— Шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать. — отозвался Сандро. Блин! Сработал всемирный попаданческий пароль!
— С тумбочкой?
— С тумбочкой! Илларион Иванович, будьте так любезны, оставьте нас наедине. — произнёс Александр Михайлович, пребывая в глубоком охренении.
Воронцов-Дашков тоже пребывал от этой картины в некоем обалдении. Он понял, что мы с князем обменялись какими-то паролями, но что могло нас связывать, для него было абсолютнейшей загадкой. Тем не менее, как человек военный и соблюдающий субординацию, граф поклонился и повернулся, чтобы покинуть комнату.
— Благодарю вас, граф. — услышал он почти на выходе, развернулся, поклонился в ответ и стремительно вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Понимаю, что его сейчас разрывало от любопытства, но и меня тоже.
— Итак, может быть, представимся по-новому? — предложил некто, называемый тут великим князем Александром Михайловичем.
— Так и представляться особо нечего, вы меня сами и представили. Николай Степанович Полковников.
— Полковник ФСБ, руководитель проекта «Вектор», не так ли?
— Так.
— Ну, а Михаила Николаевича Коняева помните, полковник, ась?
— Бля… Академик? Ёксель-моксель, так я эта, похоронил тебя, был уверен, что ты вселенец в Михаила Николаевича, блин… как я ошибся! Стоп, а кто тогда Михаил? Или ты играл его втёмную?
— Ну вот, Николай Степанович, Николай Степанович! А ведь вы профессионал, целый полковник, настоящий секретчик. Неужели не додумались до такой простой вещи, что попаданцев может быть двое?
— Ась? — на этот раз охреневшим выглядело лицо Полковникова. — И кто у нас второй?
С огромным трудом выдавил он из себя.
— Вот что, вы, голубчик. Коньяку себе налейте, а то мне, старому человеку за вами ухаживать не с руки. А у вас, батенька, как я посмотрю, информация медленно усваивается.
— Я лучше водочки! — произнёс Николай Степанович.
— Да вы, батенька, патриот! — не удержался и съязвил Академик.
— Хорошая беленькая однозначно лучше хранцузского клопомора. — заметил в ответ Полковников и махом хлопнул виртуозно налитую рюмку водки. На столике, кроме напитков, были нарезан лимон, в другой тарелочке были куски белого и черного хлеб, на третьем — соленый огурец, порезанный крупными кружками. Николай Степанович выбрал корочку черного хлеба, нюхнул ее, после чего укусил и расплылся в довольной улыбке.
— Падай, капитан-полковник. — академик указал на кресло напротив своего. Оппонент без раздумья занял предлагаемое вместилище и тут же поинтересовался:
— Так кто же?
— Александр Михайлович Конюхов. Тебе это ни о чём не говорит?
— Вот жеж блядская удача! — не удержался Полковников. — Труп этого товарища мы обнаружили во время хронокатаклизма около стоянки автомобилей, там, где вы разговаривали.
— Ну да. это мой ученик, кандидат исторических наук, вот такие пироги. Мы себя как тут обнаружили, так и стали потихоньку работать.
— По-тихому работать у вас, господа, не получилось. Знаешь, Академик, почему я тут оказался?
— Рассказывай, да и мне налей рюмашку.
— Сам нальешь. Нашел мальчика! — огрызнулся полковник ФСБ.
— Ладно. Мы, академики, народ не гордый. Если надо — и водку нальем, и по матушке пошлём.
Сандро налил себе и Полковнику той же самой беленькой.
— За встречу!
Выпили. Не закусывали. Хорошо пошло!
— В общем так, у нас ТАМ после этой катастрофы, всё пошло плохо: появились фиолетовые шары, которые убивали людей. Типа шаровых молний, только много их стало, слишком много. Стали наши ученые мужи высчитывать и пришли к неутешительному выводу, что реальность потеряла стабильность. И потому что вы тут что-то стали творить такое, что нашим обоим мирам могла наступить крышка. Вот меня и послали разобраться с ситуацией.
— Что ты имеешь в виду? — как-то сразу напрягся Сандро.
— Что имею? «Надо было найти хронобаламута и устранить его», —спокойно произнёс Полковников.
— И что? — вежливо поинтересовался Академик.
