— Минуточку, — сказал он, перехватывая ее руку и кладя ей на бедро.
Одной рукой он задрал ее юбки выше, взял свою плоть в руку. Она не могла этого объяснить, но зрелище его большой ладони, державшей собственную плоть, было возбуждающим. Она хотела, чтобы он вошел в нее, положила руки ему на плечи и привстала на колени. Дерзкий кончик коснулся средоточия ее наслаждения. Острые как стрелы ощущения пронзили тело. Поморщившись, она вздрогнула. Нервы были натянуты до предела, и легкий контакт показался почти болезненным.
— Извини, — быстро проговорил он.
Она покачала головой. Ей не нужно его извинение, ей нужно…
— Да. — Слово вырвалось судорожным стоном, внутри все затрепетало, когда он разместился у ее сердцевины.
Закусив губу от стремительного натиска чистейшего наслаждения, она медленно опустилась. Она была вся пропитана желанием, и все равно пришлось покрутить бедрами и расставить ноги пошире, чтобы приноровиться к величине его плоти.
Кульминация обрушилась на нее, захватив все чувства, еще даже раньше, чем она вобрала всего его. Ее вскрик эхом отозвался среди деревьев.
Запрокинув голову и зажмурившись, она вцепилась ему в плечи и насаживала его на себя. Обтянутые шелковыми чулками колени скользили по сиденью с каждым погружением. Это так порочно, так скандально — заниматься любовью в коляске. Никто их не увидит — они на территории Боухилла, и ни у кого из слуг нет причины забрести сюда. И все равно привкус опасности подстегивал ее ощущения, торопил. Ей хотелось обнажить грудь, почувствовать его губы, ощутить, как он покусывает соски, но не было времени.
Еще один оргазм. Потом еще. Жесткий. Быстрый. Иссушающий силы. Распластав ладони у нее на талии, он помог ей, когда мышцы ее начали уставать от лихорадочных движений. Но она не остановилась.
Еще один. Всего лишь один — вот все, что ей нужно. Запрокинув голову, она хватала ртом воздух.
— Белла. Ну же, давай. Сейчас, — побуждал он.
Голова ее дернулась. Напряженные и пылающие, его глаза вспыхнули, прожигая дорожку в душу, искрящийся оргазм задержался где-то на самом краю. Когда экстаз охватил ее, лишив последних сил, Гидеон со стоном дернулся кверху, его плоть запульсировала внутри ее, и они вместе взлетели на вершину блаженства.
Белла обмякла на нем. Опустошенная и пресыщенная. Упивающаяся томной расслабленностью каждой мышцы в теле. Сердце гулко стучало. Пальцы рук и ног покалывало. Вдруг она услышала щебет птиц, шелест листьев на ветру, тихое, едва слышное позвякивание сбруи, когда лошадь пошевелилась.
— Куда теперь? — спросил Гидеон. Удовлетворенная и сонная, Белла выгнулась как кошка.
— На озеро. Посмотрим на лебедей. Они прекрасны. Приподнявшись, она поцеловала его в губы. В этот момент Белла почувствовала себя влюбленной юной девушкой.
Он игриво шлепнул ее по попке.
— Подъем. Лебеди ждут.
Он приподнял ее и бережно усадил на сиденье. Когда она расправила юбки, он снял французское письмо, сунул его в конверт и в карман. Потом застегнул бриджи. Ее платье было безнадежно измято от их торопливого соития, но на его темно-коричневом сюртуке не было ни морщинки. Он выглядел, как всегда, привилегированным лондонским джентльменом, которых она в избытке встречала много лет назад.
Гидеон собрал поводья и, выехав из леса, направил двуколку через широкое поле, затем остановился у озера, где три белых лебедя грациозно скользили по поверхности, изящно выгнув длинные шеи, время от времени ныряя головой под воду в поисках пищи. После долгой прогулки они с Гидеоном вернулись к двуколке и не спеша направились к конюшням.
Ненадолго утолив свою похоть, Белла сидела с ним рядом, наслаждаясь тем, что они вместе; тем, как его рука легко касается ее руки, когда он управляет лошадью; тем, как он поглядывает на нее время от времени. Живя в одиночестве много лет, Белла привыкла молчать. Казалось бы, надо радоваться возможности с кем-то поговорить, однако Белла молчала.
Получив письмо от Эсме, Белла представить себе не могла, что такой мужчина, как Гидеон, появится у нее в доме. Впрочем, она никогда раньше не встречала такого, как он, поэтому на самом деле не знала, чего ожидать. Как бы то ни было, Белла никогда не надеялась на кого-то, подобного ему, — мужчину, который подарит ей уверенность, смелость просто быть самой собой. Мужчину, который впервые в жизни заставит ее почувствовать себя по-настоящему живой. Он идеальный компаньон; Белла даже забыла, что Эсме наняла его.
Она закрыла глаза и прогнала прочь неприятную мысль. Уж очень хочется чувствовать себя счастливой.
Были, конечно, легкие тычки и толчки, с тех пор как она заглушила совесть своими условиями. Гидеон никогда не оставался на всю ночь в ее постели, уходил задолго до полуночи, до того как слуги могли начать уж слишком дотошно задаваться вопросом, почему это хозяйка и ее «кузен» так долго пропускают по стаканчику перед сном. Но они с Эсме часто подолгу разговаривали перед тем, как отправиться спать, поэтому она не слишком беспокоилась о размышлениях слуг и изо всех сил старалась не обращать внимания на подкрадывающееся желание, чтобы Гидеон остался с ней.
И они, разумеется, не могли позволить себе открытого флирта на виду у слуг. Не было никаких страстных поцелуев, когда он приходил в дом на чай или чтобы отвести ее на прогулку. Но хотя губы ее покалывало от желания ощутить его губы всякий раз, когда он находился рядом, не так-то легко отодвинуть в сторону целую жизнь надлежащих внешних приличий.
После обеда в тот вечер они удалились к ней в спальню. В последние несколько дней Гидеон буквально раскрыл ей глаза. Быстрое совокупление в карете — это одно и совсем другое — когда они в постели.
Он маневрирует ею, поднимая, переворачивая и сгибая так, словно она ничего не весит, никогда не меняя ритма, в каждой смене положения находя какую-то новую вершину.
Но в ту ночь, когда он был то на ней, то под ней, то сзади, пропитанное страстью марево слегка рассеялось, как туман, поднимающийся под натиском лучей утреннего солнца, и Белла осознала, что, тогда как она всегда забывает обо всем и полностью растворяется в нем, он, похоже, никогда не теряет самообладания. И как только это осознание пришло, оно осталось с ней, не давая вновь погрузиться в чувственный туман.
Первая покалывающая боль пробежалась по запястьям от напряжения удерживать верхнюю часть тела на руках. В следующее мгновение, прежде чем легкая боль усилилась, большие ладони, удерживающие ее за бедра, переместились. Одна ладонь распласталась по грудной клетке, а другая скользнула вниз живота. Он наклонился над ней, чтобы легонько прикусить плечо, зубами слегка касаясь кожи в игривом любовном укусе. Нежно и бережно он перевернул ее на спину. Руки и ноги обвились вокруг него в приветствии, когда он устроился меж ее раздвинутых бедер, удерживая свой вес на руках, но ресницы его даже не дрогнули, когда он снова скользнул в нее.