— Хочешь мою порцию? — предложил Халфлинг, протягивая Гному нетронутый суп.
— Нет, спасибо, — твердо ответил Гном. — У меня природная сопротивляемость ядам 50 %, я лучше не стану рисковать.
Халфлинг укоризненно посмотрел на Принцессу и глубоко, с невыразимой печалью, вздохнул.
— Ну, знаете ли! — Принцесса отбросила половник. — Не хотите — не ешьте, но нечего рожи корчить! Что вы мне добыли, то я вам и приготовила! Суп из говорящих грибов, жареные многоножки и жаркое из болотной крысы. А больше ничего нет и не будет!
— Вот, помню, лет тридцать назад, — мечтательно начал Гном, — когда мы с приятелем отбили у орков полевую кухню…
— Ну хватит! — Принцесса вскочила с места и топнула ногой. — Я знаю, что вы все обо мне думаете! Да, я не умею готовить! И в бою от меня никакой пользы! И вообще непонятно, зачем вы меня таскаете с собой, такую обузу. Может, лишь потому, что я женщина. А я, между прочим, тоже живой человек, а не подставка для лифчика! У меня, кроме формы, еще и содержание! А вы… вы… Для вас только и существует, что круглое личико, стройные ножки и осиная талия, а больше вы и знать ничего не желаете! А я… а вы…
Принцесса закрыла лицо ладонями, разрыдалась и убежала в палатку.
— Чего это она? — почесал в затылке Варвар.
— Комплексует, — объяснил Полуэльф. — По поводу внешности.
— А, это! — Варвар солидно кивнул. — Да-а, понимаю. Бедняжка. Конечно, внешность не главное, и не так уж скверно она, вообще-то, выглядит… хотя любая из наших северных женщин легко заткнёт её за пояс.
Варвар поворошил палкой угли и задумчиво добавил:
— У нашей Принцессы совсем нет бицепсов. И такие узкие плечи! И вся она такая маленькая, хрупкая… Мне на неё даже дышать боязно, еще переломится! Правда, личико и впрямь симпатичное.
— Ха, сказал тоже! — фыркнул Гном. — У вас, у людей, какой-то извращенный вкус! Как может кому-то нравиться лицо без бороды?
— И ноги она тоже бреет, — добавил Халфлинг. — Гадость какая! Ведь верно?
— Мне трудно судить, — вздохнул Полуэльф. — Я до 25 лет воспитывался среди эльфов, для меня все люди одинаково уродливы. Грубые неуклюжие существа, ядовитая пародия на Высшую расу. Я стыжусь, что во мне самом есть людская кровь.
— Бедная Принцесса, — вздохнул Варвар.
— Но мы всё равно её любим! — строго заметил Полуэльф. — Невзирая на все её недостатки!
— Конечно, — кивнул Варвар. — Мы же одна команда.
* * *
![]()
Некоторое царство, некоторое государство (скажем, тришестое и триседьмое соответственно) было царством Абсолютного Зла. Над ним никогда даже солнце не светило. Да и не нужно оно там было никому, потому что населяли ту страну сплошь нежить и нелюдь.
На черной-черной горе (на каждой) там стоял непременно черный-пречерный замок, в котором черный-пречерный колдун творил черные-пречерные дела. То дождь из дохлых лягушек вызовет, то ледяную стужу, то землетрясение. И всем это нравилось, потому что у всех в той стране были черные-черные сердца.
Вурдалаки и вампиры ходили друг на друга войной, к вящему удовольствию друг друга, потому что нет ничего милее для вампира или вурдалака, чем хорошая потасовка. Злые феи по десять раз на дню накладывали проклятия на все, что движется. И все, что движется, становилось от этого только хуже и оттого счастливее. Рыцари Смерти скакали на конских скелетах и то и дело вызывали друг друга на неравный бой, отстаивая бесчестие своих ужасных дам. В черных небесах порхали драконы и гарпии, оглашая окрестности немелодичными криками. Земля не родила ничего, кроме колючек и ядовитого плюща — любимых растений местного населения. Из глубоких провалов поднимались удушливые испарения, и толпы темных орков собирались там, чтобы понюхать. Повсеместно били фонтаны из болотной гнили и мазута, а в них плескались рыбьи скелетики… Короче, ужас, да и только.
