Взломы кодов дали много информации. Но не ответили на главный вопрос: почему? Почему внезапно Палпатин столь резко изменил себе.
Доносились обрывки слухов. Лорд Вейдер возразил против постройки этой станции. Лорд Вейдер впал в немилость. Мон Мотма боялась верить и хотела верить. Может, вот оно: то, что ожидалось? Император всё-таки перестал контролировать себя?
Борск на такое предположение реагировал резко и агрессивно.
- Старый ситх что-то задумал – а вы тут в ладоши хлопаете! Если не можете почуять интригу на такой поверхности – что вы вообще в политике двадцать лет делали?
Оказался прав Борск. Естественно. Как всегда.
Именно когда ботан присоединился к их движению, оно стало способно на сверхсложные и внешне сверхсмелые комбинации. Которые на самом деле он рассчитывал до микрочастицы.
На памяти Мотмы это был единственный ум, который, как она считала, мог потягаться с умом Палпатина.
- А потом появились они, - сказал Борск. – Те, которые знали почти всё о внутренних устремлениях тех или иных существ. И в то же время они всегда слишком уверенно предсказывали такие события, которые из устремлений этих существ были ну никак не выводимы…
- Ты по-прежнему считаешь, что Звезда была построена для того, чтобы на ней явно сконцентрировалась вся антипалпатиновская оппозиция? – спросила Мотма.
- Да, - ответил Борск. – А Вейдер там был нужен для того, чтобы в нужный момент вывести Звезду из строя. Сомневаюсь, чтобы взорвать. Вывести из строя лазерную пушку, и дело с концом, - он замолчал, ещё крепче свернувшись на кресле.
- А вместо этого он позволил Таркину сделать выстрел, который уничтожил Альдераан и сыграл на руку нам так, как я даже и не мечтала, - произнесла Мотма. – Это был просто новогодний подарок, который импы нам преподнесли.
- А те знали об этом.
Они переглянулись.
- Любовь моя, - тщательно выбирая слова, сказал Борск, - я об этом думаю на протяжении всего того времени, как мы с ними сотрудничаем. Чем дальше, тем больше у меня возникает мысль, что люди, с которыми мы столкнулись – манипуляторы. Причём на таком уровне, что мне становится неуютно.
-Тебе?
- Мне, - ответил Борск. – У них пока всё получалось. Не получилось только последнего. Вейдер отказался убивать Палпатина.
- Ты говоришь так, как будто ему кто-то предлагал, а он отказался.
- Любовь моя, ты когда-нибудь замечала во мне небрежность в формулировках?
Мон Мотма невольно вздрогнула.
- Да-да, - сказал Борск. Зрачки его расширились и сузились снова. – А как было бы хорошо, ты только представь! Вейдер мочит Палпатина. Как говорили нам те, сам погибает, потому что без подпитки от императора жить не может. Виктория, победа! И мы с тобой, на волне победы, радуемся, как два идиота и тут же перестаём думать… - мордочка Борска изобразила перекошенность перед агрессивным чихом. – Существа глупы. Слабы и глупы. Только поражение заставляет думать. Мон, мне не нравится то, что происходит. Мне это не нравится настолько, что я предпочитаю сейчас затвориться суток на двое и разложить по полочкам всё, о чём я думал до сих пор.
Мон Мотма наклонилась вперёд и внимательно на него посмотрела.
- Ты не мог бы продолжить свою мысль относительно нашей победы? – спросила она.
- С удовольствием, - Борск встряхнулся и вздыбил шерсть. – Победа. Руководители Империи умерли. Нанесён мощный удар ситховской Империи. А с не-ситховской мы бы справились. И…
-И – что?
Борск посмотрел на неё таким непонятным взглядом, что Мотма вздрогнула вторично.
- В чём дело, пушистик?
- Я не форсьюзер, - сказал Борск. – И сейчас впервые в жизни я сожалею об этом.
- Я не понимаю.
- Любовь моя, - так серьёзно, как почти никогда ещё до того не говорил, ответил Борск. – У меня есть ощущения. Не мысли. И мои ощущения по этому поводу столь парадоксальны и столь отвратительны, что, как уже и говорилось, я предпочитаю сначала подумать.
- Может, ты всё-таки поделишься со мною? – раздражённо спросила Мотма.
- Нет. Хочешь знать, почему?
