чмокнул жену в нос.
А на соседней улице в камине тоже потрескивал огонь, и Рита с Вовой, воспользовавшись тем, что родители отправились в сауну, улеглись на диване в гостиной. Санька ползал по полу, никак не желая расставаться с вязаной клумбой. Он с переменным успехом то пытался оторвать цветок с шали, то норовил схватить за хвост Фунтика, расположившегося неподалеку. Кот шипел и отползал в сторону. Молоканов, обнимая Маргариту, лениво следил за перемещениями сына. Ритка лежала в его объятиях, одновременно умудряясь косить одним глазом на Сашку и в то же самое время писать кому-то смс-ку.
– Что-то срочное? – напрягся Молоканов.
Рита, закинув телефон на журнальный столик, недовольно пробурчала:
– Дашка объявилась. Подружка-рукодельница. Хочет в гости приехать. А я не приглашаю.
– Чего так? – хмыкнул Молоканов, прекрасно понимая, что сам не желает видеть никаких гостей и делить с ними вновь обретенную Маргариту, а жаждет уволочь Ритку к себе домой, в полное и безраздельное пользование. Ну и Саньку, конечно.
– Знаешь, как мы с Надей Дашу зовем? – вместо ответа поинтересовалась Маргарита. – Прозерпина! Угадай почему?
Молоканов пожал плечами.
– Кто вас знает?
– Она, как та самая Прозерпина, на полгода исчезает, а потом опять появляется как ни в чем не бывало. А меня такая дружба утомляет.
– Дашка? Это с ней ты на море ездила?
– Ага, – потянулась Маргарита и чмокнула Молоканова в губы. – С ней. Это она, обнаружив, что тебя Конь с Балалайкой убивают, мне сказала.
– А чего на подмогу никого не позвали? Мои друзья до сих пор не поймут, как такое произошло.
– Я побоялась от тебя отойти. Иначе б случилось страшное, – печально замотала головой Рита. – Но мне показалось, в вашем лагере не было никого. Или все спали. Мы же почти всю ночь день Нептуна отмечали.
Владимир Петрович будто снова увидел верхний палаточный лагерь, расположившийся на горе среди сосен, шашлыки на самодельном мангале и несколько бутылок домашнего вина. И Нептун – лагерный старожил и давний приятель Молоканова – важно расхаживал около накрытого стола и все сокрушался, что всего-то осталось человек двадцать на два лагеря. Вот в прошлом году… Вова вспомнил, как ели горячее и полусырое мясо и запивали ядреным вином, больше смахивающим на дурман. Никто точно не знал, когда пьяное разухабистое веселье сменилось тяжелым сном. Молоканов попробовал восстановить в памяти подробности: как и почему рано утром он в одиночестве брел по дороге в деревню, пока не наткнулся на своих обидчиков.
– На ловца и зверь бежит, – сплюнул тогда под ноги Баян и больно ударил под дых.
– Почему они тебя избили? – словно прочитав его мысли, забеспокоилась Маргарита.
– Сам виноват, – отмахнулся Молоканов. – Я перед самым отъездом на море сорвал Баянову сделку. Вот только никак предположить не мог, что он вычислит, где меня искать.
– Это все Антон, – как от боли, поморщилась Рита. – А какие у тебя сделки с Баяном?
– Законных никаких, – фыркнул Вова и погладил любимую по голове. – Баянову удалось украсть часть моих старых разработок, а вот выдать их за свои не получилось. На все я лично оформил патенты и авторские свидетельства. Илья решил заключить лицензионный договор, чтобы он мог воспользоваться моими изобретениями в коммерческих целях. Его юристы накропали бумажку, и Сова привез мне на подпись целый пакет документов. У них даже в голове не укладывалось, что я могу отказаться. Совенко просто кинул файлик на стол и передал: «Баян велел подписать и печать поставить. Быстро!». Ну я и поставил, – устало продолжил Вова. – Помнишь, я тебе показывал? Гордость моей коллекции. Я тогда только купил эту хулиганскую печать. Ну и штампик наборный заранее собрал с расшифровкой росписи «К.Ю. Афедрон», расписался размашисто.
– Как? – задохнулась Рита от смеха. – КЮ Афедрон? Масло масляное, а у тебя получилась задница в квадрате… И печать с гениталиями на документе… Ой, не могу!
– Ну да, – разулыбался Молоканов, обрадовавшись, что любимая подметила все мелочи, так греющие душу ему самому. – Сова особо не вникал, что я там написал, и с этим договором помчался к патентному поверенному. А тот, глянув, сначала долго смеялся, а потом позвонил Баяну и послал. Сказал, что отказывается с ним работать. Потом, как сообщили мои лазутчики во вражеском лагере, Баянов долго пялился на печать, требовал перевести надпись. Он и так от злости полез драться с Совенко, а когда ему объяснили, что афедрон – задница по-гречески, а «кю» обозначает то же самое, но из фильма «Кин-дза-дза», Илюша совсем озверел. И приказал найти меня. Ну и Тризуцкий постарался.
– Тут совпало. – Молоканов заметил, как Риткины глаза наполняются слезами. – Дурацкая случайность. Дашка выложила в инстраграмм фотку, где она танцует у костра, и поставила локацию под снимком.
– Какое это имело отношение ко мне? – буркнул Вова, краем глаза наблюдая, как сын опять попробовал ухватить за хвост Фунтика. Молоканов, приподнявшись на локте, потянулся к вазочке со сластями и, ухватив двумя пальцами шоколадную конфету в блестящей обертке, быстро развернул ее и сунул в рот Маргарите. А из кусочка фольги скатал шарик, которым пульнул в кота.
– Иди в баню, рыжая морда!
Кот, получив по спине легким комочком, снисходительно посмотрел на странного гостя.
– Папа не обрадуется, если Фунтик к нему придет, – сквозь слезы улыбнулась Маргарита и позвала кота: – Иди сюда!
Тот не заставил себя просить дважды и, прыгнув на диван, растянулся у ног Молоканова. А Рита снова взяла в руки телефон и принялась нажимать на значки.
– Смотри, – обратила она внимание Владимира Петровича. – Вот эта фотография.
Вова вгляделся. Около костра танцевала толстая девица в купальнике, а на заднем плане целовались они с Маргаритой.
«Из-за какой-то глупой бабы Тризуцкий одним махом нашел меня и вернул жену, – мысленно разозлился Молоканов. – Какого…» Додумать он не успел. Санька, сидевший на полу и теребивший темно-вишневый цветок, закатился страшным ревом. Рита рванула к ребенку, а Вова гневно уставился на кота. Но Фунтик лежал на диване и находился далеко от Саньки, всем своим видом показывая, что он тут совершенно ни при чем. На маленьком пальчике сына показалась яркая капля крови, которую тотчас же облизала Маргарита.
– Никак не пойму, чем он поранился, – пролепетала она, прижимая сына к груди. Молоканов подскочил с дивана и схватил в руки дурацкую шаль, на которой играл ребенок. Он аккуратно ощупал цветок, всего лишь пару минут назад подвергшийся Санькиной атаке. Внутри явно находился плоский узкий предмет с острым краем.
– Рит, там что-то есть, – заметил он удивленно.
Глава 14
3 января
Рита не знала, смеяться ей