понимаешь.
Среди десятка, небрежно исписанных листов бумаги, лишь одна справка, небрежно набросанная участковым, проливала свет на возможного виновника — восьмидесятилетняя бабка видела оболтуса Глебку, которого она знала всю жизнь, убегавшего по улице непосредственно перед началом пожара.
На мою удачу я не успел постучать в нужную мне дверь на третьем этаже ободранной панельной «хрущевки», когда за дверью раздался юношеский басок:
— Ну все, мам! Я пошел…
Очень удачно вышло, не придется вырывать восемнадцатилетнего «малыша» из цепких рук любящей мамочки.
Я спустился двумя пролетами ниже, и, облокотившись о перила, стал ждать, пока Глеб покинет квартиру.
Сверху загрохотал перебой быстрых шагов и появился ожидаемый мною юноша… Сука, какой же он высокий, как минимум рост у парняги был под два метра, неудивительно что старушка узнала парня, вряд ли на прилегающих улицах жил кто-то еще, сравнимого роста.
От столкновения с, несущемся, не разбирая дороги, переростком меня не снесло с лестницы, только потому, что в момент удара я держался двумя руками за прутья перил. Ударив меня корпусом и крикнув что-то вроде «Урод!», этот родственник тупого страуса пронесся мимо меня на улицу, громко хлопнув дверью подъезд.
— Да чтоб тебя! — я подобрал свалившуюся с головы на ступени фуражку, кое как отряхнул ее и бросился вдогонку за беглецом.
Во дворе парня уже не было, пришлось садиться в машину и ехать по прилегающим улицам. Глеба я увидел уже на Володинской магистрали, быстро спешащим по тротуару на противоположной стороне дороги. Я быстро обогнал его, припарковался, вскочил из машины и… ничего — увидев меня, придурок бросился через дорогу, наперерез несущемуся от, засветившегося зеленым сигналом, светофора, не обращая внимания на тревожные сигналы автомобилей. Бля, мне только не хватало, чтобы его сейчас сбили — обязательно найдется кто-то, кто скажет, что «ребенок» убегал от милиционера, поэтому погиб. А самое главное, что скажут, что я вообще не имел права его задерживать. Ну подумаешь, баня сгорела и сарай, а два дома, кое как отстояли от огня — никто же не погиб, вина не доказана, а преступление малозначительное… А я даже повестку человеку не отправил… м-да, недоработочка.
Повестку для Глеба я скинул в почтовый ящик, а сам поспешил в РОВД, где меня ждал вчерашний директор Игорь и, рекомендованный мной адвокат Софья Игоревна Прохорова.
— Господин Громов, а что вообще происходит? — даже не поздоровавшись, встала с жесткой скамейки моя бывшая одногруппница. Выглядела девушка откровенно плохо, было ощущение, что сегодня ночью она спала часа два, не больше.
— И я вас рад видеть, Софья Игоревна. — я отодвинул ее с дороги корпусом, как давеча меня снес двухметровый Глебка, и открыл дверь кабинета. Когда адвокат попыталась протиснуться вслед за мной, я преградил ей дорогу:
— Ждите, минут через десять вызову.
— Да как… — Софья от моей наглости открыла рот, пребывая в полном изумлении: — Ты нас к десяти часам вызвал, а сейчас уже пятнадцать минут…
— Не хотите — не ждите, дело о мошенничестве вашего, как я понимаю, клиента, я и без вас возбужу. — я прошел к сейфу и включил электрический чайник.
Посетители обменялись многозначительными взглядами, и Софья аккуратно закрыла дверь.
Ровно через пять минут я гаркнул на весь кабинет: — Заходите. Документы принесли?
Как я и думал, гражданин Семенов Игорь Юрьевич обратился в фирму «Аккредитация», и они выполнили ему, так сказать, комплексный набор услуг — продажа старой фирмы на БОМЖа, и открытие новой, чистой от всяческих долгов и прочих неприятных обременений. Прямо это конечно не писалось — в договоре было указано «Подберем покупателя»… Честно говоря, никаких перспектив это дело не имело, у фирмы «Аккредитация» были очень хорошие связи, но я хотел дать немного заработать Софье и наказать борзого директора.
Пока я многозначительно вчитывался в договор, Игорь Юрьевич бросал тревожные взгляды на своего защитника, а Софья делала клиенту успокаивающие знаки.
— Прелестно, прелестно. — я сунул договор и корешок «приходника» в папку и подтянул к себе незаполненный бланк допроса:
— Подскажите, а в связи с чем вы решили продать одну организацию и открыть другую?
Честное слово, я думал, что Игорю будет плохо от моих элементарных вопрос. Вчера, в начале нашей встречи, директор показывал запредельную наглость в общении с правоохранителями, а сегодня густо потел и стекал, бескостной массой, по спинке стула, а вопросы то у дознавателя были самые простые:
— Какая экономическая необходимость в продаже организации? Каким образом покупатель с вами рассчитался, где и когда вы с ним встречались? Если все имущество старой организации перешло к новой, то, что купил, покойный на момент сделки, гражданин Кукушкин?
Через двадцать минут гражданин Семенов, внятно не ответивший ни на один вопрос, жалобно поглядел на адвоката и прошептал, что ему плохо.
— Мы ходатайствуем, чтобы допрос перенесли на другое время…- вскинулась адвокат, выглядевшая не сильно лучше допрашиваемого.
— Хорошо, здесь распишитесь и можете быть свободны, пока. — я подвинул Игорю бланк допроса и показал, где надо расписаться. Расписываться он явно не хотел, но пришлось.
Выйти из кабинета, расклеившемуся, директору помогала адвокат, ловко ухвативши его под локоть. Кстати, возле отдела я не заметил красивого американского джипа, чуть не арестованного вчера Русланом, интересно, куда гражданин Семенов его спрятал.
— Громов! — в мой кабинет Софья вернулась через сорок минут: — Это вообще, что такое? Ты что так себя ведешь?
Выглядела девица значительно лучше, чем давеча, запах свежего пива пробивался через аромат парфюма.
— Похмелилась? Зря, плохая привычка. — я вновь в тянул воздух,
Софья густо покраснела:
— Да мы вчера с девочками немного посидели, в три часа домой пришла, а тут этот, Игорь, в семь часов утра по телефону позвонил… Надо было вилку из розетки выдернуть. Ты мне скажи, что ты тут…
В это время по ступеням застучали чьи-то каблуки и через несколько секунд в мой кабинет ввалилась, никто иная, как Рыбкина Нинель Павловна, начальник следственного отдела и мой личный враг.
Крепкая попа отодвинула в сторону, ошеломленную Софью, вместе со стулом в сторону, а маленький кулачок женщины припечатал на поверхность письменного стола мою утреннюю повестку.
— И чтобы никогда, слышишь, Громов, никогда! — перед моим носом угрожающе махали напряженным указательным пальцем, с длинным, как коготь дикого зверя ногтем, голос дрожал и прерывался от ненависти и недостатка кислорода: — Даже думать не смел смотреть в сторону этого мальчика!
Софья, круглыми, как у