Я этого мудака ненавижу всеми фибрами души. Но даже сейчас, когда вообще никак от него не завишу, не могу его послать к черту, или как-то иначе уронить самооценку мудака, потому что он непременно захочет ее поднять. Конечно, за счет моей матери.
– Привет-привет, – ухмыляется щербатым ртом, а сам не сводит алчного взгляда с пакета. – Ты, что ли, банк ограбила?
– Да нет. Не пришлось. А ты здесь какими судьбами?
– Работаю, – морщится. – Грузчиком во-о-он в том супермаркете. Бывала бы дома почаще – так знала бы, как у папки дела.
Он мне такой же папка, как еж – носорогу. Но и мать, и сам Арсен по особенным случаям предпочитают звать его именно так. Интересно, что такого случилось, что он опять мне в глаза с этим «папкой» лезет?
– Вы сами меня выгнали, если помнишь.
Ага. Как раз в тот день, когда меня сбила дочурка Воинова.
– Так то когда было? Ну, ты и злопамятная деваха, Милька! Разве можно-то с родителями так? Я ж тебя с четырех лет воспитывал. Вкалывал днями. Вот оно мне надо было, скажи, гнуть спину?! Ты хоть представляешь, какой это адский труд? Да откуда тебе знать. У баб все по жизни проще. Ноги раскинула – и все в шоколаде. Ты, я смотрю, вообще неплохо устроилась. – Проходится по мне масляным взглядом. – Целочку свою задорого продала? Не продешевила?
– Да уж подороже, чем если бы под одного из твоих собутыльников легла, можешь не сомневаться, – цежу я, сбрасывая его клешню.
– А визжишь чего? Я тебе, что, претензии предъявляю? Нет. Поднялась – и хорошо. Плохо, что о родителях забыла. Мы для нее, значит, все, а она, как только денежки появились, нос стала от родни воротить, так получается?
– Я тебе ничего не должна.
– Ишь, как запела! Ишь… возомнила! А с чего вдруг? Блядина ты обычная, Милька. Даст пинка под зад твой хмырь, к кому прибежишь?
– Не к тебе, не беспокойся.
Я как раз без особого успеха пытаюсь освободиться, когда к нам подходит высокий плечистый мужчина.
– Мужик, руки от девочки убрал.
– А ты кто такой, чтобы мне указывать? Я с дочкой говорю! – пыжится Арсен, но в его глазах мелькает страх. Арсен – обычный трус. Все, на что его хватает – это третировать более слабых, но он тут же пасует при встрече с достойным противником.
– Это ваш отец? – оборачивается ко мне мужчина, недоверчиво вздернув бровь. Ну, еще бы. Я – белокожая рыжая, Арсен – стопроцентный кавказец.
– Нет.
– Пойдемте, я вас провожу.
На этот раз, когда я дергаю рукой, Арсен послушно разжимает пальцы. Говорю же – трус он, как есть. Отходим с незнакомцем на безопасное расстояние. Странно… И страшно, если так разобраться, что с незнакомыми людьми я себя всегда чувствовала гораздо в большей безопасности, чем с родными.
– Спасибо вам, – замечаю смущенно, когда мы спускаемся на первый этаж, – Какой-то неадекватный.
– Да не за что. Вам теперь куда?
– А что? – пугаюсь.
– Да ничего. Вдруг нам по пути? Могу подкинуть.
Я хмурюсь, прикидывая в уме, насколько это уместно, учитывая слова Воинова о том, что он не потерпит рядом со мной другого мужчину. Себе дороже будет потом доказывать, что я не жираф.
– Нет, спасибо, конечно, но это лишнее.
К счастью, мужчина на своем предложении не настаивает. Поблагодарив его еще раз, вызываю такси. Все-таки к хорошему привыкаешь быстро. Может быть, я даже пойду на курсы вождения. А почему нет? Это раньше у меня не было лишних денег на автошколу.
Эх, даже страшно, с какой скоростью мои мечты приобретают размах. Может, поэтому Роберт так снисходительно относился к моим «мне много не надо»? Понимал, что чем больше есть, тем большего хочется?
