Сейчас Габриэль очень надеялся, что угадал.
Ему пришлось прождать до утра, заночевав в паре миль от лагеря Лабуша, чтобы убедиться, что его план сработал. Он задумался о Нериэль, не смея даже сомневаться в том, что на рассвете она подойдёт к конюшням, потому что она не была глупа и понимала, что Рэл — её единственный шанс выбраться из беспросветных дебрей, в которых она заблудилась, и найти хоть какой-то путь. По крайней мере сейчас, пока она была ещё так юна, ей это было необходимо.
Когда солнце тяжело поднялось над вершинами гор, Рэл уже приблизился к лагерю скалолазов и притаился на небольшой возвышенности, наблюдая издалека. Подниматься на скалу собрались только двое: сам Андрэ и его напарник, тот невысокий мускулистый мужчина. Они перепроверили сотни раз проверенное снаряжение, зная, что с ним и так всё в порядке, потому даже не обратили внимание на небольшие дефекты, появившиеся за одну ночь, опоясались верёвками, собираясь идти в одной связке, и уверенно начали долгое и медленное восхождение.
На подъём у них ушло бы не меньше семи часов, не считая остановок для отдыха, и, когда скалолазы были уже на внушительной высоте, Габриэль занервничал: Нериэль уже давно ждёт его, а он, судя по всему, вернётся нескоро, однако убедиться, что всё пройдёт именно так, как задумалось, было необходимо.
Наёмники в лагере давно потеряли к скалолазам интерес и скрылись в шатре, наверное, решив выспаться, раз уж появилась такая прекрасная возможность. Их отсутствие помогло Рэлу расслабиться, сняв действие заклинания, и немного отдохнуть от магии, продолжая наблюдать за Лабушем.
Ещё через половину часа даже Габриэль потерял к ним интерес, думая над своим запасным планом, но неожиданно раздавшийся крик заставил его вернуться в реальность. Похоже, кирка всё же выскочила из повреждённого черенка, и Лабуш сорвался вниз, не спасённый прочной верёвкой, которая порвалась сразу же, как только вес его тела полностью переместился на неё. Напарник Лабуша с ужасом смотрел вниз, понимая, что неудачливого скалолаза уже ничего не спасёт.
Когда в округе раздался глухой тошнотворный стук разбившегося о камни тела, Габриэль подхватил вещи и быстрым шагом направился к Чейдинхолу. Оставаться здесь дольше положенного не было смысла: после такого полёта не выживают.
Нериэль была уже на месте. Устроившись на невысоком заборчике конюшни, она болтала ногами и разглядывала облака, не сразу заметив приближающегося Габриэля. А вот он успел рассмотреть её и отметить, как к лицу ей пришлась новая туника. Штаны оказались слишком длинными, поэтому девчонка неровно обрезала их ножом, но аккуратность, похоже, никогда не была её отличительной чертой. Приблизившись, Рэл торопливо кивнул на запад.
— Идём.
— Габриэль! — Она спрыгнула на землю, вцепившись в Терребиуса обиженным злым взглядом. — Я думала, ты умер!
— Да пока не собирался. — Он не стал останавливаться, быстрым шагом идя по тракту, и босмерке какое-то время пришлось привыкать к заданному им темпу.
— И как всё прошло?
— Вроде гладко.
— Как ты убил его?
Рэл изобразил непонимание:
— Я никого не убивал. Несчастный Андрэ сам сорвался со скалы — снаряжение подвело.
— Дэйдрово Тёмное Братство! — с долей восхищения и непонимания прокомментировала Нериэль, замолчав, наверное, в раздумьях о том, как Рэлу удалось это подстроить.
