Читать интересную книгу История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Это производит впечатление, будто северный берег всецело был в руках осаждавших. Но этот приступ не привел к цели, так как брандеры прибило к каменным быкам моста, и франки их потушили. Через несколько дней (6 февраля 886 г.), на счастье осаждавших, мост разнесло течением реки. Теперь защитники лишены были возможности получить подкрепление. Норманны штурмовали башню одновременно со всех сторон, подожгли ее и, наконец, заняли. Все защитники погибли. Если все это относится, как по всему вышеизложенному приходится заключить, к той же башне и к тому же мосту, которые осаждались с самого начала, то у франков теперь окончательно была порвана связь с северным берегом, и невозможно предположить, чтобы она могла быть восстановлена во время осады. Но дальше мы читаем, что графу Одо, сделавшему вылазку на север к Монмартру (к вершинам Марсовой горы - Монмартру), удалось опять пробиться обратно к воротам (Аббо, II, 195-205), и, когда Карл подошел к городу, он вошел в него с этой стороны. Некоторые исследователи (Мартин, Тараюн, Дальман, Калькштейн) относят эту потерянную башню на мосту к соединению острова с южным берегом. Такое толкование не только весьма насильственно, но против него по существу можно возразить, что если бы речь шла о штурме только крепости на острове (за исключением обоих предмостных укреплений), то все описание осады должно быть иным. Беспрестанно говорится об осадных сооружениях, подвозившихся норманнами, и о снарядах, которые они бросали в город, а один раз рассказывается (Аббо, II, 146-150), как при процессии с реликвиями вокруг стен крепости в голову одного из хоругвеносцев попал камень, брошенный язычником; другой раз (II, 321) упоминаются церкви близ стен, куда спаслись норманны.

 Таким образом, отдельные эпизоды этого рассказа можно согласовать только в том случае, если удастся связать защиту северной башни и особенно историю с брандерами с тем, что заодно защищалась Целая часть города на северном берегу Сены. Я считаю это вполне возможным.

 Существует документ75, из которого явствует, что Карл Лысый построил в 861 или 862 г. в Париже мост. Является ли документ подделкой или нет - для нас значения не имеет. "Угодно нам вне пределов вышесказанного города, выше земли обители святого Германа, что находится в предместьи, издревле называемом Оксеррским... навести большой мост". Этот мост за пределами города, находившийся на территории монастыря св. Жермена Оксеррского, мог быть построен только на западном конце острова, который в те времена, судя по документам простирался на меньшее расстояние, чем в настоящее время. Неверное предместье могло начинаться дальше к востоку от него. Таким образом, возможно, что норманны спустили свои брандеры на Сену еще между предместьем и мостом и оттуда погнали их восточным ветром к мосту.

 Судя даже по тексту документа, такое определение места расположения моста кажется нам единственно допустимым, ибо выражение "вне города" не может относиться к городу на острове, а только к части города на северном берегу. Само собой разумеется, что на острове мост устроен был за пределами города; но особенность этого моста заключалась в том, что он не соединял город на острове с предместьем на берегу, где уже существовал другой мост, а вел с острова на открытое поле вне города. Поэтому он и прикрывался укрепленной башней.

 Такое толкование устраняет все затруднения. Мост закрывал въезд в Сену между частями города. Со стороны, обращенной к реке, предместья были, конечно, также защищены стенами. И все же защиту города значительно облегчало то обстоятельство, что для неприятеля заранее отрезана была возможность нападения со стороны реки. Поэтому франки напрягали все силы, чтобы удержать мост и башню. Но и потеря их не имела решающего значения. Сильные атаки, произведенные норманнами до этого, относились во всяком случае не исключительно к этой башне, а ко всему северному предместью около нее. Все свое внимание они сосредоточили на этой башне потому, что казалось, будто бы ее легче всего будет осилить. Но оказанный им энергичный отпор отпугнул их. Поэтому они, несмотря на успех, превратили осаду в простую блокаду и из лагеря разбитого ими теперь на южном берегу, грабили окрестности.

