Но сейчас Снейпу было не воспоминаний о красотах маггловского лондонского неба - он решительно и, надо отметить, двольно отважно, а чего можно ожидать от самостийного блока, поставленного впервые? - рванулся сквозь призрачную воду и сломал этот необыкновенной красоты, но утягивающий в пресловутые омуты, блок, потратив небывало много сил, хотя брат не сопротивлялся.
И ему повезло справиться с бывшим прежде, оказывается, именно из-за мастерства в Окклюменции недоступным и таким… умелым, «неслышным» и неощутимым в Легиллименции, названным братом.
Снейп даже стал подозревать брата - полукровку в считывании у него, Сева, из разума некоторых заклинаний, вроде того же Incendio, а не… воспоминаний о нём - тогда, в первый визит в дом Снепиусов все были слишком взволнованны, особенно брат («А примет ли его наследник вслед за отцом, в род Снепиусов, ибо они суть оба высокорожденных патрициев?») и просто знаний о жизни и жизненных предпочтений. Примером тому был тот пресловутый, в итоге отданный рабам, слегка подсохший, не более, карп.Но сейчас не время вспоминать о заклинании Воспламенения и, уж тем более, о каком-то там карпе!
… И распахнул полностью разум Квотриус пред братом своим и застонал чрезвычайно страстно, впиваясь в его рот и посасывая нижнюю губу, и углубил неистовый поцелуй, захватив без боя дружественную, слава всем милостивым богам, территорию, аннексировав её ко удовольствию обоих - не всю страсть отняла у любимого брата женщина, досталось отведать её и Квотриусу! Даже дрожь охватила Северуса от предвкушения чего-то необыкновенного, что должно случиться именно сейчас.
И лёг Северус на спину, слегка расставив ноги, согнутые в коленях, предлагая Квотриусу овладеть собою, и не медля. Но тот мгновенно оказался рядом, но не сверху, и уже вобрал в себя пенис брата старшего, ибо предложил он недостойному полукровке себя, страстного, могучего, умелого, ублажившего ненасытную женщину злую, чуть было не отправившую в Аид печальный его, Квотриуса.
Младший брат медленно ласкал пенис брата, скользя губами по нему, то выпуская изо рта, то вбирая так глубоко, что упирался он в стенки гортани. И приятно, и возбуждающе сверх меры было действо неторопливое это. Северус не подавал знаков Квотриусу ускориться, но был растворён в нежной, мужской ласке, столь приятной душе его и телу, не то, что шлепки по заду Гарри. Вот поцелуи с тем и впрямь были хороши, просто преотличнейши.
Он давно уже отпустил и свой разум, сняв свой защитный бок, поставленный при вхождении в разум Квотриуса. Их мысли были теперь посвящены только друг другу, любящим. Теперь в их мире, сузившемся до двоих, с единою, разделённою любовию не было места ни жестокой в своей напористости Адриане, ни уж, тем более… неопытному до безобразия Гарри. Хотя, вот опять сердце щемит и не хочется думать о нём, бывшем, да, Сев, лишь, как о бывшем студенте, а хочется продолжать развращать великовозрастного «вьюношу».
Ведь Снейп знал, что его с Гарри разделяет сейчас менее трёх лет, и в его, Сева, сторону, менее, а такое может случиться только здесь и сейчас, и следовало бы использовать такой… прекрасный шанс сблизиться с Пот… Гарри поплотнее. Но он заставил себя вспомнить о том, кто ласкает его сейчас столь усердно, чтобы не допустить той же ошибки, что привела в итоге пол-месяца тому к слезам Квотриуса, его драгоценным, как жемчуг, слезам. Тогда он был так похож на Гарри… Опять Гарри, Гарри, Гарри!
Повсюду мерещатся его изумлённые от простого, но прилюдного, да перед кем - перед Квотриусом самим - любовником Сева прикосновения к губам зелёные, неправильного цвета травы, глаза. Но Квотриус сумел завладеть столь прихотливым разумом брата, хоть и не ведал он, несмотря на всю Легиллименцию, иначе бы прекратил ласку тотчас… насколько далеко от него витали мысли Северуса мгновение назад.
И ни домочадцев не стало, уж давно проснувшихся и умывающихся, громко фыркая и отплёвываясь на пол прямо в трапезной. Ни родителей, заспавшихся так, что их, утомлённых оргией, в которую перешёл ночной пир, а Маменька, утомлённая походом в город, так и не пожелала отдать своего супруга другой, более молодой и красивой и взяла, по христианскому выражению, «крест на себя», еле разбудили. Поднялись они с ложа много позже молодых Господ, а это считалось по традиции зазорным. Ведь истинные Господа, не считая Господина дома, но он-то как раз и был молодожёном, должны вставать ранее, нежели молодая пара! Ей бы нацеловаться успеть, раз уж соития при свете Сола запрещены…
Не было места в разумах любящих, ещё только предававшихся первым, но таким нежным, соблазнительнфым ласкам, братьев, и рабам, шумно снующим неподалёку, всего лишь в коридоре, уже подносящим принятые от кухонных рабов яства на стол в трапезной. Была с ними Ойкумена вся, все жители её вместе, но никто в отдельности, никому места в их пламенных ласках не осталось. Никому, даже… Гарри и для Снейпа, такого непостоянного, и для Квотриуса, уже забывшего… ненадолго скорбный для него и вовсе печальный инцидент в трапезной.
Перед глазами Северуса зажглись на чёрном небе звёзды, сложившиеся в знакомые созвездия, кружащие невероятно быстро, несмотря на, как всегда, раскрытые ставни в комнате возлюбленного брата, пропускавшие лавину солнечного света, к тому же отражавшегося от лёгшего на землю первого снега. Так, что звёзды только оставляли росчерки следов своих в небесах. А центром мироздания был Квотриус, любимый по-настоящему, истинной мужской любовью, который - о-о! - творил что-то невероятное с членом Северуса.
Он-то знал откуда-то, что вырисовывавает символы Стихий, отчего высокорожденному брату должно сразу становиться неизъяснимо прекрасно, словно бы Они входили в плоть его, возлюбленного Северуса, и наполнять её незримой, но весьма ощутимой мощью. Хоть таким необычайным способом дать понять Северусу, этим даром обделённому, что ведь Квотриус - Их Повелитель! Он и передаёт часть, малые граны Их величия замершему в ожидани рождественского чуда Северусу, хоть и рановато ещё, и вообще, Квотриус - язычник не знает такого понятия, как Рождество, даже его покойная ныне матерь не знала, что или кто есть бог, а всё потому, что была неграмотной и не прочитала ни одного Евангелия, даже слыхом о них не слыхивала.
Между тем с полной верой называла себя христианкой.
… А в следующее мгновение младший брат просто вбирает пенис и усиленно работает ртом, не давая брату высокорожденному расслабиться ни на миг. И так повторялось многажды.
Вот Северус уже стонет, желая исторгнуться:
- О, пощади меня, умелец - Квотриус, центр мира моего, ибо голова моя уже кружится от созерцания вращающихся над тобою созвездий! Голова снова вот-вот заболит… на сей раз, от головокружения небывалого, словно бы опять я пьян…