смелости, я непроизвольно его почесала.
– Выходит, не врали твои легенды, – едва слышно выдохнула, боясь спугнуть духа. Тот зажмурился и ластился к моим рукам.
– А кто этих древнейших разберет, – сварливо откликнулся колдун, и мне послышались ревнивые нотки. – Осторожнее, если вздумает тебя съесть, я помочь не успею.
– Ты меня съешь? – Я с серьезной миной обратилась к магическому созданию. Оно приоткрыло один глаз, посмотрело укоризненно и толкнуло мордой в плечо, едва не уронив на землю. – А мерзкого колдуна съешь?
– Очень смешно. Я уже говорил, что меня раздражает, когда ты меня так называешь?
По пальцам разливалось приятное тепло. Шерсть у оленя была шелковистая, воздушная, струящаяся. Сюда бы художника, чтобы запечатлеть этот момент, пронизанный зеленым светом, серебристыми искрами и обсидиановыми бликами широких, причудливо закрученных рогов. Понятно, почему его называли Хозяином леса: величественный, сильный, дышащий жизнью, свободный. Вот бы забраться ему на спину и ускакать далеко-далеко, подальше от всяких заговоров, интриг и пирушек…
Я так увлеклась, что сама не заметила, как стала примеряться к широкой спине животного. Видать, на моем лице отразились все мысли, потому что Фэрфакс в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня под локоть. Олень взбрыкнул, издал утробный звук и внезапно растворился, словно его и не было.
– Доволен? – разочарованно протянула я.
– А еще есть легенда, по которой всякие такие духи жрут девиц, – мрачно процедил колдун, – зазывают покататься по лесу, а потом несчастные родственники косточки по всей чащобе собирают.
– Врешь, – никакой угрозы от существа я не почувствовала. – Завидуешь. Тебя-то он не подпустил.
– Ага, и повел себя именно так, как должен был. А вот с тобой решил познакомиться. Ну-ка дай сюда руку.
– А волшебное слово?
– Быстро.
Я скорчила гримасу, передразнивая на его манер, но руку протянула. Фэрфакс цепко схватил ее, разжал пальцы и принялся пристально разглядывать линии на коже. Не знаю, что он искал, но минут через пять мне надоело так стоять.
– Что там интересного?
– Ничего. – Колдун разочарованно вздохнул. – Совершенно ничего. Пойдем, пора возвращаться. Сегодня будет важный ужин.
Как бы мне ни хотелось просидеть в лесу до заката, это было невозможно – в поместье ждала швея с очередной примеркой, а вечером намечалось большое торжество: с песнями, танцами и, как пару дней назад намекнул Гектор, небольшим рыцарским турниром в мою (но это не точно) честь.
Возле ручейка я замешкалась: снова лезть в ледяную воду не хотелось, но и просить колдуна об услуге – тоже. Фэрфакс понял меня без слов, так же быстро поднял на руки и не очень заботливо сгрузил на противоположном берегу.
– Четверту́ю, – торжественно пообещала очередную кару, и Фэрфакса это как будто не устроило: он закатил глаза и пробурчал что-то про неблагодарных дворян, но я все равно заметила знакомую усмешку.
Ничего, рано или поздно я придумаю, как вывести его из равновесия. Вот тогда посмотрим, кто тут будет широко улыбаться.
* * *
Когда в очередной раз вино в мой кубок долили через край, я убедилась, что чем быстрее покину это торжественное развеселое мероприятие, тем будет лучше. Как назло, частично это пиршество в самом деле было в мою честь, поэтому мне отвели центральное место.
В главном зале расставили длинные столы, зажгли все лампы и свечи на большой люстре, даже натерли до блеска парочку доспехов на невысоких постаментах. Стены украсили постиранными и вычищенными гобеленами с родовыми гербами, а из галереи наверху притащили лучшие портреты. Из закромов экономки извлекли тонкий фарфор, серебряную посуду, резные кубки и водрузили все это богатство на главный стол. Гостям же поставили посуду попроще, но те и не заметили: вино и эль лились рекой, служанки только и успевали прикатывать новые бочки да открывать бутылки. А ведь им, бедненьким, приходилось еще и уделять внимание многочисленным друзьям Гектора, которые особо не стеснялись ни в выражениях, ни в действиях.
За столом по левую руку главенствовала Севилла, окруженная своими знатными подружками, их детьми и мужьями. Туда же, к моему тихому злорадству, определили колдуна, и весь вечер тот только и делал, что отгораживался от светских бесед чашей с вином.
Но наслаждаться страданиями Фэрфакса мне не позволили ни граф, сидящий справа, ни его чересчур шумные друзья, которые считали своим долгом сказать мне какой-нибудь комплимент, а затем громким шепотом, поглядывая на мою реакцию, какую-нибудь пошлость. Я молчала, иногда скромненько улыбалась, иногда пропускала мимо ушей, но все равно краснела. Это приводило их в неописуемый восторг, поэтому сальных шуток становилось больше. Особенно задел меня намек от рыжего щегла на то, чем якобы на самом деле занимался со мной в плену Фэрфакс. Руки так и чесались отвесить парочку звонких оплеух. К чести Гектора, опускаться до подобного уровня шуток он себе не позволял, хотя по коротким репликам и было понятно, что ничего непристойного в поведении своих друзей он не видит. Граф в меру учтиво, раз в полчаса, спрашивал меня о чем-нибудь и подкладывал еду на тарелку. В общем, шел обыкновенный светский вечер.
Обычно Гектор не танцевал, но сегодня сделал исключение и, не принимая никаких возражений, раз за разом вытаскивал меня на середину зала. Двигался он хорошо, лишнего себе не позволял, вот только я все равно не могла примириться с ощущением липких взглядов некоторых гостей.
– Ваш-величество удивительно танцует.
Я вздрогнула, услышав старое ехидное обращение. Рыжий, тот самый, что предположил мерзкую связь между мной и похитителем, широко улыбался, загородив проход к месту.
– Может быть, и меня научите? Не уделите один танец? Уверен, милорд одобрит.
Я беспомощно оглянулась, ища поддержки, и столкнулась взглядом с колдуном. Тот уже изрядно выпил, и его голубые глаза как-то нехорошо, лихорадочно блестели. Очередной намек рыжего, произнесенный десятью минутами ранее, он, видимо, тоже расслышал. И в отличие от меня имел все возможности этого бесстыдника поколотить.
– Севилла, как же так, за весь вечер вы ни разу не пригласили госпожу за наш стол, – внезапно всплеснула руками пухлая дама в изумрудном колье. – Милочка, извольте…
Старуха встрепенулась, нахмурилась и жестом позвала меня присоединиться. Рыжий картинно развел руками в досаде и вернулся на свое место. Отказываться я не стала, торопливо пристроившись в углу.
Здесь оживленный разговор крутился вокруг ниверийского двора: кто с кем спит, кто кого любит, ненавидит, кто получит должность, звание, а кто вот-вот угодит в тюрьму. Я совершенно не понимала, кто есть кто, но поддакивала, возмущенно охала и, где было нужно, вставляла ничего не значащие замечания. Словом, обычная пустая болтовня.
Колдуна тоже не оставляли без внимания