за всей этой суетой с регентством, стоят испанцы.
— Значит, пора проучить испанцев, — улыбнулся де Брас.
— Пора, — согласился я.
Глава 13
Барон
Когда делаешь все, чтобы достичь цели, но весь мир словно бы ополчился против тебя, невольно опускаются руки.
Переночевав в таверне, утром мы добрались до Парижа всей компанией вместе с де Бриенном и его людьми, а после разъехались каждый в свою сторону. Распогодилось. Чувствовалось, что скоро снег сойдет — какая там в Европе зима, неделя — максимум, две, — а потом снова тепло, слякоть, лужи и грязь. Ну да всяко лучше, чем замерзать на ходу. Французы они мороз не любят, губит он их… как, впрочем, и немцев.
Епископ выправил мне специальный пропускной документ в Бастилию, по которому я в любое время мог чинить допрос любого арестованного. Хорошее приложение к той бумаге, по которой я мог сажать туда каждого без суда и следствия.
Мы вернулись в мой парижский дом все той же группой: гасконец, Левый, Правый и Мерентрин. Гвардейцев, что присоединились к нам, мы отпустили, снабдив каждого десятком пистолей и наказом выпить за наше здоровье. Они были довольны, и мы расстались друзьями.
В доме меня ожидал большой сюрприз. Из замка Монро явились мои десять богатырей в полном составе — все, кто уцелел. А с ними вместе приехала Лулу с сыном, вот их я точно не ожидал увидеть, но все равно обрадовался рыжей — привык к ней за эти годы и часто советовался по вопросом, связанным с восстановлением и развитием замка и прилегающих земель.
Луиза, как обычно в любом месте, где появлялась, сразу взяла командование слугами в свои руки, и к нашему появлению столы были накрыты, люди размещены, а кони устроены на конюшне.
— Ваша милость! — Александр, хоть и был еще мал, но воспитан в лучших традициях. Он изящно поклонился, прижимая рукой к боку детскую, но вполне острую шпагу. Я потрепал его по волосам.
По моему лицу Лулу сразу поняла, что дело не сладилось, и велела мальчику не беспокоить господина барона. Тот послушно вышел и отправился на конюшню смотреть на лошадей — это было его любимейшее времяпрепровождение.
Я сделал знак д’Артаньяну и остальным привести себя в порядок после дороги и приступать к обеду, сам же поднялся в свою комнату, куда тут же нырнула и ведьма.
В комнате уже стояла большая деревянная ванна, а слуги сноровито таскали горячую воду. После морозного переезда — самое то. Заодно и мысли немного освежу, а то в голове пусто, как у некоторых в кошельках. Я разделся и погрузился в теплую воду, а Луиза старательно терла мне спину жесткой мочалой.
Через некоторое время, когда тело окончательно расслабилось, а мысли пришли в порядок, я ощутил естественное мужское влечение и притянул ведьму к себе. Она не сопротивлялась, наоборот, пылала энтузиазмом. Последнее время я не слишком часто обращал на нее внимание, и ее это, как видно, огорчало. Так что старалась она, как могла.
Потом мы какое-то время валялись в растерзанной постели, Лулу водила пальцем по моей груди, я задумчиво глядел в потолок, и спросил ее, наверное, совсем не то, что она ждала:
— А от твоего зелья есть противоядие?
Она убрала от меня руку, села в постели, обнаженная и прекрасная, и недоуменно повернулась ко мне:
— От какого зелья, господин?
— Тот пузырек, склянка, для развязывания языка… я применил ее на одном… хм… нашем знакомом. Ты его помнишь, тогда именно ты вылечила его от яда зверя. Так вот, господин д’Атос после того, как я влил… хм… как он принял твое зелье, слегка тронулся умом…
— Могу я поинтересоваться, умный мой и храбрый господин, а сколько именно зелья вы влили… он выпил из той склянки? — странным взглядом посмотрела на меня Луиза.
— Сколько? — не совсем понял я суть вопроса. — Всю склянку он и выпил, до самого дна!
Ведьма начала качать головой влево-вправо, а потом хрипло рассмеялась, только смех ее был не слишком-то весел.
— Я не помнит ли господин, какой наказ я давала, когда вручала вам сию склянку? Три капли на стакан вина! Три капли, господин! И даже они могли навсегда повредить разум принявшего их. А тут целая склянка! Да он теперь до конца жизни останется таким, каким вы его сделали. И это ему еще повезло, что жив!..
— Но он кукарекает! — возмутился я. — Хотя бы рычал, словно пес. Но кукарекать… это недостойно дворянина!
— Вы хотите, чтобы он перестал кукарекать и начал рычать? — изумилась Лулу.
— Я хочу с ним поговорить — первый наш диалог окончился раньше срока. Он знает много секретов, которые мне хотелось бы из него вытянуть. А тут даже пытка не поможет. Если человек считает себя молодым петушком, да еще довольно странным петушком, который даже кукарекать хочет на свой лад, что мне делать?
Ведьма встала на деревянные доски пола, даже и не подумав накинуть на себя хотя бы легкий пеньюар. Она была обнажена и невероятно красива. Длинные рыжие волосы плавно струились по ее плечам, доходя до пояса. Она не прикрывала ни грудь, ни кучерявый треугольник волос на лоне, давая мне возможность насладиться видом ее тела, все еще молодого и аппетитного. И даже отсутствие левого клыка ее не портило, а добавляло шарма.
— Есть у меня еще одно зелье, — наконец, задумчиво молвила она, и все же начала одеваться. — Вот только скажу одно: лучше оставаться молодым петушком навсегда, чем выпить содержимое второй склянки…
— Поговорить с ним я смогу? — сейчас меня интересовало лишь это.
— Сможете, господин… разум его прояснится… вот только через какое-то время господин д’Атос повредится умом уже навсегда. Но перед этим он сделает все, что вы ему прикажете. Одно ваше последнее поручение! И выполнит он его даже против собственной воли!
Ого! Да у меня появится свой раб лампы, хоть и на единственное желание. Отличная новость!
— Тащи свой препарат, моя прелесть! — хищно улыбнулся я. Планы на вечер стали более определенными.
Через три четверти часа мы с д’Артаньяном уже въезжали в ворота Бастилии, показав бумагу с печатью от епископа де Бриенна.
Крепость-тюрьма была построена почти три века назад в 1370–1381 годах, и первоначально использовалась как обычная крепость. Изначально название «Бастилия» означало обычную «бастиду» — то есть