А потом однажды пришел великий герой, паладин Добра и Света — и всё улучшил. Потому что добро всегда побеждает…
* * *
![]()
Долго ли, коротко ли, а добрался Иван-царевич до Тридевятого царства, нашел черный замок из костей, стащил Кощея за бороду с трона и меч-кладенец над ним занес. А Кощей и говорит ему человеческим голосом: «Не бей меня, Иванушка, я тебе еще пригожусь!»
Кивнул Иван-царевич, спрятал свой меч и дальше пошёл. Привычка…
* * *
![]()
Герои столпились вокруг умирающего товарища.
— Уши уже совсем холодные, — заметил Гном. — Теперь скоро.
— Жаль, — признал Полуэльф. — Нам его будет не хватать.
— Он был лучшим среди нас, — всхлипнула Принцесса.
— И остаюсь лучшим! — Прохрипел Халфлинг. — Я пока еще живой!
— Ну, это не надолго, — заверил Полуэльф.
— Я могу помолиться за твоё здоровье еще два раза, — сообщил Халфлингу Гном. — Это даст тебе лишних часа три жизни. Но действие яда закончится только через шесть часов, так что сам понимаешь…
— А ты не можешь помолиться за его здоровье четыре раза? — спросила Принцесса.
— Могу, — кивнул Гном. — Да только пользы от этого не будет никакой. Мои боги требуют от своих адептов дисциплины и здорового образа жизни. Они и разговаривать со мной не станут, если я не посплю восемь часов, не сделаю зарядку и не почищу зубы. Халфлинг столько не протянет.
— Не протяну, — подтвердил Халфлинг. — Извини, что не смогу тебя подождать, мне даже неловко как-то.
— Ничего, пустяки, — успокоил его Гном.
— Если бы только я не потратил все снадобья во время последнего боя! — сжал кулаки Полуэльф. — Как бы они сейчас пригодились!
— Угу, — согласился Халфлинг.
— Были бы мы в городе, — сказал Гном, — можно было бы послать кого-нибудь за свежими зельями в ближайшую лавку.
— Меня, например, — предложил Халфлинг. — А что, я бы сбегал.
— Кабы я была царица, — сказала Принцесса, — к твоим услугам был бы самый лучший штат врачей и санитаров…
— Спасибо, милая, — Халфлинг прочувственно вздохнул. — Ты не представляешь себе, как меня утешают мысли о том, «что могло бы быть, если». Вот, например, если бы эта гарпия оказалась неядовитой… Впрочем, о чем это я? Продолжайте, друзья мои, извините, что перебил.
— Если бы мы сейчас находились на моём родном Севере, — пробасил Варвар, — где-нибудь в ледяных пещерах…
— Мы и есть в ледяных пещерах! — свирепо прошипел Полуэльф. — Мог бы уже заметить!
— Ой, да, правда! Я забыл, — Варвар смутился и отошел в сторонку.
— А теперь, друзья мои, — торжественно произнес Халфлинг, — позвольте взять слово покойнику. Мы прошли вместе немало походов, совершили уйму славных дел и ратных подвигов, вписали свои имена…
— Не трать зря времени, — перебил Полуэльф. — Его и так мало. Переходи сразу к главной части.
— Ах да, завещание! Что ж, дорогие мои. Всё, что я имею, движимое и недви…
Халфлинг захрипел, посинел, закрыл глаза и перестал дышать. Гном приложил растопыренную пятерню к его груди и быстро произнес заученную молитву. Халфлинг снова порозовел и открыл глаза.
— …жимое имущество, — продолжил он ровным голосом, — завещаю вам, своим самым близким людям и нелюдям. Разделите по совести и распорядитесь с умом.
— Делить буду я, — сказал Полуэльф. — У меня совести больше всех.
— А «разделить по совести», это как? — спросил Гном. — У кого её больше, тот больше и получает?
— Да, — нагло заявил Полуэльф, глядя Гному в глаза. — Именно так.
— Ну, допустим, — почесал бороду Гном. — Тебе три части, нам с Принцессой — по две, и одну Варвару… кстати, где он?
— Только что был здесь, — Полуэльф повертел головой. — Ладно, давайте его долю мне, я ему потом передам.
Халфлинг вцепился в свой мешок дрожащими пальцами.
— Пока я еще жив… только через мой труп! Не отдам… моё сокровище… мою прелесть…
