Расслабиться… Руби положила руку на белую простыню, плотно прикрывавшую ее. Похоже, она лежит под капельницей.
— Мой ребенок? — простонала молодая женщина.
Медсестра, стоявшая ближе к ней, вопросительно взглянула на доктора.
Она потеряла ребенка. Падение с лестницы — теперь Руби вспомнила его — убило ее дитя. Боль пронзила все тело. Она уронила ребенка. Она не уберегла малыша — ни от падения, ни от гнева его отца. Руби оцепенела. Она почувствовала такую слабость, что не могла даже заплакать от горя.
Медсестра похлопала ее по руке. Доктор ободряюще улыбнулся:
— С вашим ребенком все в порядке, Руби.
Не веря своим ушам, она взглянула на них:
— Вы просто успокаиваете меня, да? Ведь я потеряла ребенка!
Доктор повернулся к сестре:
— Пусть Руби убедится. — Затем он обратился к молодой женщине: — Сейчас сестра сделает УЗИ, и вы сами увидите на экране, что с ребенком все хорошо. Это гораздо лучше любых заверений. Вам нельзя расстраиваться.
Через час Руби снова лежала в палате, с восторгом разглядывая снимок, который ей дали: малыш был цел и невредим.
— Вам и ребенку повезло, — сказала медсестра, заглянув через несколько минут к ней. — Вы очень сильно ударились головой, и когда вас осмотрели в больнице на острове, врачи боялись, что образуется гематома. А это означало, что пришлось бы прервать беременность. Ваш муж отказался дать согласие. Он распорядился доставить вас сюда, в Афины, и пригласил специалистов из Америки. Ваш муж заявил, что вы никогда не простите ему, а он никогда не простит себе, если ребенка не удастся спасти.
Сандер так сказал? Руби растерялась. Неужели это правда?
— Господин Константинакос скоро будет здесь, — продолжала сестра. — Он хотел остаться вместе с вами, в больнице, но профессор Смитсон рекомендовал ему поехать домой и отдохнуть, пока вы не придете в сознание.
Как только она произнесла эти слова, дверь отворилась — и на пороге появился Сандер. Сестра благоразумно удалилась из палаты, оставив их одних.
— Мальчики?.. — с тревогой произнесла Руби.
— Они знают о том, что ты упала и тебя увезли в больницу «на поправку». Они скучают, конечно, но Анна окружила их вниманием и заботой.
— Медсестра только что сказала мне, что именно благодаря тебе сохранили моего ребенка.
— Нашего ребенка, — тихо поправил ее Сандер.
Руби не знала, что говорить — или думать, — поэтому заговорили ее эмоции. Слезы хлынули по щекам молодой женщины.
— Руби, не надо! — взмолился Сандер. Он подошел к изголовью кровати, взял Руби за руку, теперь уже свободную от повязки — в капельнице она больше не нуждалась. — Когда я увидел, как ты катишься по ступенькам, то осознал, что независимо от моих слов и убеждений я люблю тебя. Я понял это, наверное, еще в Афинах, но уверил себя в том, что долго буду сомневаться в тебе. Избавление от сомнений — это длительный и постепенный процесс. И только почувствовав, что могу потерять тебя, я увидел правду. Я намеренно закрывал глаза на нее, ты не ошиблась. Я хотел думать о тебе плохо — и делал для этого все. И именно из-за того, что я боялся любить тебя, из-за ложного чувства гордости ты и наш ребенок чуть не лишились своих жизней.
— Мое падение было случайным.
— Случайность была результатом того, что я упорно отказывался поверить твоим словам. Ты можешь простить меня?
— Я люблю тебя, Сандер. Ты знаешь это. И теперь я хочу только одного — чтобы ты простил себя. — Руби взглянула на него. — Причем простил себя не только за то, как ты относился ко мне. — Неужели она наберется смелости и отважится произнести те слова, которые собиралась сказать? Но если она не использует сейчас эту возможность, то потом пожалеет об этом. Необходимо сделать это — ради него, а не ради себя. — Я знаю, что мать обижала тебя, Сандер.
— Моя мать никогда не любила никого из нас. Мы были для нее обузой — в прямом и в переносном смысле слова. Мой брат, моя сестра и я являлись той ценой, которую мать заплатила нашему отцу за доступ к его богатству, за то, чтобы она могла вести жизнь, которая ей нравилась: роскошную, поверхностную, полную излишеств и развлечений. Мать желала купаться в роскоши за чужой счет. Мы видели ее лишь тогда, когда она приходила к отцу просить у него еще больше денег. В сердце ее не было места для нас и не было желания впустить нас туда.
Руби чуть не заплакала от сострадания к мужу:
— Ты не виноват в том, что она отвергла тебя, Сандер. Изъян таился в ней, а не в тебе.
Он крепче сжал ее руку:
— Я никогда не верил женщинам — возможно, это было следствие моих отношений с матерью. Когда я увидел тебя в манчестерском клубе, то немедленно решил, что ты такая же, как она. Я не желал заглянуть под поверхность. Теперь я понимаю, что в глубине души мне было ясно, какой наивной и уязвимой ты была тогда, но я не захотел это признавать. И я использовал тебя, чтобы избавиться от гнева на деда. Мое поведение было непростительным.
— Нет. — Руби покачала головой. — В тех обстоятельствах это было предсказуемо. Если бы я действительно была опытной девицей, за которую ты меня принял, я догадалась бы, что тобою руководило не только сексуальное желание. Мы оба ошибались, Сандер, но это не значит, что теперь мы не сможем простить друг друга и оставить прошлое позади. Мы оба настороженно относились друг к другу, когда заключали брак. Ты — потому, что тебя не любила мать, а я — потому, что стыдилась того, как повела себя с тобой в первый же день знакомства. Я отдала свою девственность мужчине, который вышвырнул меня из постели и немедленно забыл, удовлетворив свои потребности.
— Не надо… — с раскаянием застонал Сандер. — Я жалею о тех словах, которые сказал насчет нашего ребенка, Руби. Когда ты, прежде чем потерять сознание, прошептала: «Мой ребенок…» — я понял, несмотря на свои подозрения, несмотря на не лучшее мнение о тебе, что этот ребенок мой, и я не позволю воспитывать его никакому другому мужчине. Давай начнем снова? Ты все еще любишь меня — после того, что я натворил?
В ответ Руби, приподнявшись с подушки, нежно поцеловала мужа и, улыбнувшись, сказала:
— Я не могу не любить тебя, Сандер.
* * *
Лишь через месяц Руби, полностью оправившись после падения, вернулась на остров, и с каждым днем в душе ее росло ощущение счастья. Сандер уже доказал ей, что он стал любящим отцом для близнецов. Ныне Руби не сомневалась, что он будет любящим отцом ребенка, которого она носит под сердцем. А еще Сандер постоянно доказывал ей, что он — прекрасный любящий муж.
Лежа рядом с ним в постели, Руби чувствовала, как сердце ее ликует от радости и любви. Улыбнувшись в темноте, она повернулась к Сандеру и нежно поцеловала его в подбородок.