Наконец-то! Вот мир, готовый, кажется, приютить, обогреть озябшего путника. Вот галактика, где звезды весело перемигиваются и дружески улыбаются мне, а на планетах, в их морях, в тихих заливах и лагунах цветут необыкновенно красивые лилии и розы. Может быть, это дивные города? Подлетел ближе и увидел, что не города это, а исполинские распахнутые зубастые пасти, издали похожие на цветы. С шипением и свистом они набрасываются друг на друга и жрут, чавкают…
В ужасе я отпрянул от кошмарного цветника и улетел так далеко, что очутился, кажется, на краю Вселенной. Промчался было мимо одной шаровой, чуть сплюснутой галактики. И что-то необычное почудилось в ней. Вернулся. И сразу же наткнулся на удивительную звезду — в ее протуберанцах и огненных языках не нашел ни одного атома водорода или гелия.
Вообще ничего привычного. Кажется, до Большого Взрыва, в юной и точечно крохотной Вселенной, видел я такую материю. Если это вообще материя. А что? Океан времени и разума? Его остатки, выброшенные первичным взрывом? Его реликтовые клочки? Все может быть. В звезде, в ее пламени и лучах чувствовал что-то гостеприимное, неравнодушное к присутствию мыслящего духа, то есть ко мне.
Нет, не такая уж она гостеприимная. Звезда вдруг взорвалась с такой силой, что я отлетел и уже издали с изумлением наблюдал за ее поведением. Сначала это была обыкновенная сверхновая звезда. С взрывоподобной, почти световой скоростью расширяясь, она сбрасывала с себя внешние покровы в виде пламени и вихрей раскаленного газа. Потом начала быстро опадать. Сейчас она, как и положено, свернется в белого карлика размером с Луну. Или вообще сколлапсирует, исчезнет и станет черной дырой.
Но ничего подобного, ничего привычного не произошло. Звезда вернулась в свое прежнее состояние, светила ровно, спокойно и как будто даже гордясь тем, что сотворила. А сотворила она удивительные вещи. Не газовую туманность в виде раздувшегося пузыря. Она создала… Планетную систему? Нет, не то. Это клочья сброшенного раскаленного газа чуть сгустились и вращались вокруг звезды. Еще немного и… облака! Это же космические кучевые облака. Белобокие пухлые красавцы тихо вращались вокруг своего солнца подобно планетам.
Я подобрался к одному такому облаку и вместо раскаленного газа нащупал что-то приятно прохладное и нежное, как тополиный пух. Опять почуял нечто неравнодушное ко мне, доброе и приветливое. Пожалуй, коварно приветливое. Я начал понемногу различать себя, видеть выступающие из тьмы пальцы рук, пуговицы кителя и чувствовать свое тело. Неужто овеществляюсь?
В страхе я отскочил и улетел так далеко, что упустил из виду звезду с коварными кучевыми облаками. Она затерялась среди других светил. И некоторые из них были с такими же облаками-планетами. Но мне уже не до них. Со мной происходило непонятное и пугающее. Я начал задыхаться! Моим легким нужен воздух! С ужасом прозревал, что здесь, в безвоздушной космической пустоте, я оживал, обретал биологическое тело. И падал, я стремительно падал к центру галактики. А спасение, я уже понимал это, только в одном — снова прикоснуться к такому же колдовскому облаку, вдохнуть его пары. Но как его найти? Я же неуправляемо падал, и встречные звезды пролетали мимо.
Среди вихря промелькнувших светил наконец-то совсем рядом увидел звезду, похожую на солнце, с тремя облаками. Я влетел в ближнее ко мне облако, в его ослепительные мягкие горы, и почувствовал облегчение. И в то же время — потяжеление своего тела. Но сначала я, снижаясь в сиреневой мгле облака, еще парил, как птица. Потом неудержимо падал вниз и с такой же неудержимостью овеществлялся и тяжелел. Облако поредело, разошлось, и — о ужас! — подо мной земля, зеленые луга, рощи. А я падал камнем. Расшибусь! Вот уже верхушка дерева. Я цеплялся за его ветви, пытаясь смягчить падение. Листва шумела, трещали ветки, и я врезался в густые заросли травы. Кажется, жив! Только левый рукав кителя разорван, а из раны на локте сочилась кровь. С неизъяснимым наслаждением я почувствовал боль, давно забытую земную боль.
Я встал, выбрался из зарослей травы и ступил на тропинку.
ПЛАНЕТА СЧАСТЛИВАЯ
Тропинка привела к деревянному мостику, перекинутому через небольшую речку с топкими, заросшими осокой берегами. На противоположном берегу к перилам мостика прибита дощечка, на которой я прочитал странную надпись: «В нашей стране сбудутся все твои мечты и желания».
А желание у меня сейчас только одно — поесть. Нестерпимый голод терзал мой желудок. Я голодал уже миллионы лет. Я срывал с кустов малины сочные, спелые ягоды и горстями отправлял в рот. Голова сладко кружилась, но ягоды не насытили, а лишь распалили голод.
Тропинка слилась с пыльной дорогой, которая привела меня в небольшую деревню. Я насчитал десятка три изб — новых, добротных, с затейливой резьбой на окнах. Но за окнами никого не заметил. Никого нет в огородах и садах. Только шумные ребятишки носились по улице.
Увидели они одинокого путника и налетели на него, как голодные комары. Мальчишки и девчонки роем кружились вокруг меня, с визгом приплясывали и вопили:
— К нам с неба упал моряк! Моряк с неба бряк! Ур-ра!
— Где же взрослые? — спросил я.
— В поле. Идем.
Ребятишки вцепились в полы моего кителя, в рукава и шумной гурьбой повели меня в поле.
— Анютка! — закричал черноволосый парнишка. — Моряк локоть расшиб. Помоги. Ты мастерица.
Анютка, остроносая девчонка с белым платком на голове, побегала по поляне, порыскала вокруг глазами и отыскала какую-то траву. Она приложила к моей ране широкие листья, и те приклеились, как пластырь. Боль исчезла. «Ловко», — подумал я.1 За рощей открылось поле, где под жарким солнцем искрилась, колыхалась тяжелыми золотыми волнами пшеница. Урожай, по всему видать, отменный. Мужчины косили, женщины с песнями подбирали стебли с колосьями, вязали снопы и складывали их в скирды. И все у них получалось быстро, ловко и ладно. «Сельский рай», — усмехнулся я.
— Бабы, смотрите! — рассмеялась краснощекая молодуха. — Еще один небожитель!
Крестьяне и крестьянки, побросав косы и снопы, столпились около меня и наперебой спрашивали:
— Где упал? За рекой? Там у нас дыра какая-то. Часто падают. Есть хочешь?
— Да кто вы такие? — спросил я.
— Такие же небожители, как и ты. Только мы уже давно здесь. Устроились хорошо. Удивлен, почему работаем без машин? Ни к чему нам эти вонючие тарахтелки. Без них приятнее.
— Объясните, что это за мир такой? Снаружи облако, а внутри планета.
— Вот этого, милый, не знаем. Был у нас только что старец с парнишкой. Он объяснял, но мы ничего не поняли. Говорил он о звездах, о каких-то… Как их? Реликтах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});