Читать интересную книгу О, этот вьюноша летучий! - Василий Аксенов

В дверь постучали, и появилась Эльмира Кущина.

– Нина Александровна, я к вам как к юрисконсульту, – строго сказала она.

Листья падают с клена,Значит, кончилось лето, —

пел со скрежетом патефон.

– Тебе нравится это танго, Элечка? – спросила дама.

– В нем много чувства, – ответила девочка.

– Ах, Эля, можешь ты представить меня танцующей это танго на палубе теплохода «Абхазия» с элегантным молодым моряком?

– Нет, не могу, – простодушно ответила Эльмира. – Нина Александровна, у нас многие пионеры обсуждают сейчас вопрос, как свободолюбивые народы будут судить Гитлера. Вы юридический работник…

– Судить Гитлера?! – Самолюбовер вскочила, пробежалась по своей комнатушке. – Суд уже идет, дитя мое! Народы судят фашизм, но если судить Гитлера как отдельную личность, – она обвела цигаркой многочисленные толстые тома, закрывающие стены. – Посмотри, сколько книг. Это ничтожная доля того, что накопила за века мировая юриспруденция, но ни один закон не подойдет к Гитлеру. Может быть, его должны судить вы, дети… – Самолюбовер расширенными страшными глазами уставилась на Эльмиру, – …или дети Освенцима, или замерзшие дети Ленинграда…

Она резко отвернулась к стене.

– Простите, Нина Александровна, – прошептала Эльмира.

В сумерках в саду мраморного дома шепотом совещаются Петя и Ильгиз. На плече у «герцога» довольно объемный мешок.

– Слушай, герцог Гиз, надо копать не в саду, а под домом. Все-таки Жеребцовы свой клад под домом спрятали.

– Правильно, мастер Пит! Я знаю лаз под террасу, давай теперь оттуда начнем.

– Это что у тебя в мешке? – спрашивает Петя.

– Да вот… – Ильгиз смущенно кашлянул и извлек из мешка медную ступу с пестиком, кофемолку, диковинную старинную люстру и статую древнегреческого бога Пана со свирелью. – Вот собрал пока кое-чего из цветных металлов. Чтоб не ныла эта… наша…

– Знаешь, не надо ее называть Электрификацией, – смущенно сказал Петя.

– А я, между прочим, никогда и не называл. – Ильгиз снова кашлянул.

Наступило несколько стесненное молчание.

– Между прочим, Гиз, – проговорил Петя. – Вы не будете против, если некая леди иной раз поднимется на наш мостик…

Глаза Ильгиза блеснули.

– Я против, Пит, и вот почему…

– Не нужно слов! – суровым голосом прервал его Петя. – Я все понимаю…

Несколько секунд ребята стоят, отвернувшись друг от друга, в «суровом мужском молчании», потом встряхиваются.

– Пошли!

Вооруженные лопатами и ломиками ребята короткими перебежками и ползком пересекают двор, хотя за ними никто не следит, и скрываются в какой-то собачьей норе.

Вечером перед камином вновь собрались Маринины «рыцари», теперь уже в количестве пяти человек: блистательные летчики в орденах играют в карманные шахматы, Серж (нога его уже освобождена от гипса и украшена отличным сапогом) тихо-тихо наигрывает на губной гармонике, скромняга Женя Малахитов читает учебник по анатомии, Боря Мамочко барабанит пальцами по столу, улыбается, временами разглядывает что-то в недрах своего портфеля, потом, щелкнув ногтем по грудине скелета, нарушает молчание:

– Вот повезло человеку!

Летчики и Малахитов взглянули на него и на скелет, пытаясь вникнуть в смысл этой загадочной фразы, но тут откинулась занавеска, и в комнату вошла Марина.

– Привет, мальчики, – тихо сказала она и устало опустилась на стул в углу.

– Что случилось, Марина? – встревожился Женя Малахитов.

– У Кузьменко, ну у того танкиста, началась послеоперационная пневмония, – проговорила девушка. – А пенициллин, как назло, еще не прибыл.

– А когда ожидаете? – неожиданно заинтересовался Мамочко.

– Устала, ноги не держат, – виновато улыбнулась Марина летчикам.

Те встали с довольно шумным звоном.

– Мы попрощаться, Марина. Возвращаемся в действующую армию.

– Добивать фашистского зверя в его собственной берлоге, Марина.

– Марина, я на Франс, – печально улыбнулся Серж, – в Пари… Же ву зем, Марина…

Марина с дрожащей улыбкой смотрит на них и вдруг перехватывает сумрачный тревожный взгляд Малахитова. Больше она уже никого не видит, смотрит на моряка, а он не нее, и летчики при виде этой сцены тут же понимают, что им нечего здесь задерживаться.

Мамочко, сдвинув на глаза свою бескозырку, удаляется последним со сдержанно-угрожающим хмыканьем.

– Ну что, Женя? – тихо спросила Марина.

