Читать интересную книгу Тузы и шестерки - Михаил Черненок

– И даже командиров отделений «чистили»?

– Говорю, всех подряд шерстили.

– Постарайтесь все-таки фамилию «товарища сержанта» вспомнить. Не Шерстобоев?

– Какой еще Шерстобоев? – вроде собираясь с мыслями, буркнул Копалкин.

– Тимофей Терентьевич, по прозвищу Тэтэ. Теперь в Новосибирске охраняет президента коммерческого банка «Феникс», а раньше тоже служил в Бендерах, затем вместе с Вараксиным – в ОМОНе. И в Чечне был…

– Кто там из омоновцев не был… Нет, не знаю Шерстобоева и знать не хочу. Может, он вовсе не охранник, а какой-нибудь рэкетир.

– И вы, гражданин лейтенант, по рэкетирской части не безгрешны. Расскажите-ка, почему из Барнаула скрылись?

– Полковник меня оттуда увез.

– До встречи с полковником что натворили?

– Да, в общем… пустяк.

– За пустяки к уголовной ответственности не привлекают.

– А я чо, привлеченный, что ли?..

– Вы с помощью полковника успели скрыться, а подельники ваши сидят.

– Ну, в общем, можете и меня садить. Виноват, участвовал в банде, – неожиданно заявил Копалкин. – Только мы никого не убивали.

– Чем же занимались?

– Автолюбителей, которые частным извозом зарабатывают, охраняли.

– Охрана – это не преступление.

– Мы процент от дохода с них брали. Тем, кто не хотел платить, лобовые стекла у машин вдребезги разбивали и колеса прокалывали. Нанимали бомжей, которые за поллитровку готовы маму родную на тот свет отправить, и они по нашему указанию крушили несговорчивых извозчиков.

– Долго таким промыслом занимались?

– Больше трех месяцев.

– Хотели свою мечту осуществить?

– Какую?

– Приобрести собственную иномарку.

– Да ну ее… Просто, когда из ОМОНа выгнали, жить на что-то надо было. Не подыхать же с голоду.

– Как удалось уйти от ответственности?

– Омоновские ребята по знакомству подсказали, что угрозыск выследил банду и на днях повяжут всех участников. Я вовремя срикошетил из шайки в автомагазин. К моему счастью, вскоре подвернулся полковник…

С каждым ответом Копалкина Бирюков все больше и больше убеждался в том, что «адъютант», понимая безвыходность сложившегося для него положения и стараясь хоть как-то облегчить свою судьбу, избрал самый распространенный среди уголовных рецидивистов прием, когда из двух зол выбирают меньшее. Без запирательства признавшись в незаконном хранении оружия и участии в рэкетирской банде, он готов был нести за это наказание, которое при любых условиях не столь сурово, как ответственность за убийство.

По имеющимся у Бирюкова фактам пока невозможно было сделать конкретные выводы, но в том, что Копалкин прямо или косвенно причастен к убийству Пеликанова, Антон не сомневался. Особенно его насторожила «потеря» памяти Копалкина, забывшего фамилии всех своих командиров, под началом которых служил в Приднестровье. После нескольких безуспешных попыток выяснить этот вопрос, Бирюков решил, как говорится, взять быка за рога и внезапно спросил «адъютанта»:

– Куда вы уезжали от Дома офицеров, когда полковник заказывал там бланки?

– На бензозаправку, – после некоторого молчания буркнул Копалкин.

– У вас полный бак бензина был.

– До полного пяти литров не хватало.

– Какой чудак из-за такого пустяка на заправку ездит?

– Полковник подсказал. Я вначале не хотел ехать. Потом думаю: что зря стоять?.. Поеду, съезжу.

– Где заправлялись?

– На городской заправке.

– В городе деревенских заправок нет. Зачем тянете время? Говорите конкретно.

– Ну, если конкретно, то ездил на улицу Никитина. К частной заправке.

– Почему же вашу машину видели в пригороде Новосибирска?

– Кто видел?

– Работники шинно-ремонтной мастерской, где застрелили Пеликанова. Комплекцией стрелявший похож на вас. Зеленая форменная рубаха точно такая же. Лицо прикрывала маска смеющегося арлекина.

– Пусть не придумывают. Не ездил я туда.

– В таком случае, скажите, кому передавали свой пистолет и машину полковника?

– Никому не передавал. Пистолет – ерунда, а машина столько «лимонов» стоит, что за нее я в жизнь не рассчитался бы с полковником.

Бирюков улыбнулся:

– Наконец-то прозвучал убедительный ответ.

– Я и раньше правду говорил, но вы почему-то не верите мне.

– Потому что насчет Пеликанова ни единого слова правды от вас не услышал. Чего вы с ним не поделили?

– Нечего мне делить с незнакомым человеком.

– Где покупали маску арлекина?

– Нигде не покупал. Зачем мне маскироваться…

– А для какой цели прятали в багажнике машины черные маски?

– Какие?

– Матерчатые, с прорезями для глаз.

Копалкин, сильно наморщив лоб, будто вспомнил:

– А-а-а… Те тряпки еще в апреле я взял у Вараксина, чтобы салон машины от пыли протирать, да забыл про них.

– Для этого они мало годятся.

