вечер в постели с любимой женой, но ты сегодня совершенно неадекватна. Невольно задумываюсь о том, что для жены, которой можно доверять, реакция у тебя слишком острая.
— А какая она должна быть, Андрей?! Такая же, как несколько лет назад, когда ты чуть было не изменил мне, а я это проглотила?! — рычу я и убегаю в ванную комнату, хлопнув дверью так, что все люстры задрожали в доме.
Упираясь ладонями в рукомойник, включаю из-под крана воду и ополаскиваю свое лицо, чтобы прийти в себя. Не знаю, сколько времени торчу в ванной, но, когда выхожу, Андрея уже дома нет.
Намереваясь успокоить себя печеньками с чаем, я снова опускаюсь за барную стойку. И снова раздражающий звонок в дверь.
Черт, я совсем забыла, что Мила сегодня в гости напросилась. У нее там какая-то очередная любовная драма случилась, и ей срочно нужна жилетка. Богдана сегодня забрали бабушка с дедушкой со стороны Андрея, а это значит, что истерики Милы не побеспокоят его сон.
— У нас все было так хорошо. Ты не представляешь, насколько идеально. Его словно из моей головы достали, — через десять минут Мила уже вовсю изливает мне душу, залпом осушая второй бокал шампанского. Я тоже пью, только куда медленнее и не на голодный желудок. — Две недели провели словно в сказке. Он на Мальдивы пообещал меня свозить, — всхлипывает блондинка, вытирая слезы наманикюренными пальчиками.
Слушая подругу, я тянусь к шкафчику и достаю оттуда пачку сухих салфеток, с сочувствующим видом протягиваю их ей.
Весь ее рассказ заключался в том, что три недели назад она познакомилась с шикарным мужчиной. Баснословно богатым, чертовски сексуальным и влиятельным. Это все, что я о нем знаю, не считая того, что осведомлена о его красивых ухаживаниях за Милой: мужчина дарил ей огромные букеты цветов, колье с брильянтами и отправлял в лучшие SPA города. В один прекрасный день он исчез без объяснения причины и перестал отвечать на ее звонки и сообщения. Для Милы эта история звучит как трагедия, а для меня обычная ситуация: мужчины часто так делают. Покупают себе живую куклу и играют с ней, пока не надоест. А там и новая поставка «Барби» в Москву не за горами…
— Ну и зачем тебе такой мужчина? Который то исчезает, то появляется. Даже не вздумай за ним бежать, — успокаивая Милу, даю совет я, поглаживая хрупкое плечико подруги.
— Может, все-таки написать ему? То, на что он точно ответит? — с горящими глазами восклицает Мила безумным тоном. Осушает третий бокал вина, и я подумываю над тем, что стоит убрать бутылки с алкоголем из поля ее зрения.
— Не вздумай! Сразу упадешь в его глазах. Он будет думать, что ты вся в его власти, еще и сама написываешь. Ну уж нет. Это он должен тебя искать и думать, стоит ли тебе писать. А в идеале — писать и не думать ни о чем, потому что чертовски хочет тебя видеть. Поняла меня?
— А вдруг он хочет написать, но не может… по каким-то причинам, непредвиденным обстоятельствам. Или работы много, просто нет времени?
— А может, он умер, Мил? — останавливаю ее надежды я. — Тогда да, действительно нет ни времени, ни возможности. Все остальное — ложь, фарс и наши женские фантазии. Мужчине если нужна женщина, он всегда напишет, приедет, успокоит, позаботится. Он все для нее сделает. А если нет… то зачем тебе такой? Даже если его достали из твоей головы. Себя любить надо больше.
— Ты права, — пряча лицо в ладонях, Мила заходится глухими рыданиями. Я как могу поддерживаю ее около часа, пока сама не растворяю свою злость на Андрея в большой дозе выпитого вина.
— Эля! Эля! Он написал! — вдруг визжит Мила, сжимая в руках айфон. — Боже, он написал! — соскакивая со стула, она начинает подпрыгивать на месте, задирая голову к потолку.
— Успокойся. Что пишет? — пытаюсь отрезвить Милу я.
— «Давно хотел показать тебе одно место, малыш. Уверен, оно тебе понравится. Это клуб, о котором я тебе рассказывал. Встретимся там. Одевайся. Я пришлю такси через час».
— Странно, что он в клуб тебя вызывает. А не на свидание…
— Не странно, Эль. Мы давно хотели в клуб сходить, чтобы поиграть в «случайное знакомство».
— Это еще что?
— Это когда вы со своим парнем делаете вид, что абсолютно незнакомы, и он подсаживается к тебе за баром, чтобы познакомиться вновь и потрахаться так же, как в первый раз. Только лучше, — со знанием дела фыркает Мила. — Поехали со мной, Эль? Прошу тебя, умоляю, — Мила складывает ладони в умоляющем жесте, бросая на меня взгляд глаз рыжего котика из Шрека.
— Зачем тебе я там? Да и какой мне клуб? Я же мать…
— Не хочу одна быть. Хочу предстать перед ним гордой, независимой и незаинтересованной. Не хочу, чтобы это выглядело так, словно я примчалась к нему по первому зову. Скажу, что не ради него приехала. Что мы и так тусить собирались.
— Я не хочу, — твердо заявляю я, мотнув головой. Хотя, если честно… возможно, мне стоит куда-то выбраться. Назло Андрею.
— Одевайся, и поехали! — приказывает мне Мила.
Недовольно скривив губы, я бросаю:
— Но только ненадолго. И мне совсем нечего надеть в клуб.
— Надень это! — как только мы оказываемся в моей спальне, Мила находит мне наряд для вечера в моей гардеробной. Это одно из самых откровенных платьев, которое у меня когда-либо было. Я покупала его для ужина с Андреем, но в тот вечер он задержался на работе, и оно так и осталось невостребованным.
Самая пикантная деталь в нем — это выразительное декольте и красивый разрез на бедре, драпированный дождем из страз, что красиво блестят и звенят при ходьбе.
То ли это гнев на Андрея так действует, то ли четыре бокала вина, но я таки решаюсь влезть в это платье, которое в обычной жизни не могу себе позволить. Это десять лет назад я примерно так и одевалась, но сейчас я молодая мама, а не вертихвостка, что жаждет привлечь приключений на свою задницу.
Все-таки оно не соответствует моему статусу… но боже, как же я в нем сексуальна.
Все остальное происходит словно в тумане. Мы с Милой накручиваем друг другу волосы, как в старые добрые времена, быстро красимся и выходим из квартиры, пошатываясь на высоких каблуках.
Кураж, адреналин, ярость — все эти чувства несутся по венам, рождая в крови невероятный бодрящий коктейль, толкающий на сумасбродные поступки. Хочется потанцевать, повеселиться… хочется вспомнить беззаботную юность, когда мы жили моментом, находились