Еще более значимым явлением современности становится и станет антиамериканизм морализирующий, связанный с неизбежной реакцией на предельную нравственную распущенность вестерна. Вестернизация как вызов общечеловеческой морали и как вызов религии, как осквернение святынь и источник духовной деградации непременно станет объектом обличения новых харизматиков и народных пророков, защитников оскорбленной нравственности. Когда говорят о фундаменталистской реакции в странах Востока, нередко забывают о том, что эта реакция спровоцирована наступлением вестерна и без него вряд ли была бы явлена миру. Тем, кто бросил вызов, незачем удивляться ответу: действие равно противодействию — таков закон культуры, пока еще она сохраняет свою витальность.
Здесь особо надо сказать о культурных фазах и инверсиях. Американизм, в значительной степени питаемый реакцией на тоталитарные крайности коммунизма, сегодня сам вызывает реакцию культуры, оскорбленной его крайностями. Неумеренная гордыня и самовосхваление, демонстративное беспамятство, оскорбительные “двойные стандарты”, вездесущая бесцеремонность — все эти черты нового “американского века” не могут не сокращать историческое время, ему отпущенное. В культуре зреет новая мощная инверсия — реактивный поворот к противоположному полюсу. Эта реакция имеет стратегическое значение, ибо подтачивает все твердыни не только извне, но и изнутри, поражая недугом скепсиса и уныния самих стражников американской крепости. Инверсионное культурное проникновение, в самом сознании меняющее плюсы на минусы, превращающее недавнюю восторженность в отвращение, веру — в злорадную недоверчивость, действует подобно радиации: по видимости не затрагивая вещество учреждений, меняет поле человеческого сознания, что превращает людей в тайных саботажников своих официальных ролей. Некогда на этом подорвался коммунизм, сраженный всепроникающей радиацией либерализма. Завтра на этом подорвется сам американизированный либерализм — его адепты слишком расточительно и безмерно пользовались его символическим капиталом, который всего за одно посткоммунистическое поколение оказывается растраченным.
К слову сказать, механизм культурных инверсий действует не совсем анонимно. Есть особые категории людей, выполняющие роль идеологических стражей и добровольных цензоров нового культурного порядка. Со времен зарождения модерна роль его неусыпных евнухов, подсматривающих в замочные скважины на предмет выискивания там скрытых уклонений, чаще всего играли евреи. После наполеоновского поражения, когда Россия попала под подозрение как страна, на которой держится мировая политическая реакция, именно еврейские интеллектуалы взяли на себя роль осведомителей Запада, всюду выискивающих проявления агрессивного русского традиционализма. Как известно, грешил этим и пророк мирового пролетариата К. Маркс. Нужно обладать большим досугом, большим темпераментом и особой мстительной бдительностью, чтобы неусыпно осуществлять функцию идеологических психоаналитиков, раскрывающих за внешне безобидными формами подавленные или превращенные импульсы злокачественной традиционности. Этими качествами еврейские идеологи модерна обладали в избытке. Роковой вопрос: как поведут себя эти добровольные цензоры великих учений на следующей, инверсионной фазе мирового социокультурного цикла, которая, как уже ясно, будет пронизана антиамериканизмом? Одно из двух: либо эта фаза обойдется банальной цензурой здравого смысла, не дойдя до психоаналитических проникновений в греховные подтексты и глубины преследуемого американофильского сознания, либо активистами в этой фазе снова станут еврейские интеллектуалы. В последнем случае им придется в очередной раз свалить с больной головы на здоровую и найти корни агрессивного американизма в культуре тех самых народов, которые сегодня как раз и являются его жертвами. Поскольку евреям мало просто выживать на очередном новом витке истории — им надо еще и идеологически владычествовать, то роли заводил антиамериканизма им никак не избежать в грядущей инверсионной фазе политико-идеологического и культурного цикла.
