Пока жарилось мясо, вождь коротко рассказал гостю о случившемся. Как они отрезали бродягам путь к стойбищу и Скалистым горам, рассеяли их, поубивали.
— Это были ловкие парни, — заключил Токей Ито — Борьба оказалась нелегкой, но и добыча не плоха: ружья, револьверы и боеприпасы к ним. — Вождь затянулся трубкой и лицо его опять помрачнело. — Этих мы победили. Ну, а когда придут другие?..
— Другие? Этого я тоже не могу сказать, — ответил Тобиас сдавленным голосом. — Знаю только одно, сколько бы Токей Ито ни прогонял белых людей, всегда появятся другие… им нет числа, и всякая борьба с ними бесполезна, с ними не справиться и такому великому вождю, как Токей Ито. Длинных Ножей не одолеет и колдовство самого Татанки Йотанки. Хавандшита заблуждается, его духи обманывают. Дакоты не одержали победы. Зачем же Токей Ито борется, почему не посоветует примириться?
— Я послушался собрания совета и еду на форт, чтобы вести переговоры с Джекманом. Чего ты еще от меня хочешь? И почему ты сам Шеф Де Люп, борешься на стороне белых людей, которые без конца гонят и преследуют твое племя? Или ты стараешься покорить свободных дакотов, потому что покорены делавары?
— Борьба для меня — единственная возможность оставаться свободным, — ответил делавар дакоте и самому себе.
— Дакоты тоже принимают к себе смелых людей, как братьев по борьбе. Для дакотов борьба тоже единственная возможность оставаться свободными. Но воины-дакоты никогда не были рабами, что же нам становиться теперь рабами белых людей? Шеф Де Люп у нас никогда бы не был наемником. Он был бы нашим братом.
Делавар опустил глаза.
— Я дал клятву Сэмюэлю Смиту.
Выражение лица вождя тотчас изменилось. Разговор был окончен. Токей Ито стал есть поданный в миске пеммикан. После длительного молчания Тобиас сказал:
— У вождя Токей Ито теперь таинственного железа больше, чем воинов, это принесет ему новую славу. Семьдесят ружей он захватил у нас и сколько-то ему еще доставит Монито.
— Монито, — повторил вождь, не выказывая удивления, что делавар знает о предстоящем визите. — Монито придет в эту палатку. Что думает Шеф Де Люп об этом? Его язык может молчать?
Делавар отлично понял вопрос дакоты, ведь он служил белым. Токей Ито, вероятно, собирался закупить большую партию контрабандного оружия, и враги, конечно, не должны об этом знать.
— Язык Шефа Де Люпа будет молчать обо всем, что будет сказано в этой палатке. Тобиас и Шеф Де Люп — два разных человека. Они не разговаривают друг с другом.
— Хорошо. Значит, Шеф Де Люп увидит в моей палатке Монито.
У входа в типи показался Четанзапа.
— Прибыл наш разведчик Татокано, — сказал он. — Он сообщил, что Монито прибудет завтра ночью. У него пятнадцать человек и тридцать мулов. Сам Монито — высокого роста, его лицо закрыто кожей, в которой только две дырочки для глаз. Один из его людей — самый маленький — и с ним еще один — выехали вперед, чтобы скорее добраться до наших палаток. Этот карлик и его спутник, возможно, уже сегодня ночью будут у нас.
— Как только они прибудут, приведите их ко мне. Надо, чтобы они не заметили, как мало воинов в наших палатках. Пусть каждый показывается им на глаза как можно чаще.
Воин удалился передать приказ вождя. Токей Ито остался у огня дожидаться прибытия гостей. Уинона принялась готовить новый ужин. Тобиас думал об известии, доставленном разведчиком, и, чтобы убить время, принялся снова разглядывать трофеи вождя, развешанные на шестах палатки. Особенно занимала воображение завзятого охотника делавара шкуры гризли.
Токей Ито заметил, что гость не сводит взгляда со шкуры.
— Вот это, видно, был медведь! Таких мне никогда не попадалось! — заметил делавар.
— Самый большой из всех, что мне приходилось видеть! — подтвердил вождь. — Я был еще мальчиком, когда он, двенадцать зим назад, появился вблизи наших палаток. Матотаупа убил его. Он был лучшим охотником, каких, пожалуй, больше и не увидишь.
— Пока не было Токей Ито, вождя племени дакотов.
