Ввиду вышеизложенного представляется необходимым:
Разъяснить т. М. А. Шолохову действительное положение дел с развитием культуры в стране и в Российской Федерации, необходимость более глубокого и точного подхода к поставленным им вопросам в высших интересах русского и всего советского народа. Никаких открытых дискуссий по поставленному им особо вопросу о русской культуре не открывать…»
Получив эту записку, Кириленко согласился с ее выводами и поручил подвести итоги этой переписки специальной Комиссии ЦК КПСС. В нее вошли: П. Демичев, И. Капитонов, М. Зимянин, Е. Тяжельников, В. Шауро, Г. Марков, В. Кочемасов. Свои выводы комиссия уместила на нескольких страницах убористого текста, где в точности повторила выводы, сделанные М. Зимяниным. Например, в части, касающейся фильма А. Митты, было сказано следующее:
«Нельзя не видеть, что есть отдельные проявления неправильного отношения к русской культуре и культуре других народов. Встречаются факты недопустимого искажения русской классики, неправильного освещения творчества и жизненного пути писателей. Однако думается, что неверно было бы видеть в каждом неудачном произведении покушение на ту или иную национальную культуру в целом. Это относится и к кинофильму «Как царь Петр арапа женил». Фильм, конечно, не отвечает высоким идейным и художественным критериям, однако неправомерно оценивать его и как злонамеренную антирусскую диверсию…»
Далее в записке приводился сравнительный анализ национального состава литераторов, который должен был показать, что никакого ущемления русских писателей в СССР не происходит, а еврейское засилье, тем более какие-то происки евреев надуманы. Однако из этих цифр вырисовывалась странная картина. Например, в журнале «Новый мир» за период 1976–1978 годов были опубликованы произведения 236 авторов, из которых лидерство и впрямь принадлежало русским – 147 человек. Однако на втором месте значились евреи – 29 человек. В другом популярном журнале – «Октябре» – пропорции оказались такими же: из 196 авторов русских было 138 человек, а евреев (которые опять оказались на втором месте) – 12. А ведь в процентном отношении евреи в СССР составляли всего-то 0,4–0,5% от всего населения страны.
В записке не приводились данные по кинематографии, однако там ситуация была такой же: евреи прочно удерживали все то же 2-е «общекомандное» место.
Напомню, что в составе Комиссии, созданной для рассмотрения письма Шолохова, не было ни одного еврея. Однако ее выводы были типичными для того времени – оставить все как есть, не баламутить ситуацию. Этакая позиция страуса, зарывающего свою голову в песок. Много позже, уже в наши дни, кое-кто из членов Комиссии горько пожалеет о том, что поддерживали подобную политику, но будет поздно – поезд, как говорится… По этому поводу приведу слова поэта С. Куняева:
«В 1998 году в Третьяковской галерее собрались все старые работники Отдела культуры ЦК КПСС – вспомнить прошлое, выпить по рюмке за своего бывшего шефа, полюбопытствовать, кто как живет в новой жизни. Среди собравшихся был мой друг, ныне мой заместитель по журналу, а в прошлом работник отдела Геннадий Михайлович Гусев… Белорус Шауро (Василий Шауро, как мы помним, с середины 60-х возглавлял Отдел культуры ЦК КПСС. – Ф.Р.), с малолетства росший, насколько мне известно, как приемный сын в местечковой еврейской семье, в одном из залов Третьяковки внезапно отозвал Гусева для конфиденциального разговора один на один и сказал ему:
– Передайте Сергею Викулову и Станиславу Куняеву, что в борьбе, которую они вели в семидесятые годы, были правы они, а не я. Очень сожалею об этом…»
И все же нельзя сказать, что приверженцы державной идеологии во власти не пытались бороться. Тот же главный идеолог Михаил Суслов именно после письма Шолохова попытался нанести ряд ударов по «еврейскому» клану. Но они не все достигли цели. Так, он хотел сменить председателя Гостелерадио СССР Сергея Лапина, поскольку тот перестал «ловить мышей». Как мы помним, Лапин пришел на этот пост в 1970 году и рьяно начал выкорчевывать из эфира артистов еврейского происхождения. Но спустя несколько лет его энтузиазм в этом деле поугас и ЦТ было вновь отвоевано евреями. Например, многие кинематографисты, которых выдавили из большого кино, нашли свой приют именно в Гостелерадио, причем не в роли статистов, а руководителей отделов и целых направлений. Поэтому Лапин и утратил доверие Суслова. Чего нельзя было сказать о Брежневе. В итоге именно последний не позволил главному идеологу трогать председателя Гостелерадио и тот на этом посту пережил всех: и Суслова, и Брежнева.