Двенадцать вопросов сенатору (Беседа Станислава Куняева с членом Совета Федерации Виктором Колесниковым) (Наш современник N9 2003)
ДВЕНАДЦАТЬ ВОПРОСОВ СЕНАТОРУ
Беседа главного редактора журнала “Наш современник”,
почетного гражданина Калужской области Станислава Юрьевича Куняева с членом Совета Федерации
Виктором Михайловичем Колесниковым
Я давно знаю этого человека. В середине 90-х годов не раз заходил к нему в его кабинет председателя Законодательного Собрания Калужской области. В разговорах с ним радовался его искренности, прямоте, его озабоченности судьбой крестьянства, о котором в ельцинские времена социального и хозяйственного разрушения почти никто не вспоминал.
Слушая его, я думал о том, что не все “высокопоставленные” тех времен погрязли в коррупции, казнокрадстве и аферах, что еще остались среди них честные люди с народным пониманием жизни.
Ему чужда шумная политическая атмосфера виртуальных битв, замешенных на саморекламе или скандале. Что касается парламентского смысла работы в составе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, то он для него весьма прагматичен. Всякий действующий закон должен выполнять свою основную задачу: улучшать нашу жизнь, помогать честному предпринимателю, препятствовать грабительскому бизнесу, ставить общий интерес выше частного. Принятый закон — это не отчет о проделанной работе, а только предпосылка, наиболее благоприятные варианты возможностей для правительства, каждого гражданина, сознающих свою ответственность за судьбу России.
Именно к такому поколению политиков принадлежит заместитель председателя Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике, кандидат экономических наук, вице-президент Международного клуба менеджеров имени Петра Великого В. М. Колесников.
— Вы много лет успешно действующий член Совета Федерации. Для многих неожиданно Ваше решение пойти на выборы в Государственную Думу. Чем это вызвано?
— Прежде всего моей неудовлетворенностью тем, что состав палаты регионов не избирается, а формируется практически на основе процедуры назначения. Ранее существовавшее представительство глав исполнительной и законодательной властей от каждого субъекта было более совершенным.
Я убежден, что для утверждения демократических начал управления страной необходим двухпалатный парламент. Но он должен быть всенародно избранным. Рано или поздно именно так и будет. Большинство моих коллег — грамотные, серьезные люди, имеющие большой опыт государственной работы, многих я знаю как принципиальных и честных представителей своих регионов, где они в свое время прошли большую школу жизни на ответственных должностях. Именно за эти личные качества их ценят и направили в Москву, чтобы они достойно отстаивали интересы своих регионов не в ущерб интересам всей России, нашего многонационального государства.
К сожалению, в Совете Федерации есть немало людей случайных, мотивы их делегирования в верхнюю палату порой размыты, а то и с налетом политической авантюры, характерной для наших дней.
Истины ради хочу отметить, что руководство Совета Федерации стремится сделать его работу более динамичной и эффективной, тесно сопряженной с законодательными органами регионов. Выстраивается скоординированная вертикаль законотворчества снизу доверху, что весьма существенно для укрепления подлиного федерализма.
Вместе с тем буквально удручают, к примеру, криминальные факты из биографии представителя в палате регионов от Липецкого облсовета, притязающего на должность аудитора Счетной палаты. Боюсь, что это не единичный факт.
Нашествие подобных “политиков” подрывает авторитет Совета Федерации.Они ориентируются на интересы, далекие от народных. Такой трансформации Совета Федерации я органически не приемлю.
В последнем президентском послании совсем не случайно говорится о так называемой административной ренте, в которой просматривается лоббирование некоторыми парламентариями определенных интересов и давление на конкурирующих участников рынка.
Что касается Государственной Думы, где осуществляется процедура принятия законов, то вовсе не считаю, что ее работа совершенна. Там пока превалируют партийные интересы и политическая борьба, а не здравый государственный интерес. До сих пор практически отсутствует механизм ответственности за несоблюдение законодательства. У меня наработан и политический, и законотворческий потенциал, ориентированный на здравый смысл, интересы народа и России. Поэтому я сделал свой выбор; совпадет ли он с выбором избирателей — хочу на это надеяться.