Читать интересную книгу Старец Горы - Сергей Шведов

– Какие наши?

– Купцы, – ласково улыбнулся Корчага. – Меха и железо сейчас на Востоке в большой цене. Конечно, нам трудно бороться с генуэзцами, пизанцами, венецианцами, но это вовсе не означает, что мы откажемся от прибыли.

– Чего ты хочешь от меня?

– Нам нужен дом для паломников в Иерусалиме. Сотни христиан из Руси уже устремились в Палестину, дабы поклониться святым местам. Кто-то должен дать им хотя бы временный приют. Княгиня Марьица будет вне себя от счастья.

– Что еще?

– Раймунд Тулузский собирается прибрать к рукам Джебайл, портовый город в Ливии. Я слышал, что он обращался к тебе за помощью.

– Я обещал подумать, – сухо отозвался Венцелин.

– А что тут думать, – пожал плечами купец. – Нам ведь много не надо. Часть пристани и несколько домов за городской чертой.

– Зачем тебе столько денег, Корчага? – удивился Гаст. – Ты ведь далеко не молод.

– У меня есть дочь, а теперь вот появился внук благородных кровей. Правнук Ярослава Великого, шутка сказать. Неужели ты думаешь, что я позволю ему прозябать в нищете. Да я костьми лягу, но выстрою внуку лучший в этих краях замок. Барон де Руси уже обещал мне выделить землю для будущего своего вассала.

– Дальновидные вы с Лузаршем люди, – усмехнулся Венцелин.

– Тебе, боярин, тоже придется подумать, о будущем своих детей. Княгиня Марьица беременна.

– Ладно, купец, убедил. Пусть будет по-твоему.

К удивлению, благородного Боэмунда Антиохийского вечный неудачник Раймунд Тулузский захватил портовый город Джебайл в течение двух дней, причем атаковал он его сразу и с суши, и с моря. Если верить Ричарду Ле Гуину, то Сен-Жиллю помогли генуэзцы, получившие в благодарность за свою помощь треть городских кварталов. Еще треть прибрал к рукам Венцелин фон Рюстов, что, однако, не огорчило благородного Раймунда, всерьез нацелившегося на Триполи, один из самых богатых город на южном побережье Средиземного моря.

– А разве у Венцелина есть флот? – нахмурился Боэмунд.

– Семь галер, – подтвердил Ле Гуин, – с хорошо обученными экипажами. Рыцарь фон Рюстов очень богатый человек. Одних сержантов у него более пятисот человек. Если ему удастся договориться с генуэзцами, то он приберет Джебайл к рукам.

Успехи старого соперника, Раймунда Тулузского, не на шутку огорчили Боэмунда. Ливан был лакомым куском, не говоря уже о Триполи, населенном преимущественно арабами и евреями. Людьми разворотливыми и далеко не бедными. Граф Антиохийский очень надеялся, что они сумеют отстоять родной город. Тем не менее, Сен-Жилль своей новой авантюрой уже оттянул из Антиохии значительное число новых крестоносцев, потерпевших жесточайшее поражение в начале своего пути, но сумевших оправиться от моральных и физических ран и теперь горевших жаждой мести и наживы. Боэмунд, потерявший лучших своих рыцарей под Милитеной, испытывал острый недостаток в искусных бойцах. Именно поэтому он обратился за помощью к Болдуину де Бурку, тезке и двоюродному брату короля Иерусалимского. Новый граф Эдесский хоть и не блистал умом, но все-таки считался воином опытным и много чего повидавшим. Помощь лотарингцев в походе, организуемом нурманами, могла прийтись как нельзя кстати. У графа Антиохийского были хорошие позиции на западе от Евфрата, где его родственник и союзник шевалье Жослен де Куртне владел несколькими крепостями. Именно отсюда Боэмунд рассчитывал организовать вторжение в самое сердце Кападокии, дабы посчитаться со своими смертельными врагами, эмирами Гази Гюлюштекином и Сукманом ибн Артуком. В случае успеха крестоносцы утвердились бы на Анатолийском плато и тем самым свели бы на нет все успехи покойного атабека Мосульского. Время для нового похода было выбрано удачно: султан Мухаммад с трудом сдерживал натиск своего брата и соперника в борьбе за власть султана Беркйарука и не мог прийти на помощь сельджукским эмирам. Такавор Малой Армении Татул заключил мирный договор с Алексеем Комниным, и клятвенно заверил графа Антиохийского, что не пропустит византийцев в Северную Сирию. Эмир Дамасский, скованный возросшей активностью Болдуина Иерусалимского, тоже вряд ли рискнет напасть на Антиохию. Оставалось нейтрализовать эмира Ридвана Халебского, человека коварного и воинственного. Но в данном случае Боэмунд полагался на барона де Руси, имевшего опыт борьбы с халебскими сельджуками. Благородный Глеб, надо полагать, уже оценил дружеский жест графа Антиохийского, оборвавшего рукой Ричарда Ле Гуина интригу, плетущуюся против прекрасной Адели. Впрочем, Боэмунд устранил бы виконта де Менга в любом случае, дабы хотя бы этим досадить изменнику-армянину, ставшему организатором его позора.