– На безрыбье, как говорится, и рак – рыба. В общем, зря подозреваете меня в убийстве. Никого я не убивал.

– Чего ж тогда схватился за пистолет, когда омоновцы машину остановили?

– Откуда я знал, кто они есть? Теперь на любой дороге можно запросто нарваться на вооруженных бандитов, наряженных в камуфляж.

– Вчера из милиции хотели в окно выпрыгнуть тоже от бандитов?

– Побоялся, что потребуете документы, а у меня, кроме временного разрешения на управление машиной, ничего нет.

– Почему?

– Не знаю, то ли в гостинице оставил, то ли потерял.

– И полковнику об этом не сказали?

– Побоялся, что выгонит…

Судя по наивным ответам, изворотливостью ума Копалкин не блистал. Об умственной ограниченности свидетельствовали и его нелепые попытки вырваться на волю после задержания. Чтобы не тратить зря время, Бирюков решил закончить предварительный допрос. Прежде, чем отправить Копалкина в изолятор, по указанию военного прокурора Слава Голубев снял с «адъютанта» лейтенантские погоны.

– Что скажешь, Константин Георгиевич? – посмотрев на Веселкина, спросил Бирюков.

– Дубовый мужик и защищается по-дубовому, – ответил Костя. – Забыть фамилии своих приднестровских командиров может лишь очень сильно контуженный.

– Такая «забывчивость» навела меня на мысль, что в Приднестровье Копалкин служил в отделении сержанта Шерстобоева, а роту возглавлял еще не разжалованный в то время до старлея майор Пеликанов.

– Мне тоже так показалось.

В разговор вмешался военный прокурор:

– Это легко проверить. Через свое ведомство запрошу архив четырнадцатой армии и дам вам официальную справку о всех командирах Копалкина от отделения и выше. Полагаю, уже завтра ответ будет готов.

– Отлично, – сказал Бирюков и вновь обратился к Веселкину: – По-моему, в день убийства Надежницкого и Лины Ярыгиной совсем не случайно Шерстобоев отлучался в аэрофлотскую кассу. Надо основательно проверить личного телохранителя Михаила Арнольдовича.

Веселкин вздохнул:

– В аэрофлотской кассе наши оперативники уже побывали. Ни в тот, ни в последующие дни на фамилию Шерстобоева ни одного билета не продано. Придется поработать с этим телохранителем. Сегодня же дам задание оперативникам, чтобы разобрались с ним досконально.

– Мне, Антон Игнатьич, чем заняться? – спросил Голубев.

Бирюков подумал:

– Безотлагательно попроси Тимохину, чтобы сфотографировала «полковника» и его «адъютанта». С этими снимками побывай в рекламной фирме «Фортуна», затем побеседуй с соседями Вараксина. Быть может, там кто-то их опознает.

– К этим портретам добавь еще фото Шерстобоева, – подсказал Веселкин. – В ОМОНе осталось его личное дело. Криминалисты за десять минут сделают тебе фоторепродукцию.

– Понятно…

Неожиданно зазвонил телефон. Бирюков, сняв трубку, ответил. Едва поздоровавшись, Исаева замолчала, словно у нее сорвался голос.

– Что случилось, Аза Ильинична? – нахмурившись, быстро спросил Антон.

Исаева всхлипнула:

– Новое несчастье… Только что в своем рабочем кабинете застрелился Михаил Арнольдович Ярыгин…

Глава XIX

Когда Бирюков с Веселкиным появились в офисе банка «Феникс», там уже вовсю работала оперативная группа городской прокуратуры во главе со следователем Щепиным. Веселкин тут же включился в работу. Антон вмешиваться не в свое дело не стал, а подробности случившегося решил узнать у Исаевой.

Аза Ильинична с заплаканными глазами сидела в своем кабинете одна и хмуро докуривала сигарету. Увидев вошедшего Бирюкова, она вроде оживилась, повеселела, но заговорила сдавленным голосом:

– Хорошо, что вы приехали. Боже мой, за какие только грехи повалились на нас напасти. Одна страшнее другой…

– Как это произошло? – присаживаясь возле стола, спросил Антон.

Исаева затушила в хрустальной пепельнице окурок и посмотрела на Антона печальным взглядом:

– Для меня – совершенно неожиданно… Ночевал Михаил Арнольдович в клинике. Утром Тимофей Шерстобоев провез его по городу, чтобы убедился, что плакаты с изображением Лины с рекламных стендов убраны. По словам Тимофея, не увидев ни одного плаката, шеф приободрился. В середине дня похоронили Лину на Центральном кладбище. Во время похорон Ярыгин держался мужественно. Даже слезинки не проронил. Видимо, врачи напичкали его транквилизаторами. Только вот, когда опустили гроб, чуть не упал в могилу. Шерстобоев успел подхватить. Короткие поминки провели в банкетном зале ресторана «Садко», где в декабре прошлого года отмечали восемнадцатилетие Лины. Вот тут, выпив рюмку коньяка, Михаил Арнольдович прослезился, но быстро взял себя в руки… – Аза Ильинична осторожно, чтобы не нарушить косметику, промокнула глаза носовым платочком, достала из длинной зеленой пачки сигарету и сразу сунула ее обратно. – Извините, Антон Игнатьевич, мне трудно говорить.