Мы возвратились в гостиную посмотреть новости и выпить по бокалу. Мальчик не отходил от меня, засыпая расспросами о машине, девочка тоже последовала его примеру. Позднее я стал рассказывать им на ночь сказку, сидя возле кроватки рядом с их матерью, — что-то наподобие «Спящей красавицы» И когда уже закончил, произошло, нечто странное. Мальчик неожиданно спросил:
— А ведь чудовищ по правде не бывает, да же?
Мне невольно подумалось о том, как сбрасывали в колодец Чичен-Итца детей, и о темных богах, требовавших такого ублажения; вопрос застал меня врасплох, и я невольно вздрогнул, правда, не в буквальном смысле, Барбара в этот момент поглаживала по волосам девчушку и рукой нечаянно коснулась меня. Тут она крупно вздрогнула — физически, — и в ее взгляде мелькнул испуг.
— Что такое? — встрепенулся я.
— Так. Как-то мурашки пробежали.
А выходя через несколько минут из спальни, я понял, что она каким-то любопытным образом находилась со мной в прямой умственной связи, словно телефонные собеседники, ворвавшиеся случайно в чужой разговор. Но почему? Да, действительно, я пробрасывал идею, что Барбара могла бы стать той самой женщиной, которую я ищу, с кем можно поделиться своим секретом, приобщить к операции. Меня привлекала не одна красота, хотя ее плавное овальное лицо было на редкость привлекательным. Я думаю, это оттого, что я увидел Барбару с детьми и понял, что она не просто интеллигентная женщина, но еще и мать. Мне нравилась Кларета, но она держалась особняком: мужчина был ей нужен по личным причинам, как любовник. Этой женщине муж был нужен без всякой сексуальной подоплеки; она любила своих детей и хотела вырастить их максимально благополучно. Это давало Барбаре преимущество перед обычной женщиной; она выглядела более зрелой.
Но это не объясняло прямого телепатического контакта. И вот теперь я впервые проникся подозрением. Какой интерес у «них» в том, чтобы свести нас вместе? Ответ был по-недоброму очевиден. Потому что с женой и детьми я буду более уязвимым.
Выводы из этого следовали глубоко тревожные. Мистические инсайты за весь этот период «примирения» — неужто не более чем попытка под видом мнимой безопасности усыпить мою бдительность? Поскольку прямым и очевидным фактом было то, что, завершив перевод, интерес к «ним» я утратил. Я почти готов был смириться, что Великие Старые в основе своей были благими. Не это ли в целом подразумевается Ватиканским манускриптом, что «они» постоянно были на стороне человеческого рода?
Весь остаток вечера я подавлял в себе смутную тревогу, зная, что она передастся Барбаре. Беспокоиться слишком причины не было. На меня у «них», похоже, прямого воздействия нет. И насчет их враждебности я легко могу ошибаться. Подожду до возвращения в Лэнгтон Плэйс, прежде чем взяться за этот вопрос.
Теперь, когда я сознавал, что между нами существует какой-то телепатический контакт, интересно было замечать, как он действует. Сосредоточенным усилием я словно проникал в сознание Барбары. Напоминало чем-то случай, когда я побывал в Морской лаборатории во Флориде, где слушал через наушники голоса рыб: те же размытые, «подвижные» ощущения. Я мог угадывать этот неспешный поток, общую окрашенность и направленность мысли. Когда проснулась и захныкала девчушка, я мгновенно ощутил в себе обострившееся внимание Барбары, словно электрический звонок.
Сознательно этой телепатической связи Барбара не чувствовала, но инстинктивно догадывалась. Джекли за вечер дважды поглядел на нас как-то странно; думаю, заподозрил, что мы прежде где-то встречались. Удивился он и при изучении фотоснимков, заметив, с какой скоростью Барбара улавливает значение символов.
Ближе к полуночи, когда Джекли ненадолго вышел из комнаты, она спросила:
— То предложение все еще остается в силе?
— Конечно, — ответил я непринужденным тоном.
— Может, сначала лучше спросить у сэра Генри?
— Да зачем. Я позвоню ему утром, перед тем как нам выезжать.
Я знал без всякого вопроса, что ей хочется поехать вместе со мной.
Было в каком-то смысле облегчением, когда мы разошлись спать; постоянная связь прервалась, и я мог думать, не опасаясь, что Барбара меня «подслушает». Я спал на кушетке в гостиной, она — в кабинете Джекли, дети – на двуспальной кровати в свободной спальне. Подумать предстояло о многом. Установить телепатическую связь усилием воли я, как известно, не мог. С Литтлуэем это иногда случалось, но только когда мы оба сознательно к этому стремились. Что в таком случае произошло? Я предположил, что к этому имеют отношение «они». Как «они» этого достигли?
Самым очевидным и разумным шагом было бы как-то прервать контакт с Барбарой. Если бы я заподозрил о происходящем на ранней стадии, это было бы легко: просто соблюдать в отношениях нормальную дистанцию. Теперь Барбара смутилась бы и обиделась; и хотя я знал, что теоретически это, может быть, лучше всего, но решиться на это не мог. Мне почему-то было хорошо, и хотя я не мог сказать наверняка, не очередная ли это уловка, упираться было бессмысленно. И я мирно заснул.
Часа в три я проснулся: заплакала девочка. Из своей комнаты вышла с фонариком Барбара и прошла в спальню к детям. Там она пробыла минут десять; слышно было, как она перешептывается с ребенком. Затем она вышла и, помедлив в нерешительности, наклонилась через спинку дивана посмотреть на меня. Я встретился с ней взглядом и одним движением откинул одеяло. Она поняла и спустя секунду лежала возле меня. Мы лежали молча; меня охватило чувство глубокого удовлетворения. Теперь, когда наши тела соприкасались, я буквально сознавал вкус ее сознания, словно это было какое-то уникальное блюдо; сознавал даже младенца внутри нее. Сексуального возбуждения не было; секс — это попытка войти в большую близость, а мы ею уже прониклись. Барбара спала возле меня часов до шести утра, потом ушла к себе. Я лежал, раздумывая, из какого источника исходит удовлетворение от брака, и размышляя, насколько прав Платон в своем мифе о том, как ищут по свету свои половины разделенные души.
Я отдавал себе отчет, что, сделав этот шаг, я подверг нас обоих опасности, не говоря уже о детях. Но знал я и то, что наступил решающий этап. Боя с тенью больше не будет.
Примерно в восемь тридцать Джекли уехал к себе в музей. Фотографии манускрипта и мой перевод он прихватил с собой. Около половины десятого, как раз когда Барбара заканчивала собирать вещи, он позвонил из музея.
— Я показываю перевод одному здесь коллеге, Отто Карольи. Он очень хочет с вами познакомиться. У вас есть время заскочить сюда перед отъездом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});