– Андроник видный член секты исмаилитов, – поделился с графом добытыми сведениями Ле Гуин. – Кроме того, он тесно связан с протовестиарием Михаилом, одним из самых коварных ближников Алексея Комнина.

– Что еще тебе удалось выудить у Леона де Менга?

– Виконт подозревает, точнее, подозревал, что Андронику удалось привлечь на свою сторону нескольких рыцарей из окружения Болдуина Эдесского. К сожалению, их имен он не знал. Его привезли в замок с завязанными глазами, держали взаперти, хотя и в хороших условиях.

– Рыцари приняли ислам? – нахмурился Боэмунд.

– Не обязательно, – покачал головой Ле Гуин. – Среди исмаилитов немало иудеев и христиан. Разумеется, речь идет о еретиках, но ведь катарская ересь широко распространена в Провансе. Леон де Менг хоть и родился на севере, перед красноречием Андроника не устоял.

– А как Леон оказался в Антиохии?

– Его сюда направил Андроник, – пожал плечами Ле Гуин. – Он же приказал ему связаться со мной.

– Зачем?

– Боюсь, что виконт оказался платой хитрого армянина за освобождение из рук барона де Руси. Конечно, Андроник мог бы и сам убить Леона, но благородному Глебу нужен был труп виконта, а вовсе не слухи о его смерти, которые на поверку могли быть ложными.

– Скорее всего, ты угадал, Ричард, – кивнул Боэмунд. – Лузарш предоставил мне возможность отблагодарить его за спасение, и я этой возможностью воспользовался. Я одного не могу понять, почему Андроник, обманувший сначала меня, потом Раймунда Тулузского и прочих вождей крестового похода, сдержал слово, данное Глебу де Руси. Неужели он так боится, барона?

– Боится, – подтвердил Ле Гуин, – но не Глеба. Есть у меня подозрения, что Ролан де Бове каким-то боком связан с исмаилитами, точнее с самой воинственной их ветвью, ассасинами Гассана, известного также под прозвищем «Старец Горы». По слухам, шейха опасается халиф Багдадский. Зато Болдуин Иерусалимский заключил с ним союз против эмира Дамасского. И посредником между королем и шейхом как раз и выступал благородный Ролан.

– Невероятно! – воскликнул потрясенный Боэмунд.

– Ну почему же, – пожал плечами Ле Гуин. – Сунниты ненавидят шиитов не меньше, чем крестоносцев. Так почему бы Защитнику Гроба Господня не заключить союз со Старцем Горы, который, к слову, такой же чужак в Сирии, как и он сам.

– А я считал Болдуина Бульонского глупцом, – невесть отчего расстроился граф Антиохийский.

– Опыт – великая вещь, а его младшему брату покойного Готфрида не занимать. Не забывай, граф, Болдуин уже почти восемь лет на востоке. Три года он правил Эдессой в самом сердце Кападокии, вот и поднабрался мудрости у армян, умеющих ладить с мусульманами.

Боэмунд готов был признать, что ему не хватает гибкости. Впрочем, человеку, почти три года томившемуся в плену у Гази Гюлюштекина, негде было набраться терпения. Зато ненависти в его сердце скопилось, хоть отбавляй. И не только к сельджукским эмирам. Племянник Танкред, которому он верил, как самому себе, за эти три года так и не сумел собрать нужную для выкупа сумму. О прочих баронах говорить не приходится. Вырвался Боэмунд из плена просто чудом. А мог и не вырваться. Мог бы вместо Антиохии оказаться в Константинополе, где благочестивый христианин Алексей Комнин вытянул бы из него все жилы. Граф до сих пор не мог взять в толк, почему барон де Руси, знавший о плетущейся вокруг него интриге, тем не менее, не поддался на уговоры Андроника, сулившего ему золотые горы, и подарил нурману свободу. Неужели только потому, что у обоих на сюрко нашиты белые кресты?

– Я оставляю Антиохию на барона де Руси, – сказал Боэмунд и залпом осушил кубок, наполненный красным сирийским вином.

– А почему не на Танкреда?

– Граф Галилейский понадобится мне в Кападокии, так же как и ты Ле Гуин.