– Поставили на комиссию, – так же тихо ответил Малахитов.

…

Малахитов у подъезда попрощался с Мариной и зашагал по ночной пустынной улице. В это время из подвального окна выполз чумазый Петя. Малахитов не заметил его и прошел мимо.

На углу из густой тени навстречу ему выдвинулись трое. Малахитов остановился.

– В чем дело?

– Ну-ка, морячок, гони шпалер, – глухо проговорил один. Двое других заходили сзади.

– Осторожно, ребята, осторожно, – сказал Малахитов. – Пожалейте себя…

Один из налетчиков насел на него сзади, но тут же на глазах изумленного Пети со сказочной легкостью перелетел через голову и упал спиной на мостовую. В руках у двух других сверкнули ножи, но тут же один нож со звоном упал на мостовую, а хозяин ножа, взвыв от боли, бросился в переулок. Третий налетчик вместе с ножом после короткого малахитовского удара в переносицу врезался в стенку мраморного дома. Первый, только что описавший столь замечательную параболу, уже улепетывал через улицу.

Не прошло и минуты, как на поле боя не осталось никого, кроме Малахитова.

Потрясенный этой молниеносной схваткой Петя подбежал к моряку.

Тот стоял, прислонившись к стволу древа. Глаза его были закрыты, губы бормотали что-то несвязное:

– …поближе… в гости на пироги… Валька, угощай… куда ж ты… гады…

Петя отпрянул. Малахитов отделился от дерева, вытянув руки, словно слепой, сделал несколько шагов и упал на одно колено. Голова его опустилась почти до самого асфальта. Мальчик заметил на левом виске моряка, над ухом, бурную пульсацию.

– Женя, что с вами? Вы ранены? – вскричал Петя.

Малахитов вдруг пружинисто поднялся, сильно потер лицо руками и виновато улыбнулся.

– Да нет, я невредим. Голова закружилась, Петя…

– Как вы здорово их разбросали! – восхищенно сказал мальчик. – Вы такой… не очень сильный на вид…

– Самбо, – мягко сказал Малахитов. – Самбо плюс еще кое-что. В разведке научился.

– А вы и разведчиком были?

…

Петя и Малахитов бодро идут по ночным улицам. Петя с восхищением смотрит на своего кумира в замызганной телогреечке.

– А вы скоро на фронт вернетесь, Женя?

– Это как комиссия решит, – отвечает моряк. – Скоро у меня медицинская комиссия.

– Что же, комиссия вас забракует? – со смехом, как о чем-то невероятном, спрашивает Петя.

– А вдруг… – нахмурившись, отвечает Малахитов.

– Но вы все равно уедете на фронт, правда, Женя? Чихать вам на всякие комиссии! – восклицает Петя.

– Да как тебе сказать… – Малахитов останавливается и закуривает. – В 41-м меня никакая сила в тылу бы не удержала, а сейчас, пожалуй, и без меня могут обойтись…

Петя огорченно пожимает плечами.

– Что касается меня, Малахитов, – суховато говорит он, – то я в вашем возрасте жил бы только на фронте. Впрочем, – в глазах его появились огоньки, – я слышал, что в некоторых частях есть мальчики моих лет…

– Тебе нельзя на фронт, – серьезно говорит Малахитов. – С кем же ты Маринку оставишь? Что же она одна будет делать, если я… – он осекся и искоса взглянул на Петю. – В общем, тебе нельзя, у тебя сестра на плечах, да и война кончается, мастер Пит.

– Откуда вы знаете, что я мастер Пит? – спросил Петя, почему-то нахмурившись.

– Из трубы, – усмехнулся Малахитов.

Петя, как обычно, через камин вернулся домой и увидел, что сестра, поставив на пол зеркало, разглядывает свои ноги, обутые в туфли на толстом сплошном каблуке.

– Каблук деревянный? – спросил Петя.

– Модно в этом сезоне, – объяснила она с какой-то кривоватой улыбкой. – Танкетки…

– В маминых лучше, – сказал Петя, садясь на кровать. – Нога выше.

Марина подошла к нему и вдруг резким движением сорвала с его правой ноги полуистлевший башмак.

– А вот твои шикарные штиблеты мы сейчас отправим ко всем чертям! – засмеялась она, обернула башмак газетой, бросила его в камин и чиркнула спичкой.

– Марина! – вскричал мальчик в ужасе. – Что с тобой, дочь моя?!

Марина повальсировала вокруг него, сорвала и левый башмак и его отправила в камин.

– Ура! – вскричал мальчик, поддаваясь возбуждению сестры. – Теперь я бос, как великий вождь Туамоту! В школу не ходить!

– Рано радуешься! – Марина словно фокусник подняла над головой тяжелые красные ботинки на толстой подошве. – Как обновка?

– Ух ты! – Мальчик схватил обновку. – Подарочные? Американские?

– Канадские. По ордеру получила.