Нет-нет, надо себя тормозить. Иначе в кого я превращусь? В автошколу, конечно, поступить можно, но если сама на нее заработаю. Не так уж это и дорого. Другое дело, что работать и учиться сразу в двух местах у меня вряд ли получится. Так что автошкола подождет до тех времен, когда я выучусь на фотографа. Филонить и учиться вполсилы, платя за это такие деньги, глупо. Я же пошла на курс не для того, чтобы протирать штаны!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Домой возвращаюсь опять до передела уставшей. За время, что я живу в этой квартире, у меня появились свои ритуалы. Например, вечером я всегда пью чай, сидя на подоконнике. Мне нравится наблюдать за людьми и заглядывать в чужие окна… А еще нравится бесцельно слоняться по комнатам, то и дело чего-нибудь касаясь, вдыхая поглубже приятные ароматы, или танцевать, подпевая гремящим в наушниках трекам в расческу, или подолгу нежиться в ванной, зная, что никто не станет к тебе ломиться, пиная дверь.
Жалею ли я том, во что ввязалась? Нет. Ни капельки. Муки совести мне совершенно чужды. Может, я и не самый хороший человек, но вряд ли я стала бы лучше, опустись, как многие мои близкие. А так есть шанс, что из меня выйдет что-то толковое.
Мать звонит, когда я берусь заваривать чай.
– Привет, мама.
– Привет, блядина! Арсенчик мне все про тебя рассказал, ну дела!
ГЛАВА 20
ГЛАВА 20
– Роб, так что скажешь? Мне совершенно не хочется таскаться по экскурсиям. Поэтому вот это предложение по Мальдивам кажется идеальным. – Тома тычет пальцем с хищным алым маникюром в планшет, – А ты как думаешь?
Висну, потому что мои мысли в данный момент так же далеки от жены, как те самые Мальдивы – от нашего дома. О чем она вообще? Что мы обсуждали? Попробуй, вспомни. Перед глазами застыли фотки рыжей в бельишке, и ни о чем другом я думать не могу. Что бесит.
– Я бы предпочел горнолыжку.
– Из зимы в зиму? – дует губы Тома. – Ну, блин. А я так по солнышку соскучилась. Но если ты настаиваешь, то я, конечно, попрошу Мадин подыскать нам хороший вариант в Альпах. Главное, чтобы ты вырвался, Роб. Серьезно, в последнее время я практически тебя не вижу.
Тут мне нечего ответить. Я действительно каждую свободную минуту провожу с Эмилией. Та как будто меня околдовала. Сам себя не узнаю, чертова ведьма. Мечусь, сомневаюсь какого-то хрена. Тащусь к ней, забивая на дела. Играю мышцами, как лох последний. Потом постфактум, конечно, смешно. Но в моменте как будто бы важно то ли ей что-то доказать, то ли себе.
– Я же сказал, Том, поедем. На Мальдивы – так на Мальдивы.
– Правда?!
Томка взвизгивает и на радостях забирается сверху, оседлав мои бедра. Машинально обхватываю ладонью ее крепкую задницу.
– Угу.
– Тебе понравится. Вот увидишь. Ты, я… Океан. Сто лет так не отдыхали. И никаких телефонов, Роберт. Я серьезно. Мне надоело, что ты все время занят.
Ей надоело, бля! Тамара в своем репертуаре – думает лишь о себе. Ей даже в голову не приходит, что я-то тоже от этого устаю. Что не все мои проекты мне в кайф, что порой работа двадцать четыре на семь – банальная необходимость, как ты ее не делегируй.
– Посмотрим. – Ничего не обещаю. Тамара недовольно сводит брови над переносицей, а следом, напротив, максимально округляет глаза и делает несколько плавных движений вверх-вниз по моему стояку.
– Ого! Это тебя так мысли об отпуске возбудили? – шутит.
Нет. Виной всему чертова рыжая. И это тоже никуда не годится, что в постели с женой я думаю о любовнице. Раньше мне бы и в голову это не пришло. Настолько неважными и совершенно случайными были мои измены. А теперь то и дело уносит.
– Том, харэ, слышишь? Устал.
– Мой бедный. Да ты лежи, я сама все сделаю.
Инициатива от жены? Это тоже что-то новенькое. Может, она чувствует, что я сейчас далеко, и хоть так стремится застолбить за собой место рядом? Не удивлюсь. Нюх на потенциальных соперниц у женщин развит ого-го как.
Приподнимаю бедра, позволяя Томке стащить с себя трусы.
– Вот бугай ты, Воинов. С места ведь не сдвинешь.
«А Эмилия как-то смогла, – мелькает в голове. – Даже носки с меня сняла грязные».
Тома тянется к тумбочке. Выдавливает на пальцы смазку и проходится между ног. А я думаю о том, что рыжей поначалу никакая смазка была не нужна. Это уже потом я ее по сухому драл, когда девчонка перегорела от моей активности, а я, скотина, даже и не подумал, что мог бы ей это как-то облегчить.