Хлебникова среднего, очень стройно сложена, походка и все движения грациозны, волосы русые в локонах, немного подстригает, редкие, глаза небольшие, серые, быстрые, лукавые, маленькие, нос умеренный, брови русые, на лбу морщинка… говорит тихо, сладко, вкрадчиво на французском, немецком, английском языках, как на русском… пишет на этих языках тонко и правильно. Одевается небогато в чёрные бурнусы, серое платье, носит платок на голове, почти всегда синий…» [
Д. и его вр., с. 258] Достоевский познакомился с Браун в 1864 г., когда она собиралась переводить для
«Эпохи» и написать для журнала записки о своих путешествиях. Писатель помогал её материально, навещал в больнице, был некоторое время с нею дружен. Известно 8 писем 1864–1865 гг. Браун к Достоевскому, одно ответное письмо Достоевского к ней не сохранилось.
Отдельные черты Браун отразились в образе Катерины Ивановны Мармеладовой из «Преступления и наказания».
Брафман Яков Александрович
(?—1879)
Автор труда «Книга Кагала. Материалы для изучения еврейского быта. Собрал и перевёл Яков Брафман». Первые два издания этой книги (Вильно, 1869 и 1870) были в библиотеке Достоевского, а 3-е издание (СПб., 1875) Брафман лично подарил писателю с надписью: «Фёдору Михайловичу Достоевскому в знак глубокого уважения от автора 1877 апреля 6». Достоевский использовал этот труд при освещении «еврейского вопроса» на страницах «Дневника писателя» 1877 г.
Бреммер
Хозяин квартиры в доме Я. Х. Шиля на углу Малой Морской и Вознесенского проспекта в Петербурге, где Достоевский жил (от жильцов, на 3-м этаже) с апреля 1847 до ареста по делу М. В. Петрашевского 23 апреля 1849 г. В квартире Бреммера писатель закончил «Хозяйку», создал-написал рассказы «Ползунков», «Честный вор», «Ёлка и свадьба», «Чужая жена и муж под кроватью», повести «Слабое сердце», «Белые ночи», начал «Неточку Незванову».
Бретцель Анна Алексеевна, фон
(урожд. Любимова,? — 1932)
Жена Я. Б. фон Бретцеля. Встречалась с Достоевским на вечере 21 марта 1880 г. в зале петербургского Благородного собрания в пользу слушательниц Женских педагогических курсов (была одной из устроительниц), о чём оставила воспоминания, особенно интересные подробностями встречи на этом вечере Достоевского с И. С. Тургеневым [см. ЛН, т. 86, с. 315–321].
Бретцель Яков Богданович, фон
(1842–1918)
Врач; муж А. А. фон Бретцель. С начала 1870 гг. — домашний врач семейства Достоевских. Имя его неоднократно упоминалось в переписке того периода Достоевского с женой. Именно Бретцель по вызову А. Г. Достоевской первым прибыл к постели умирающего писателя вечером 26 января 1881 г. Незадолго до своей смерти Бретцель написал воспоминания о Достоевском с подробностями о его здоровье, характере, последних часах жизни, и в которых, в частности, рассказал также о вечере в зале Благородного собрания 21 марта 1880 г., где он с женой стали свидетелями довольно тёплой встречи Достоевского с И. С. Тургеневым [см. ЛН, т. 86, с. 309–314].
Брусилов Николай
Воспитанник пансиона Л. И. Чермака в Москве, поступивший туда в марте 1833 г. Достоевский познакомился с ним осенью 1834 г. Фамилия Брусилова несколько раз упоминается в подготовительных материалах к «Подростку» среди действующих лиц.