Зато Суслов сумел отдать журнал «Советский экран» в руки того человека, которому доверял. До этого в течение трех лет им руководил человек, далекий от кинематографа, – спортивный писатель Анатолий Голубев, – что было компромиссным вариантом эпохи разрядки. Но весной 1978 года Голубева сняли с этой должности, и в июле его место занял бывший главный редактор сценарно-редакционной коллегии Госкино (то есть главный цензор советского кинематографа) Даль Орлов. Либералы этого человека ненавидели до посинения, что Сусловым только приветствовалось: именно такой человек ему и был нужен во главе одного из главных пропагандистских изданий в киношном мире (во главе другого – «Искусство кино» – стоял еще один, люто ненавидимый либералами, державник Евгений Сурков). О степени ненависти либералов к Орлову говорят слова уже известного нам киноведа-эмигранта В. Головского. Цитирую:
«Орлов тоже считал себя писателем, драматургом, хотя на самом деле был серым ремесленником, бездарным членом СП СССР. Его, как и Голубева, кино интересовало постольку-поскольку… Занимали его лишь собственные «гениальные» пьесы и сценарии, которые он «лудил» не переставая и, используя свое служебное положение, продвигал все это убожество на сцену и на экран. Он был человеком чрезвычайно глупым, мелочным, бездарным, мстительным, трусливым и, само собой, рабски следовавшим линии партии. Ответственным секретарем, а затем и заместителем он взял себе подобного – мелкого журналиста Феликса Андреева, подвизавшегося до того в газете «Советская культура». Жена Андреева была дочерью американца, и это (а также «пятый пункт») сделало его трусливым и услужливым. Андреев никогда не отклонялся от линии партии, писал, что ему велели, но при этом писал из рук вон плохо.
Поскольку ни Орлов, ни Андреев писать не умели, то третьим они привлекли довольно способного (чудом затесавшаяся в текст похвала, но читатель не должен обольщаться: далее последует все то же самое – сплошная ругань. – Ф.Р.) журналиста Андрея Зоркого: любителя приложиться к бутылке, человека циничного и беспринципного, готового на все ради очередного гонорара и выпивки. Вот этот триумвират и начал «править бал» в «Советском экране». И довольно скоро журнал стал подлинно партийным органом, четко выполнявшим все указания начальства. Хвалили Озерова, Храбровицкого, Бондарчука, Матвеева… Ругали Тарковского, Рязанова, Абуладзе, Мотыля, Ильенко…
При оценке любого советского фильма Орлов руководствовался только одним критерием – категорией, присвоенной фильму специальной комиссией Госкино. Первая и вторая категории означали положительную рецензию. Третья и четвертая – были знаком недовольства начальства и вели либо к ругательной статье, либо к замалчиванию… Главным врагом Орлова были кинематографисты-либералы, которые, по его мнению, наводили в своих работах тень на светлую советскую действительность. Все это мрачное и темное он определял одним словом – «срач». «Ну вот, – говорил он злобно, посмотрев очередной фильм, – опять навалили срача!»
Мемуарист прав, когда пишет, что с приходом Д. Орлова направленность журнала резко изменилась: из либерального он превратился в державный. Уже в первых номерах журнала при новом руководстве появилась большая статья о Евгении Матвееве, положительно рецензировалась последняя роль Сергея Бондарчука (в фильме «Отец Сергий»), были опубликованы интервью с Сергеем Герасимовым (о работе над фильмом «Юность Петра»), оператором Владимиром Монаховым (о съемках фильма «Судьба человека»); рецензировались фильмы: «Слово матери» (документальная лента о матери Василия Шукшина), «Фронт за линией фронта», «Поговорим, брат…», «В зоне особого внимания» и т.д.
Однако в то же время на страницах журнала появлялись публикации и о кинематографе иного направления. Причем отнюдь не зубодробительные, как уверяет нас Головской. Например, была опубликована подборка зарубежных хвалебных статей о фильме Тенгиза Абуладзе «Древо желания». Так, американский журнал «Варайэти» писал: «Древо желания» – один из прекраснейших фильмов, поставленных в Советском Союзе за последние годы… Жизнь и смерть, мечты и реальность, добро и зло сливаются в этой картине воедино, словно в шекспировской трагедии о разлученных влюбленных…»