я не забываю. А у него лицо интересное. Особенно глаза, как косматое грозовое небо. И фиговина ещё эта на языке.
— Пирсинг?
Лука отодвинул руку Славки от её лица, удержал пальцы в ладони, не давая снова грызть ногти. Немного помолчал, а потом улыбнулся.
— Ты в него влюбилась, что ли?
— Фу на тебя. Вообще нет. Я тебя люблю.
— Я не против, если что.
Славка дёрнулась.
— Дурак! Хочу, чтобы был против!
— Тише ты, Дашку разбудишь.
— А ты не беси меня. Не влюбилась. Я его понять не могу. Он как заноза или завернувшаяся ресница. Он меня цепляет и мешает. Я на него злюсь и не могу понять почему.
— Ладно, не бесись. Любопытно на него посмотреть.
— Забери меня завтра с Солнечного острова. У них сейчас каждый день тренировки, готовятся к выступлению на Дне здоровья, — она громко охнула. — Ой, блин! Мне же нужно в дартс поиграть, вспомнить, что это такое.
Лука удивлённо хмыкнул.
— Я не знал, что ты умеешь в дартс играть.
Славка снова надолго замолчала. Сказала, растерянно растягивая слова:
— Уверена, что умею. Дома на стене сарая есть нарисованная краской мишень. Я туда ножи метала и даже топор. Наверное, и дротики тоже.
— Вообще, неудивительно. Странно, что индюка не прибила.
— Его прибьёшь, — Славка заёрзала, укладываясь удобнее на руке Луки. — Жаль всё-таки, что ты учишься в другом институте. Так бы вместе были не только дома. Зачем тебе только этот непонятный технологический университет?
Лука погладил её по щеке, убрал за ухо щекочущую чёрную прядь.
— Я всё продумал. Мама ещё не знает, что я хочу вернуться в Старолисовскую. И ты ей не говори. Я выбрал будущую профессию, которая не зависит от места жительства. Буду всякое программировать, сайты делать, чинить, если нужно. Тётя Женя сказала, что придержит для меня место почтальона.
— Почтальона? — с сомнением повторила Славка. Никак не могла представить щуплого Рыжика с огромной сумкой через плечо.
— Это на крайний случай. А ещё тётя Женя обещала убедить маму продать участок за рекой. Но пока ей лучше об этом не говорить. Она почему-то очень не любит вспоминать этот год в деревне.
— Это как раз неудивительно. Для неё деревня — это напоминание о её поступке.
Лука сердито напомнил:
— И для папы.
— Твой папа уже давно всё забыл и простил.
— Вообще-то, это ему мама сделала больно, — напомнил Лука. За папу ему было обидно.
Славка тоже легла на бок, темнота уже не казалась кромешной, её рассеивал мутный свет растущей луны.
— Но сейчас больнее тёте Люде. Он простил. Действительно простил, а не сделал вид, что это так. В его снах нет обиды. Он ворчун и грубиян, но маму твою очень любит.
— Не понимаю, почему она это сделала? Раньше я думал, там была большая первая любовь. Но пару дней назад случайно услышал разговор родителей. Зачем она вообще с папой об этом снова заговорила? Забыть нужно и не ворошить. Дашка же родилась. Они снова вместе.
— Она хочет, чтобы он её отругал, наказал. Отомстил. Он-то простил, она себя не простила.
Лука снова тяжело вздохнул.
— Мама сама призналась, что с тем типом у них раньше никогда ничего не было. Да, она его любила, но они даже не целовались. Мама клялась, что изменила один раз. Тот самый раз. Но почему? Почему вообще спустя столько лет она изменила с человеком, который в принципе ей никто?
Славка задумалась. Тут же вспомнила Лилю — первую любовь Рыжика. Та, словно зомби, возвращалась и возвращалась. Побитая молью, вырванная с корнем, дважды закопанная, но всё ещё живая.
Славка думала, что Лука уже уснул, и положила ладонь на его живот, но он не позволил сдвинуться ниже, перехватил её наглую руку и задумчиво пробормотал:
— Тяжело забыть того, с кем ничего не было.
Она хмыкнула.
— Наоборот. Тяжело забыть того, с кем все было.
А на следующий день Славка убедилась, что в дартс она действительно умеет играть. Первых двух пар у неё не было, и она напросилась поехать с Андреем Викторовичем в автомастерскую, в которой он работал механиком. Рыжик называл это место по-простому «гаражи» и когда-то сам сюда постоянно ездил, чтобы получить «настоящее мужицкое воспитание с запахом бензина». В самом большом помещении, выполняющем роли конторы, главной мастерской, а заодно комнаты развлечений для взрослых дядь, стояли потрёпанные старые тренажёры и бильярдный стол с лохмотьями вместо сетки для луз, а на полу, словно детские игрушки, валялись гантели. Андрей Викторович представил Славку другому механику, назвав её подругой сына. Тот оглядел её хитрым взглядом и даже пожал руку.
— Вот и твой Рыжий невестой обзавёлся. Уф, какая. Я Василий. Можно дядя Вася.
Славка сразу решила, что этот мужчина ей нравится, а масляные пятна на его одежде смотрятся очень живописно.
Андрей Викторович сначала ковырялся в коробках с инструментами, потом забрался в смотровую яму. Славка не мешала ему и не отвлекала разговорами. Она пришла сюда тренироваться.
На стене рядом с турником висела мишень для дартса. Правда, дротиков нашлось всего два, погнутых и ржавых. Славка метнула их несколько раз, убедилась, что попасть в центр для неё не проблема, и снова задумалась: она прекрасно помнит, как метала ножи и даже небольшой топорик, но дротики не помнит, хотя пальцы взяли их привычно, будто не в первый раз. Это вообще было странное воспоминание, она точно знала, что умеет это делать, но при этом не могла восстановить детали самого процесса и совершенно точно о правилах игры ничего не слышала.
— Андрюх, я за маслом. Как приедет Тоха, скажи, что его спрашивал кореец. — Дядя Вася вытер руки и вышел из гаража.
Андрей Викторович проводил его взглядом и приблизился к Славке.
— Слушай, это… ты с Людой не говорила? Ну, как бы между вами девочками?
— О чём?
Андрей Викторович не знал, как сформулировать щекотливый вопрос, и в итоге спросил в лоб:
— Она никуда не уходит днём? И к ней никто не приходит?
— Нет, — Славка переложила дротики в другую руку, — точно нет.
— Чего она тогда такая… странная?
Славка пожала плечами. На самом деле Людмила Георгиевна последние дни всё больше напоминала тётю Свету в тот день, когда она приходила к Зофье. Было это почти десять лет назад, но Славка хорошо помнила её лицо, до краёв наполненное отчаянием.
— Не странная, а виноватая. Не переживайте. Она вас любит. Только вас. Просто ей сейчас сложно.
Для себя же Славка решила, что за мамой Луки нужно лучше приглядывать. Пока вопящая Дашка держала