Коуди. — Ты с ума сошла! Только не говори, что еще не готова принять меня. Я же чувствовал, ты была вся влажная…
— Ты слишком большой! — жалобно проговорила Кэсси.
Коуди на мгновение замер, а затем лицо его озарилось торжествующей улыбкой.
— А это настоящий комплимент!
— Правда, Коуди, мне очень больно! — Ее голос стал более решительным и настойчивым, так как Кэсси поняла, что Коуди сделает ей еще больнее, если не поверит наконец в то, что она невинна.
— Женщины еще никогда мне на это не жаловались.
— Потому что это были женщины, а не девушки, — сдавленно проговорила Кэсси, инстинктивно попытавшись освободиться из его объятий.
— Девственницы меня не интересуют. Они не в моем вкусе.
Он усилил натиск, входя глубже и поражаясь ее умению контролировать мышцы лона. Кэсси доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение, гораздо большее, чем он получал от своих прежних любовниц.
— Милая… ты просто чудо!
Готовая закричать от боли, Кэсси приоткрыла рот, но Коуди впился в него поцелуем. Поцелуй становился все жарче; на мгновение Кэсси забылась, и в этот момент Коуди с силой вошел в нее. Кэсси дернулась и окаменела, ее крик потерялся где-то в горле Коуди. Он остановился, приподнялся и посмотрел на нее с испугом и недоверием, хотя прекрасно понимал, что такие шок и боль сыграть невозможно.
— Пожалуйста… Больше не надо… Прошу тебя!.. — всхлипывая, простонала Кэсси, с мольбой глядя на него лихорадочно блестевшими глазами. Ее поразило выражение лица Коуди — смесь жалости, нежности и негодования на себя.
— Не могу… Слишком поздно. И потом… уже ничего не исправишь. Но тебе скоро не будет больно, я обещаю. Поверь мне, не бойся…
Он говорил с неподдельной теплотой и состраданием. Кэсси и не подозревала, что Коуди способен на такие чувства.
Его бедра снова пришли в движение. Теперь Коуди старался проникать в нее медленно, плавно и осторожно, хотя внутри у него все бушевало, но, несмотря на все его усилия, страдания Кэсси не уменьшались. Она закусила губу, ожидая, когда прекратится эта невыносимая боль, и, к ее изумлению, она действительно вдруг прекратилась. Боль сменилась сначала неприятными ощущениями, которые постепенно стали перерастать в уже знакомое ей чувство упоительного, жгучего волнения, и в конце концов искусные ласки Коуди вновь пробудили в ней страсть. Наслаждение, которое Кэсси испытала до того, как Коуди овладел ею, возвратилось; более того, оно стало каким-то иным: словно затягивало в водоворот мучительных, сладких до боли ощущений…
Коуди входил в нее снова и снова, его мускулистое тело блестело от пота. От давно и яростно сдерживаемого желания взорваться внутри нее по его спине судорогой пробегала дрожь. Впервые на его памяти он так отчаянно хотел доставить женщине удовлетворение. Коуди всегда заботился о том, чтобы, занимаясь с ним любовью, женщина получила максимум удовольствия, но с Кэсси все было совершенно особенным. И не только потому, что она оказалась девственницей, к тому же первой в его жизни. Он действительно хотел, чтобы этот первый раз стал для Кэсси незабываемым. И еще он боялся, что она возненавидит его за то, что он отказывался поверить в ее невинность.
Глубокий восторг зарождался внутри Кэсси. Ее руки помимо воли обнимали и ласкали спину Коуди, а затем опустились к твердым, как железо, ягодицам. Она сжала их изо всех сил, привлекая Коуди ближе к себе и находя в его движениях все новые и новые истоки наслаждения.
Коуди проникал теперь глубже, сильнее. Она слышала его тяжелое и прерывистое дыхание, ощущала влажность его тела. В ней нарастал какой-то небывалый всепоглощающий жар, который становился все упоительное, все острее… Откуда-то прилетела мысль, нет, возникло смутное понимание того, что она должна чего-то достичь… прийти к чему-то за пределами ее разумения… К чему-то такому, чего ей еще никогда не приходилось испытывать. Она была уже близко… близко…
— Коуди!
— Да, милая, да!
Ослепительная вспышка пронзила Кэсси. Взрыв волнами растекался по телу, ее сотрясали мягкие и сильные накаты тепла. Мозг опустел, в нем вертелись лишь какие-то красочные обрывки, сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой…
«Это прекрасно!» — бессвязно думала Кэсси, глядя на склонившееся над ней темное лицо; оно было яростным, великолепным в своем всеобъемлющем мужском забытьи, когда Коуди с протяжным стоном разрядился внутри нее. В изнеможении он опустился на Кэсси всем своим весом, затем приподнялся на локтях, глядя на ее отрешенное, запрокинутое лицо. Его грудь бурно вздымалась, и он пытался успокоить дыхание. Кэсси почувствовала, что он начинает расслабляться, ощутила громкое биение его сердца у своей груди и познала момент глубочайшего, совершеннейшего счастья: она доставила ему такое же наслаждение, каким он так щедро одарил ее! Коуди медленно уселся на постели, продолжая молча смотреть на Кэсси. Его глаза все еще были затуманенными, движения неуверенными. На его лице застыло ошеломленное выражение.
— Ох, дерьмо! — постепенно приходя в себя, смачно произнес он свое любимое словечко. — Почему ты мне ничего не сказала? Если бы я знал, что ты девушка, то был бы осторожнее. Я бы не взял тебя так грубо! — Я же тебе говорила! — возмущенно ответила Кэсси. — Но ты мне не верил.
— А как, к дьяволу, я мог тебе поверить, когда видел тебя у Сэл! И она сказала, что ты не для таких, как я. Вот я и подумал, что ты предназначена для особых клиентов, а метис тебе просто не подходит.
— Сэл имела в виду, что я вообще не предназначена для увеселения мужчин, — сказала Кэсси все еще нетвердым голосом. — Я была у нее просто горничной, ни больше ни меньше. И мне неплохо платили. Сэл знала, что меня не интересует работа другого рода в ее заведении, и опекала меня. Вот что она хотела тебе сказать.