 Итак, франки и после потери этого моста с башней, служивших только наружным укреплением, сохранили предместья на правом и левом берегу, связанные мостами с островом, и Аббо позднее был в праве воспевать: "плясали стены, дозорные башни и все мосты". Тарани в статье "Le srnge de Paris par les Normands", стр. 258, толкует строки Аббо (II, 160) в которых идет речь о борьбе, в том смысле, что предместья были заняты норманнами. Это не является необходимым, точно так же как не следует понимать вступление поэмы (I, 10-19) в том смысле, что город расположен был только на острове. Факт тот, что существовали окруженные стенами предместья (II, 322), и нет основания предполагать, что они при осаде сразу же были очищены. Сен-Жермен д'Оксерруа на севере, как и Сен-Жермен де-Прэ на юге, - оба расположены были вне стен.

 Примечание ко 2-му изданию. В. Фогель (W. Vogel, Die Normannen und das fi^nkische Reich 1906 г., стр. 39) главную причину военного превосходства норманнов над франками в IX в. усматривает не столько в их большей личной храбрости, сколько в гораздо более строгой организации и боям совершенной тактике норманнской армии, в то время как народная армия франков находилась уже в процессе разложения и преобразования. Правильность этого утверждения заключается в слове "организация", если его верно понимать. Норманны являлись всегда большим скопом, в то время как в феодальном государстве сбор большого войска представлял значительные трудности и всегда требовал много времени. Это связано с сущностью феодальной системы как "организации". Более совершенная "тактика" норманнов - порождение фантазии автора, а "преобразования", происходившие в то время в народной армии франков, не были вызваны ее слабостью; наоборот, если бы они еще не были завершены, т.е. если бы еще сохранились остатки прежней боеспособности народных масс, то тем легче можно было дать отпор норманнам. Роковым оказалось не то, что народная армия франков находила" в "процессе преобразования", а как раз то, что преобразования эти к тому времени уже завершились.

Часть вторая. ЗАВЕРШЕННОЕ ФЕОДАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО.

Глава I. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ НА РАЗВАЛИНАХ ИМПЕРИИ КАРОЛИНГОВ.

 Великое переселение народов разрушило строгое понятие о древней государственности. Из того факта, что полководцы-варвары благодаря собственной силе захватывают власть, еще не следует, что они в состоянии тотчас же создать новый, проникнутый единой мыслью государственный строй. Как показывают неоднократные расколы, даже самое крепкое из новообразований - франкская монархия - не поднимается выше понятия династического фамильного владения, и это владение было, в конце концов, вырвано из рук первоначального владельца новой восходящей фамилией - Каролингами.

 Четыре великих следовавших один за другим правителя из этого рода - Пипин Майордом, Карл Мартелл, Пипин Короткий и Карл Великий - снова восстановили империю, вдохнули в нее частицу единой государственной мысли и, наконец, раздвинули ее границы до размеров западного царства. Но после смерти Карла Великого королевство Каролингов распалось еще быстрей, чем некогда королевство Меровингов.

 Предпринятая его сыном попытка при помощи закона о престолонаследии (817 г.) удержать государство от распада окончилось неудачей. Слишком сильны были центробежные элементы в этом полном противоречий государстве.

 Вопрос, почему, собственно, преемники Карла утвердились на менее долгий период, чем преемники Хлодвига, тогда как король оставил после себя более могущественное и в духовном отношении выше стоящее государство, чем Хлодвиг, этот вопрос до сих пор ставили в неправильной плоскости, так как на него не было никакого ответа. Я думаю, что теперь ответ ясен. Замена народного ополчения вассальным войском, которая при Меровингах только намечалась, при Карле Великом была уже завершена. Но как только королевский авторитет был Поколеблен, вассалы, преданные своему прямому ленному владельцу и кормильцу, Тотчас же передавали реальную власть в руки крупных владетельных родов, имевших в своих руках графские должности. Стоило только при сыновьях и внуках Людовика Благочестивого начаться дележу и внутренним раздорам, как эти графы и разложили государство.

 Из развалин опять возникло новое королевство, но уже не единое, а несколько различных и разнородных государств - Германия, Франция, Бургундия и Италия, Правда, всем им присуще было одно общее: могущественные владетельные роды76 и отдельные земельные владения, благодаря которым распалась каролингская империя, не были теперь всецело подвластны всемогущему королю, а вместе с вновь возвышающимися королевскими родами создавали государственное бытие. Утвердился феодальный принцип, при котором в государстве существуют выше и ниже стоящие и соподчиненные носители власти. Короли были наделены только ограниченными правами, и, если бы им одновременно не принадлежала и герцогская власть, они вовсе не соответствовали бы своему титулу. От идеи государственности рождаются или продолжают оставаться только слабые тени. Не эта идея строит и поддерживает политический организм, а вассальная верность.