В сумерках они свернули на Красную Кольцевую дорогу с юга от столицы и остановились в трактире большого поселения на берегу озера. Нериэль мало разговаривала, углубившись в размышления: может, думала, что станет с её жизнью, а может, недоумевала, как так вышло, что теперь она ест за одним столом с убийцей. Габриэль старался не докучать разговорами, иногда поглядывая на босмерку, и ему вдруг показалось, что на самом деле она старше, чем выглядит. Несмотря на миниатюрную фигурку и невысокий рост, у Нериэль были жёсткие черты лица и понимающий усталый взгляд, обычно не присущий мечтательным девушкам. Она не привыкла жаловаться и за столь долгую дорогу ни разу не попросила остановиться на отдых, изо всех сил стараясь не отставать от Габриэля. Впрочем, вскоре он замедлил шаг, не собираясь так истощать её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда следующим вечером они подошли к вратам Имперского Города, Нериэль не стала восхищаться и удивляться, только безразлично осматривалась, словно всё это ей было хорошо знакомо. Рэл же не мог смотреть на эти белокаменные стены без ухмылки: сразу вспоминались работа в «Бей и круши», бои на Арене, вечера в тавернах, алкоголь, дурманящий голову, и девушки, согревающие постель. Он свернул на юг, минуя Храмовый район и выходя из города в Порт, где острыми пиками десятков мачт покачивались на воде пришвартованные к причалам корабли. Здесь пахло свежим влажным ветром, рыбой, выпивкой, застоявшейся тиной и сырым деревом, и это переплетение запахов мгновенно напоминало о Топальской бухте, о стоящем на её берегах Лейавине, окружённом топким Чёрным лесом. С тех пор, как умерли родители, Габриэль ни разу не возвращался туда.
Вечером Имперский Город был прекрасен. Лёгкая неуловимая тишина опускалась на чистые улицы, крыши высоких домов, проникала сквозь застеклённые окна, а вместе с фонарями над столицей зажигались первые тусклые звёзды, почти незаметные на темнеющем небе. На востоке уже появились луны.
Нериэль неожиданно спросила, оглянувшись на возвышающийся за стенами района Храм Единого:
— А ты помнишь, когда всё это случилось?
— Почти нет. Я был совсем мальчишкой и жил в Лейавине.
— В Лейавине такого не было?
— Было, — кивнул Габриэль. — Врата открылись у города, но меня, разумеется, никто не пустил на них посмотреть. — Босмерка тихо засмеялась, наверное, решив, что он всеми силами пытался ослушаться приказа родителей. Так и было. — Помню только багровое небо и грохот битвы, слышный во всём городе. Мой отец сражался там, а потом уехал к Бруме. Не вернулся.
— Мне жаль, — с чувством произнесла Нериэль, поникнув, и больше не стала ни о чём спрашивать.
Молча они перешли заводь по каменному мосту и свернули направо, вдоль пристани. За стеной, отгораживающей город от сильных озёрных ветров, располагались неприметные перекошенные лачужки, совершенно не вписывающиеся в общую величественность столицы, и, свернув к ним, Рэл остановился рядом с нищим, пытающимся развести огонь на отсыревших ветках, и тихо сообщил:
— Мне нужно поговорить с Джейром.
Старик небрежно ответил, не поднимая взгляда:
— Говори, раз нужно. — Слабая искра, высеченная из кремня, мгновенно раздулась в высокое голодное пламя, и нищий испуганно отшатнулся, тревожно посмотрев на Рэла.
Парень предупредил:
— Я не люблю ждать.
— Два длинных, два частых и длинный, — нехотя признался бродяга, и Габриэль усмирил пламя, оставив слабые огоньки плясать на уже разогревшемся дереве.
Он прошёл дальше, останавливаясь перед обитой железом дверью, и постучал так, как было сказано. Шифры воры меняли каждый день — в целях безопасности и чтобы можно было без труда узнать своих. Габриэлю была знакома эта система.
Дверь отворил невысокий полный редгард, удивлённо уставившись на гостя и улыбнувшись кривым рядом зубов.
— Рэл? Серьёзно? Я думал, ты сдох давно.
— Почти что сдох. Есть разговор.
Джейр с интересом посмотрел на босмерку и усмехнулся.
— Всегда знал, что у тебя особая слабость к эльфийкам, но не думал, что ты на маленьких переключился.
— Кто из нас ещё пытался кого совратить. Угостишь пивом?
— Да, но девчонку свою оставь.
Кивнув Нериэль, чтобы подождала на улице, Габриэль прошёл внутрь тёмного помещения, не обращая внимания на недоверчиво разглядывающих его воров. Из Гильдии он общался только с Джейром, пару раз пользуясь его неоценимыми услугами взломщика и карманника, но с остальными местными знаком не был.
Уже в первые месяцы пребывания в столице Габриэль понял, что здесь не выжить, если быть законопослушным гражданином, поэтому судьба связала его с Гильдией Воров. Габриэль не стыдился этого и не жалел.