Вождь усмехнулся:
— Не знаю. Я еще не задушил ни одного гризли.
— Задушил?
— Да, задушил. — Вождь повторил это слово и остановился, словно сомневаясь, стоит ли продолжать рассказ.
Шеф Де Люп не осмелился просить его об этом, но поднял голову и пристально смотрел на сидящего у огня дакоту.
— Я бы не поверил, если бы белые люди сказали, что гризли можно задушить, — заметил он. — Но Токей Ито не может лгать.
— Шеф Де Люп знает уайтчичунов, — поддержал вождь делавара. — Они часто лгут.
— Это верно.
— Они обманули моего отца, я думаю, они и теперь не сдержат своего слова и схватят меня, едва я явлюсь на форт.
— Тебе надо держаться Сэмюэля Смита, — посоветовал разведчик.
— Да, он кажется честнее, хотя и ненавидит дакотов.
После этого отступления, в котором был затронут важный для него вопрос, вождь вернулся к рассказу об охоте:
— Этого огромного медведя уложил Матотаупа. Это была последняя добыча отца. Когда мы с ним вернулись к палаткам, он нашел в своем типи гостя по имени Рэд Фокс и тот встретил его колдовской водой… — Рассказчик замолк. Ненависть сверкнула в его глазах. — Но наступит день…
Делавар понимал тяжелые переживания вождя и молчал.
Потрескивал огонь, и пламя бросало свои колеблющиеся блики на кожаные стенки типи, на висящую медвежью шкуру.
ТОРГОВЕЦ ОРУЖИЕМ
Снаружи послышался шум. Полог типи распахнулся, и показался Черный Сокол.
— Ха! — усмехнулся он, когда Токей Ито подал знак говорить.
— Мы привели этого мужчину… такого мужчину… Токей Ито может сам убедиться. Это вестник Монито. Если и Монито подобен ему, то он спокойно может продать нам все свое оружие. Он все равно не сможет им воспользоваться! Не желает ли вождь увидеть у своего очага эту рыбину, выброшенную на берег?
— Токей Ито раздумывал недолго.
— Ведите его сюда.
Чатанзапа вышел и вернулся с высшей степени удивительным существом. Вошедший был похож на карлика. Его пестрый грязный наряд резко оттенял мертвенную бледность лица. Большая голова была сильно вытянута назад. Прямо от высокого выпуклого лба начинался острый нос, нависающий над ртом. Глаза так и бегали по сторонам. Четанзапа провел это создание к очагу и велел ему сесть. Карлик, дрожа от озноба, уселся на землю.
— Прерия — это ужас, — едва выговорил он. — Ужас! Мы три недели в пути. Три недели! Мы едем с юга, но и там стоят холода. Меня знобит. Меня тошнит! От меня осталась всего половина. Я не понимаю, как тут живут люди. А моя лошадь — это черт!
— Я сожалею, — холодно ответил Токей Ито.
— Уайтчичуну не всегда попадала такая смирная кобыла, как эта, на которой он приехал? — поинтересовался Четанзапа.
— Помилуй бог! Смирная кобыла! — вскричал карлик. — Спереди она кусается, сзади — лягается, а посредине такая скользкая! И как только вы держитесь на своих диких жеребцах?
Токей Ито улыбнулся.
— Не знаю… — откровенно сказал он. — Мне просто трудно было бы упасть с коня.
— Вот это да, вот это да! — проблеял карлик, все еще дрожа от холода. — Вы, наверное, так и родились вместе с вашими четвероногими дьяволами. А я? И зачем только я сюда поехал? И я должен тебе сказать, вождь Токайер, или как там тебя зовут, что есть на свете вещи получше, чем ваша скачка и стрельба!
Дакота, возможно, придерживался иного мнения, но вежливость не позволяла ему возражать гостю.
— Если людям стрельба ни к чему, — только спросил он, — тогда зачем же они покупают оружие у Монито?
— Монито? — закричал карлик. — Поостерегись, краснокожий, обзывать «обезьяной» человека, доставляющего тебе оружие. Пако Бакерико пришел к тебе, ты понимаешь?! Пако Бакерико!
— И далеко еще от нас этот Пако Бакерико с оружием и мулами? — спросил вождь.
— Бакерико? Ты что же, краснокожий, не понял, что я-то и есть Бакерико? Я!
По лицу вождя пробежала тень. Он взглянул на Четанзапу.