— Сначала надо было узнать, кто тут всё так накрутил! Меня закинуло хрен его знает в кого. Очнулся в Австро-Венгерской империи в теле барона, а… неважно. Стал собирать информацию. Пробрался сюда. Решил, что центром возмущений был Михаил Николаевич. Решил его убрать. Только в последний момент передумал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В какой такой последний момент? — поинтересовался Сандро.
— Когда провожали Константина Николаевича, помнишь этот эпизод? Я заметил, что в него собираются стрелять из кареты. Ну, вот, прикончил я того стрелка. Почему его? Интуиция. Слышали, Михаил Николаевич, про такую штуку?
— Хочешь сказать, что меня, точнее, Конюхова тогда спасла твоя хвалёная интуиция?
— Угу! Что самое интересное, что после этого и у вас, хроноаборигенов, фиолетовые шары перестали появляться, думаю, что у нас тоже.
— Считаешь, что это попытки убить Михаила так колбасили реальность? — сформулировал неожиданно пришедшую в голову мысль Академик.
— Другого логичного объяснения я не нашёл. Если после того, как я Михаила прикрыл, всё вернулось на круги своя.
— То есть, Конюхов был стабилизирующим фактором, а попытки его убрать и нашу реальность дестабилизировали, так?
— Примерно так.
— Тогда почему сейчас ничего не происходит? Николай Степанович, есть какие-то идеи?
— Нет, абсолютно никаких.
— Ладно, как говорила одна симпатичная барышня: об этом я подумаю потом, скажи мне, Академик, как так получилось, что вы с вашим СИБом хваленым эту заварушку просрали?
— А что ту говорить, Николай Степанович, нас переиграли, как мальчиков. Да мы, по сути своей, мальчики и есть. Не тянем пока на полноценную КГБ, никак не тянем! Пыхтим. Пытаемся, да только получается плохо. Откровенно плохо.
— Да вижу я, что все идет в жопу.
— А тут еще предательство среди жандармов. К этому мы готовы не оказались. Были уверены, что там всё пусть и не так хорошо, но и не настолько паршиво.
— Идиоты! Своих надо контролировать в первую очередь! — вспылил Полковников.
— Согласен. Не без того. Ну нет у нас сейчас адекватного ситуации специалиста, нет. Мы оба историки. Никаких методик ни у меня, ни у него в кармане нет, только общие принципы. И то я не уверен, что они правильные!
— Да, Михаил Николаич, облажались вы по полной!
— Помянем Сашу Конюхова! — предложил Академик. — Ты его не знаешь, но человек он был хороший, вот только мягкий слишком. Хотел как-то без крови, вот и допрыгался. Мир его праху!
Они снова выпили. За окном медленно и величественно приближалась майская ночь. Тьма маленькими шажками заволакивала Великий Город, не знавший, что его судьба делает еще один крутой поворот.
Глава шестнадцатая. Трудный выбор
Глава шестнадцатая
Трудный выбор
Москва. Тверская улица, дом 13. Резиденция генерал-губернатора Москвы.
13 мая 1889 года
Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия.
(Эльчин Сафарли)
В. кн. Николай Михайлович
Сегодня Его Императорское Величество Николай Михайлович изволили проснуться ни свет, ни заря. Любезнейший князь Долгорукий уступил своё служебное помещение соправителю империи, а сам перебрался в собственный особняк на Ивановской горке. Резиденция генерал-губернатора была построена буквально накануне нашествия Наполеона на месте, пострадавшем от Троицкого пожара. Трехэтажный дворец в стиле зрелого классицизма возвели по проекту Матвея Казакова, и он заслуженно считался украшением Тверской. В здании была и домовая церковь, ибо не пристало господину генерал-губернатору среди обывателей… в общем где-то так. Надо сказать, что этот роскошный особняк располагался в весьма шумном и оживленном месте: в пристройках и флигельках у сего здания были выделены квартиры для местных чиновников, коим до рабочего места получалось рукой подать. Рядом с резиденцией градоначальника находились Тверская пожарная часть, политическая тюрьма, вытрезвитель и морг. Мимо дома проходил ночной маршрут золотарей, вывозивших нечистоты из города. Но это мало смущало генерал-губернатора Владимира Андреевича Долгорукова, который нередко устраивал здесь балы.