- Да, - язвительно ответила Мотма. Язвительность происходила из собственной уязвлённости.
Борск оскалил клыки в одной из самых своих приветливых улыбок.
- Потому что я задумал предательство, любовь моя. Самое настоящее предательство. И ты мне в нём поможешь.
Люк и Вейдер.
Решение было изменено только внешне внезапно. На тот уровень, на котором могли слышать друг друга Вейдер и Палпатин, другим ход был заказан.
- Если тебе всё ещё не терпится поговорить со мной – я к твоим услугам, - сказал Вейдер Люку. – Не знаю, когда ещё представится возможность.
Он знал, что император его одобряет.
Люк неверяще вскинул голову и тут же взглянул на Палпатина.
- Наедине, - сказал Люк.
Но император не возражал именно против этого.
- А меня ты одну тут оставишь?! – крикнула Лея.
Никто не повернулся к ней.
- Я пока тоже уйду, - сказал император. Усмешка пробежала по его губам и погасла. – Мне на сегодня хватит.
Кивнул Вейдеру. Тот открыл перед ним дверь. Император вышел, к нему тут же придвинулись гвардейцы. Вейдер посмотрел на сына.
- Что, - поинтересовался он с иронией, - выйдем, поговорим?
Помещение нашлось совсем рядом. Через дверь.
- Лея… - начал Люк.
- Ничего с твоей сестрой не случится, - оборвал его Вейдер. – Разве что от злости лопнет. Её перевели в нормальную каюту, чтобы она привела себя в порядок и успокоилась. Это милость, - он мрачно взглянул на сына. – Чрезвычайная милость. За то, что она сделала, ей полагается не отдельная каюта, а Кессель.
Он не совсем понимал сущность порыва, толкнувшего его на то, чтобы снова поговорить со своим отпрыском. Он не планировал этого больше. Ему хватило вчерашних манипуляций. Вот так хватило.
Оказалось – нет. И что он хочет выяснить? Или что доказать?
- Это не милость! – ответил Люк. – Император хочет использовать её способности…
- Император имеет на это право, - произнёс он, не думая.
- Но…
- Это воля императора, - отрезал Тёмный лорд. – И только она.
И зачем он начал этот разговор?
- Ты подчиняешься ему? – спросил Люк, глядя ему прямо в линзы.
- Нет, я обычно всё делаю назло. Как Империя при таком главнокомандующем до сих пор существует, не представляю.
Вот именно, мрачно подумал он тут же. И как Империя за эти четыре года сумела устоять? Ведь именно что назло и наоборот всё делал…
- Ты подчиняешься ему потому, что благодарен?
Тёмный лорд вынырнул из мыслей и покосился на сына.
- Нет, - ответил он. – Потому что он мой учитель, повелитель и император.
Ситх возьми, так оно и есть!
- Ты…
- …говоришь не то, что думаешь, отец, - резко закончил Вейдер. – Давай не будем повторять пройденное. Я говорю именно то, что думаю. Запомни это. Думаю, частично и для окружающих. Все остальные мои мысли касаются только меня и императора.
- Почему ты отдаёшь нас ему?
Этого вопроса он не ожидал. Он его сначала не понял. А потом удивился.
- Потому что мне нет до вас дела, - последовал ответ. – От тебя я устал. А с твоей сестричкой ничего общего не хочу иметь в принципе. Она меня раздражает.
- У Леи сложный характер… - начал Люк.
Старший братик… Он был забавен в этой роли. Серьёзный, с наморщенным носом.
- У Леи сволочной характер, - в который раз оборвал его Тёмный лорд. – Как и у её матери.
- Почему? – возмутился Люк. И требовательно посмотрел на Тёмного лорда. – Она сказала, что помнит её прекрасной и печальной.
- Люк, - практически без особых эмоций сказал Тёмный лорд, - твоя мать помогла навести на меня Кеноби. Сознательно. Когда знала, что беременна от меня. Она помогла меня убить.
- Но ты же…
- Не умер? Это была не её заслуга.
Люк услышал некие нотки в голосе отца – и бросился в атаку. Он забыл, что любые интонации в голосе Вейдера зависели исключительно от его модулятора.
- Ты не можешь простить её до сих пор?
- Мне жаль, что я не до конца убил её там, на Мустафаре.
- Что?…