Брюллов Павел Александрович
(1840–1914)
Художник. Во второй половине 1870-х гг. в доме С. В. Ковалевской познакомился с Достоевским. Сын художника, Б. П. Брюллов, записал рассказ отца об этой встрече, который особенно интересен тем, что касается творческого кредо Достоевского и его отношения к искусству: «Смысл его [Достоевского] речи сводился к тому, что творцами-изобретателями в Европе были только романские нации, немцы ж ничего не создали своего нового, а были только перерабатывателями и комментаторами того, что сделали романцы. Разговор перешёл на конкретные примеры, на художественное творчество. И тут, характерно для Достоевского, конкретные явления приняли размеры громадных символов. “У греков, — говорил он, — вся сила их представления божества в прекрасном человеке выразилась в Венере Милосской, итальянцы представили истинную Богоматерь — Сикстинскую мадонну, а мадонна лучшего немецкого художника Гольбейна? Разве это мадонна? Булочница! Мещанка! Ничего больше!..” Взяли пример из литературы. “Позвольте, а «Фауст» Гёте, разве это не оригинальное проявление, запечатление в одном фокусе глубокого творческого немецкого духа?” — сказал кто-то. — “«Фауст» Гёте? Это только переживание книги Иова, прочтите книгу Иова — и вы найдёте всё, что есть главного, ценного в «Фаусте»”. — “Позвольте, — возразил мой отец, — но в таком случае и Сикстинская мадонна есть тоже переживание античности, античного представления красоты…” — “Как! В чём же вы это видите?!” — “Да во всём, во всей трактовке, в каждой складке драпировки…” Надо же было произнести это злосчастное слово. Что тут сделалось с Достоевским! Отец мой от слов переходил к изображению. Достоевский вдруг вскочил, схватился руками за голову, побежал, лицо его исказилось, и он только с каким-то негодованием и ужасом стал повторять: “Драпировка!.. Драпировка!.. Драпировка!..” Я прямо думал, что с ним припадок будет, говаривал отец. Все притаили дыхание. Но Достоевский сел и замолчал вовсе, перестал разговаривать, а вскоре и ушёл. Отец мой, как художник, подошёл к оценке картины с формальной точки зрения, а для Достоевского такая точка зрения, особенно в вопросах, связанных с религией, в которых он жил нутром, была совершенно неприемлема. Для него невыносима была мысль, что в Сикстинской мадонне можно говорить о какой-то драпировке…» [Белов, т. 1, с. 119–120]
Будаевский Николай
Корректор журнала «Эпоха». Известно одно письмо Будаевского к Достоевскому, и одно Достоевского к нему (черновое, от 29 авг. 1864 г.), касающиеся денежных расчётов.
Бумштель Исай Фомич
(1808—?)
Арестант Омского острога. Золотых дел мастер из Смоленской губернии, по национальности еврей, прибыл в крепость 24 августа 1850 г. (через 7 месяцев после Достоевского) за «смертоубийство», на 11 лет, был наказан плетьми (65 ударов) и клеймён. В «Записках из Мёртвого дома» выступает под фамилией Бумштейн, под этой же фамилией упомянут в повести «Дядюшкин сон». У Достоевского этот арестант описан с юмором и даже симпатией, а, к примеру, в воспоминаниях И. Богуславского портрет Бемштейна (так он назван) выглядит более неприглядно: «Потешной фигурой был этот еврейчик: маленький, щуплый, сухой, как скелет, всегда грязный за исключением субботы; табаком он злоупотреблял до того, что вызывал отвращение, считал себя образованным, а был невыразимо ограниченным; недоставало ему даже обычной еврейской сметливости…» [Белов, т. 1, с. 121]
Бунаков Николай Фёдорович
(1837–1904)
Писатель, педагог; член «Земли и воли». Опубликовал в журнале «Время» рассказ «Село на юру» (1861, № 5), повесть «Город и деревня» (1861, № 11–12); в «Эпохе» — рассказы «Наши браконьеры» и «Ума помрачение» (1864, № 12). Лично познакомился с Достоевским и его братом М. М. Достоевским в 1861 г., бывал на вечерах литературного кружка, сплотившегося вокруг Вр, о чём оставил воспоминания. В записной тетради