Читать интересную книгу Жизнеописание малых королей - Давид Малкин

Но можно ли сегодня осуждать глухоту народа и правителей, к которым в век Железного Ассирийца обращались с призывом "жить не по лжи"[27]? Можно ли было не посчитать рехнувшимся Амоса, объяснявшего, что судьба государства зависит от соблюдения в нём справедливости и закона – и это в годы, когда Кнаан переполняли рассказы о садизме приближающейся с севера непобедимой Ассирии!

Ошеа начал проповедовать позднее, чем Амос. Нервная внешняя политика израильских королей к тому времени уже выродилась в метание от одной великой державы к другой, от Египта к Ассирии и обратно. Общество окончательно разложилось и ринулось за спасением к иноземным оракулам, гадалкам и вещунам, принося жертвы "баалам и астартам" под деревьями, на горах и у сельских жертвенников.

Но разве может утешить "вера на всякий случай"!

Ошеа призывает народ вернуться к Богу: Он растерзал – Он и излечит. Он ранил – Он и перевяжет раны<...> Ибо Бог любит <...> поэтому и бичует через пророков и побивает словами уст своих. Пусть не являются к нему с жертвами? Любовь приятна ему, а не жертвы <...> Пусть возвратятся к своему Богу – Ассирия не спасёт их. Бог, единый со времени исхода из Египта,– единственный их спаситель <...> Пусть ищут Бога, ещё есть время. Он явится, чтобы научить их справедливости. Они посеяли зло и пожали беззаконие – пусть посеют справедливость и пожнут милосердие.

Пророки предсказывают, что Израиль будет растоптан марширующим по Кнаану Железным Ассирийцем, но они и утешают: за заслуги предков-праведников, отцов нации, этот грешный-прегрешный народ Божий сохранится и восстановится для нового витка жизни и истории, тогда как Железный Ассириец будет – и довольно скоро – ржаветь в месопотамских болотах.

Но спасётся не это поколение циничных обирателей бедняков, спешащее насладиться сладкой жизнью, пока ещё не пылает Шомрон, – нет, – говорит Амос, – только не это! "Коровам башанским" не помогут никакие покаяния в храмах – они обречены погибнуть.

Но народ Божий сохранится![28]

Конечно, ни одно из малых кнаанских государств не могло выстоять против наступающей орды. Ассирия проглотила их по одному. Израильская столица Шомрон при последнем короле, Хошеа, отбивала осаду целых три года! Это сражение оказалось для царя Ассирии Саргона II более длительным и кровопролитным, чем полное завоевание таких стран Кнаана, как Финикия или Филистия.

Но вернёмся немного назад – к королю Менахему бен-Гади, в его дворец в Шомроне в дни, предшествующие появлению царя Ассирии в пределах Израиля. Что за картину рисуют не слишком щедрые на факты источники?

Население страны готовилось к обороне. Собирались ополчения всех десяти племён Израиля, за крепостными стенами Шомрона создавались запасы оружия, продовольствия и воды, укреплялись башни, пополнялся бойцами столичный гарнизон. Главную нагрузку в сборе людей и средств возложили на землевладельцев. И тяжёлый военный налог был бы собран ради обороны страны, если бы со вступлением ассирийских орд в Израиль его король не проявил неожиданное малодушие.

<...> Пулу, царь ашшурский, пришёл в страну. И дал Менахем Пулу тысячу талантов серебра, <...> чтобы утвердить царство в руке своей. И взыскал Менахем это серебро с израильтян, со всех богатых людей, по пятидесяти шекелей серебра с каждого человека, чтобы отдать царю Ашшура. (По моим подсчётам, каждый земледелец должен был уплатить в переводе на серебро по 725 кг.). Ради сохранения своей власти король Израиля разорил страну, подорвал её хозяйство, вместо всеобщего энтузиазма и готовности к тяжёлым боям посеял недовольство и раздоры. Пророки повторяли: такое унизительное соглашение с врагом даст только временное затишье, Ассирия ещё вернётся, чтобы превратить Израиль в свою колонию. Многие из несогласных с капитуляцией аристократов увели свои боевые отряды в родные селения и объявили, что будут готовиться к новому вторжению Ассирии. Менахем бен-Гади остался в родной Тирце, где десять лет назад получил власть в результате заговора. Здесь он вскоре и скончался – единственный из шести последних израильских королей умерший своей смертью.

А прочие деяния Менахема и всё, что он сделал, описано в книге-летописи израильских королей. И почил Менахем с отцами своими, и стал королём вместо него Пекахия, сын его.

