В то время, как я все еще совершенно ошарашено осматривал мою будущую квартиру, старик тихо разговаривал со своей дочерью. То, что Фритцхен переводил мне обрывками, привело меня в крайнюю степень отчаяния. Речь шла о банкете, о свадебном пиршестве. Затем последовали высказывания, которые я сначала принял за ошибки при переводе. Старик сожалел о том, что я не прихватил с собой петуха, бранился на роботов, называл их ленивым сбродом.
Я думал: долго ты это не вынесешь. Или эти двое сойдут с ума, или у тебя самого крыша съедет. Не могли ли одиночество и воспоминания старика время от времени вызывать помутнение рассудка? То, что он предложил мне свою дочь в качестве подарка, вполне могло соответствовать варварским нравам его времени, но почему он потребовал от меня петуха? Я решил пойти на все, что бы он ни потребовал и от меня. Только не раздражаться — на худой конец я мог бы, если потребовалось, кукарекать и кудахтать…
В доме старика было все, что было нужно для жизни требовательному человеку: инструменты, чтобы обрабатывать дерево, штабель досок, водопровод и даже туалет. В маленькой кладовке находилась холодильная установка. В ней хранились куриные яйца, хлеб странной формы и прочие продукты питания, даже лук, зеленый лук и петрушка. Рядом с кладовой стояла бочка на три четверти наполненная вином. Но что меня поразило гораздо больше, была небольшая гончарная мастерская с электрической печью. Гончарный круг приводился в движение ногой. Я бы большой охотой тут же сел бы за круг и попробовал бы что-нибудь слепить. Старик превратил это в поразительное умение. На длинной доске стояли горшки, кувшины и вазы, всем была придана превосходная античная форма.
Я не знаю, сколько времени прошло во время нашей экскурсии. Отец Ауль без устали показывал мне все подробности своего маленького мира. Он то и дело уверял меня в том, что это теперь принадлежит и мне тоже. Ему в голову даже не приходила мысль о том, что мой визит может быть мимолетным. Я кивал ко всему, что он говорил мне. То, что предстало в эти часы перед моим воображением, уже далеко вышло за разумные пределы. С отважными, романтическими представлениями я сел в транспорт, уверенный в том, что обгоню время на две-три тысячи лет. Теперь выяснилось, что меня занесло на две с половиной тысячи лет назад. «Квиль» и мудрость Ауль, электронные умники оставались мне такими же чужими, как античный мир старика.
Мы попали в узкий проход, стены которого состояли из переливавшегося разными цветами стекла. Старик запустил механизм, который разделил стену. У меня зарябило в глазах. Я вижу сон? Стал ли я жертвой зеркального отображения, которое создавало мне иллюзию мнимого мира?
Мы стояли в саду словно прекрасным солнечным днем в Маник Майя. Передо мной маленький луг, ограниченный деревьями и кустарниками. Кудахтанье куриц проникало в мои уши.
Было тепло, все было залито светом. Невольно я посмотрел наверх в поисках голубого неба, облаков и солнца. Яркий свет ослепил меня. Искусственные источники излучения освещали и обогревали сад. Отец Ауль объяснял что-то, но я не слушал его. Мой разум не решался воспринимать сомнительную картину как реальность. Я видел, как Вальди валялся на траве, сам сделал несколько шагов по траве, выщипывал травинки и был готов к тому, что сейчас случится что-то необычное, может, раскат грома, который пробудил бы меня из этой страны снов. Ничего не происходило, картина оставалась без изменения. То, что меня окружало не было миражом. Мои чувства воспринимали тысячу деталей, детали из мира, которые должно быть были созданы в лабораторных условиях. В десяти метрах от меня, под яблонями, в поисках чего-то рылись курицы, белые курицы-несушки. В траве сияли желтые одуванчики, фиалки и клевер. Две бабочки, павлиноглазка и лимонница, порхали вокруг, коричневая ящерица с золотистыми пятнышками шуршала в траве. Позади меня Фритцхен переводил похвалы старика, адресованные Великому Ме, который разбил этот сад. Я наблюдал за полевкой, которая бесстрашно грызла упавшее яблоко.
— На Земле все это выглядит так же? — осведомилась Ауль.
Я сказал: «Да, там все выглядит так же, недостает только козьих стад…»
Она заметила с иронией и сказала: «То, что ты сейчас видишь, не сверхъестественно. Отцу нужна была приближенная копия его прежней среды. Поэтому Ме велел доставить все, что ты здесь видишь, с Земли. Транспорты часто бывали на планете — ты сам однажды наблюдал их при этом. Тогда они доставили куриц и мышей».
Ее объяснение еще больше сконфузило меня. Деревья на заднем плане, несколько сосен, елей и тополей, возвышались в призрачной тишине в искусственном свете. Они не шевелились от дуновения ветра. В моей памяти всплыл ночной пейзаж Маник Майя и луга. Словно это было вчера, я видел, как они совершали посадку на своем диске и выходили, видел, как они выщипывали что-то на лугу. Какие расточительные издержки, чтобы поддерживать старику иллюзию.
Уморительная мысль вдруг вызвала у меня приступ смеха. Они появлялись всегда только в темное время суток, в сильный туман, всегда после полуночи. Но ночью курицы не бегают по лугу. Откуда они взялись? Я спросил Ауль.
— Они взяли их из курятников, — объяснили мне, — то здесь, то там. К сожалению маленькие всегда приносили только куриц, и ни разу петуха. Они не понимают разницы. Поэтому отец так и ругается, потому что без петуха у его куриц не будет приплода…
Я почувствовал неукротимое желание рассмеяться, но я лишь только булькающе ухмыльнулся. Как часто мой сосед Кармиг жаловался мне, что якобы лиса воровала у него ночью куриц. И в соседних деревнях тоже были известны подобные жалобы. Бедные, невиновные лисы. Курицы Кармига на шестом спутнике! Какая буйная фантазия могла додуматься до такого фарса?
Манекены во время своих налетов брали все, что им под руку попадалось: цветы, траву, бабочек, жуков, ящериц и даже мышей. На стене постройки я обнаружил побеги винограда, в стороне от них несколько грядок с овощами и луковичными цветами, укроп, горох и петрушку. На другой грядке росли картофельные кусты и прочая зелень, жалкая имитация земной садовой культуры. Адаму не доставало только Евы.
В то время, как я с удивлением осматривал миниатюрный мир, Вальди обнаружил кое-что, что пробудило в нем охотничий инстинкт. Он увидел мышь, он бросился к ней со злобным рыком. В крошечном грызуне были еще живы земные инстинкты; мышь молниеносно исчезла в лунной норе. Я заметил недовольство хозяина дома, когда такса засунула свою морду в нору и начала скрести. Отец Ауль схватил его зашкирку, и Вальди вынужден был безропотно сносить непонятные упреки. Старик предусмотрительно затащил его в свое жилище.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});