Крестоносцы во главе с Боэмундом и Болдуином де Бурком действовали столь быстро и решительно, что вышли к Харрану раньше, чем новый атабек Мосула Мавлуд успел стянуть к городу свои войска. Харранцы, оставшиеся без обещанной помощи, и не слишком, видимо, доверявшие полководческим способностям Мавлуда, сдали город, не дожидаясь штурма. Знатные мужи Харрана, преимущественно христиане, вышли за ворота, дабы приветствовать своего нового правителя Болдуина де Бурка, которому этот город был обещан еще до начала похода. Граф Болдуин Эдесский, человек прижимистый и до смешного подозрительный, ключи, преподнесенные харранцами, принял, но в город не вошел. Судя по всему, просто побоялся, что сюзники-нурманы разграбят город, который он уже считал своим. Решение благородного Болдуина вызвало недовольство среди крестоносцев, к слову, не только нурманов. Ибо в армии Боэмунда Антихойского хватало людей, для которых победа над сельджуками была в новинку и которые очень рассчитывали поживиться за счет покладистых горожан. Болдуин Эдесский, обиженный насмешками и угрозами, едва не повернул свою армию назад, но весть о приближении сельджукского войска разом утихомирила разгоревшиеся страсти. Атабеку Мавлуду удалось собрать под своей рукой более двадцати пяти тысяч воинов, из которых почти половину составляли опытные и хорошо снаряженные бойцы, уже имевшие опыт победоносной войны с крестоносцами под началом покойного Даншименда. Среди эмиров, примкнувших к Мавлуду, были и злейшие враги Боэмунда Гази Гюлюштекин и Сукман ибн Артук. Атабек ждал подхода Ридвана Халебского, но тот замешкался на противоположном берегу Евфрата. Собственно, именно из-за нерасторопности эмира Ридвана, Мавлуд и опоздал на помощь Харрану. Битва началась для сельджуков неудачно. Легкая конница, почти сплошь состоящая из туркменов, вместо того, чтобы обойти лотарингцев Болдуина Эдесского с фланга, ударила на них в лоб, что, конечно же, было чистым безумием, учитывая превосходство крестоносцев в вооружении и снаряжении. Лотарингцы успели развернуться в стену и буквально смяли передние ряды туркмен, обратив остальных в бегство. К счастью, у Мавлуда хватило ума не повторять ошибку горячего эмира Сукмана, и он стал поспешно уходить от наседающих нурманов. Боэмунд, сообразивший, что его рыцарям и сержантам не угнаться за отступающими турками, и, не желая утомлять коней, приказал трубить отбой. Однако опьяненные легкой победой Боэмунд де Бурк и Жослен де Куртене, то ли не услышали сигнала, то ли просто махнули на него рукой. Уж слишком легкой добычей казались им облаченные в бычью кожу и стеганые халаты туркмены, столь неосторожно подставившие свои спины под лотарингские мечи. К сожалению, рыцари не приняли в расчет одного немаловажного обстоятельства – усталости собственных лошадей, для которых эта скачка наперегонки со степными рысаками, оказалась явно непосильной. К тому же рыцари потеряли строй. Чем не замедлил воспользоваться опытный Гази Гюлюштекин, оставленный Мавлудом в резерве. Пять тысяч сельджукских нукеров, облаченных в кольчуги и пластинчатые панцири, ударили лотарингцам во фланг. Причем удар этот был столь силен и неожиданен, что лотарингцы не успели ни перестроиться, ни уклониться от удара. Положение могли бы спасти арбалетчики, но они остались далеко в тылу, так же, впрочем, как и нурманы Боэмунда Антиохийского. Какое-то время крестоносцы сдерживали натиск сельджуков, но после того, как увидели армию Мавлуда, спешившего на помощь Гюлюштекину, стали разворачивать коней. Бегущие лотарингцы оказались легкой добычей сельджуков и дабы спасти их от полного истребления, граф Антиохийский вынужден был ввести в бой своих рыцарей в весьма невыгодных условиях да еще против противников, превосходящих их почти вдвое. В какой-то миг Боэмунду показалось, что крестоносцы сумеют опрокинуть сельджуков Мавлуда, но исход этой кровопролитной битвы был решен коварными хорранцами, ударившими нурманам в тыл. От окончательного истребления рыцарей спасли пешие пикинеры и арбалетчики, стеной ставшие на пути предателей и заплатившие жизнями за свою самоотверженность. Нурманы, потерявшие до половины рыцарей и сержантов, не считая пехоты, все-таки сумели отступить к реке и даже переправиться через нее без больших потерь. Лотарингцам Болдуина Эдесского повезло куда меньше. Их ополчение было разгромлено почти на голову. Подавляющее большинство рыцарей были либо убиты, либо взяты в плен торжествующими турками. Жалкие остатки еще недавно грозной армии сумели все-таки оторваться от сельджуков, увлеченных преследованием нурманов, и отступить к замку Башиюрт, принадлежащему Ги де Санлису, верному сподвижнику графа Эдесского. Благородный Ги, потерявший коня в самом начале неудачного сражения, не смог принять участия в безумной атаке и потому, наверное, уцелел.