Пекахии не удалось помириться с аристократами. Через два года он был убит своими земляками гил'адцами из числа королевских телохранителей. Во главе полусотни заговорщиков стояли Аргов и Арея, а душой переворота был Пеках бен-Ремальяу, которого тут же и помазали в короли[29]. Пеках оказался истинным солдатом – не слишком умным, зато решительным. Он тут же начал подготовку к войне с Ассирией и, чувствуя поддержку израильтян, изменил и внешнюю политику страны, подчинив её одной идее – созданию военного союза государств Кнаана против ассирийского нашествия. Он заключает договор с воинственным Рецином – новым королём Дамаска, вовлекает в союз своих заиорданских вассалов и начинает тайные переговоры с Египтом. Неожиданное упрямство выказывает король Иудеи Ахаз, категорически отказавшийся выступить против Ассирии, чьим данником он стал после предыдущего похода Тиглатпаласара. Пеках делает несколько попыток переубедить Ахаза, приезжает в Иерусалим и объясняет, что уже в силу своего географического положения – между Израилем и Египтом – Иудея не сможет оставаться нейтральной в будущей войне. Но Ахаз, сознавая слабость своей страны и слушаясь советов пророков, отказывается вступить в антиассирийскую коалицию да ещё и старается отговорить короля Пекаха от опрометчивого шага. Обозлённый, тот возвращается к себе в Шомрон и после совещания с Рецином публично обещает явиться с армией в Иерусалим и задать трёпку "потомку Давидову".

Своим духовником Пеках бен-Ремальяу выбрал нищенствующего философа по имени Барух, которого и назначил придворным советником. Моя авторучка не желает написать слово "пророк" применительно к Баруху, ибо единственный совет, который он успел дать королю Пекаху, был глуп и имел самые катастрофические последствия для Израиля. Совет этот в переводе с арамейского должен был означать: "кто не с нами – тот против нас". В результате, Рецин арамейский и Пеках – король Израиля поднялись против Иерусалима, чтобы завоевать его.

Ничуть не оправдывая роковое решение короля Ахаза обратиться за помощью к царю Тиглатпаласару– тот находился в военном лагере в Сирии, готовя поход на Египет, – мы должны констатировать, что все участники кнаанской трагедии не были отягчены государственной мудростью.

Царь Царей реагировал быстро. Он начал с ближайшего, с Дамаска, разорил его и обратил в ассирийскую провинцию. Потом принялся за Израиль. Тиглатпаласар огненной бурей пронёсся по Гил'аду, Галилее и Шаронской низменности, но тут внезапный бунт вавилонских сепаратистов потребовал его срочного возвращения на берега Евфрата. В Кнаан он уже не вернулся, и этот район на несколько лет остался в стороне от всеобщей войны, захватившей Плодородную Радугу. От королевства Израиль сохранились Шомрон и его окрестности, оно платило Ассирии дань, и всё-таки это ещё было государство, а не одна из ассирийских колоний, в которые были обращены арамейские города, Филистия и Финикия.

Мы уже не удивляемся, узнав, что Пекаху бен-Ремальяу не простили военные поражения и провалившуюся политику. Совсем в традиции эпохи на троне в Шомроне появляется новый (он ещё не знает, что – последний!) король Израиля по имени Хошеа бен-Эйла. Для него летописец делает короткое, но очень важное примечание в жизнеописаниях: "И делал он то, что было злом в очах Господних, но не так, как предыдущие короли израильские".

Похоже, что и королю Хошеа "повезло" с советниками: один из них донёс в Ниневию о тайных переговорах Хошеа с Египтом.

Вскоре король Израиля бросил открытый вызов Царю Царей, отказавшись платить ежегодную дань.

Кара последовала быстро. Салманасар V, сын Тиглатпаласара, появился во главе войска в Израиле. Хошеа был уведён в Ассирию и заточён в тюрьму, но столица, Шомрон, сопротивлялась нашествию ещё три года.

Внезапно, так и не завершив завоевание Израиля, царь Салманасар умер (по другой версии, был убит во время дворцового переворота), и в осаждённом Шомроне в который раз наступило тревожное затишье. Следующие два года никто ничего не предпринимал. Израильтяне молились и ждали чуда, выбирая из предсказаний ясновидцев лишь оптимистические. Современники "ассирийского Апокалипсиса", они только догадывались: то, что с ними ничего не происходит, и есть чудо.

Через два года в обескровленный, разорённый войной и оккупацией Израиль явился новый Царь Царей – Саргон II. На этот раз всё было кончено.