«Испытание номер два! – констатировала про себя Катя. – Не просто испытание, а, можно считать, настоящая победа, поскольку обвести вокруг пальца этих дворовых ищеек не так-то просто.»
Не дожидаясь лифта, полная радостного энтузиазма, она взлетела по лестнице на седьмой этаж, предвкушая, как разыграет сейчас мать. Стены в лестничной клети были, как всегда, исписаны нецензурными словечками, а по углам гнездилась всякая дрянь. Живя здесь, она как-то не очень обращала на это внимание. Но, побывав за границей и увидев своими глазами, как красиво, чисто и пристойно могут жить люди, уже не могла с этой мерзостью мириться. От бесчисленных слоев краски, наложенных друг на друга, их дверь пооблупилась и имела жалкий вид. В тамбурчике, служившем прихожей сразу для трех квартир, царил тоскливый полумрак.
Она помедлила, выровнила дыхание, распрямила спину и только после этого нажала на кнопку звонка. Хорошо знакомый ей сипло дребезжащий перезвон и шаркающие шаги разом увели ее в школьные годы. Сколько помнила себя Катя, у матери, даже в молодости, была эта несносная привычка таскать за собой ноги, чиркая подошвами об пол.
- Кто там? – спросил из-за двери настороженный материнский голос.
- Открёйте пожалюста, - ломая язык, отозвалась Катя. – Мне нужен Антонина Ивановна.
Дверь поспешно и широко распахнулась. И не успела Катя опомниться, как оказалась в крепких объятиях.
- Катька! Чудила! Ну наконец-то! Я уж не знала, что и думать, где тебя искать. - В следующий момент мать резко отстранилась, уставившись на ее грудь. – Чем это ты в меня уперлась? Пенопластовые шары что ли в бюстгалтер засунула или ваты напихала?
- Мадам, о чем ви? Я – подрюга Каты. Я проездом в Воронеж из Парис. Ваша доч просил меня навестит вас.
- Кончай валять дурака! – отмахнулась мать. – Иди-ка на свет. Дай взглянуть на тебя.
«Ну конечно, голос она все же узнала, - усмехнулась про себя Катя. - А того, как я выгляжу, ей просто не видно, потому что в передней темно. Посмотрим, что она запоет через минуту.» Проходя в комнату, Катя все еще продолжала играть избранную роль:
- Если моя правилно понимай, вы и ест Антонина Ивановна, мама Екатерина Погодина...
Антонина Ивановна более не слушала ее. Она увидела вошедшую при свете.
- Ой, Господи, дочка! Что это ты с собой сотворила?!.
- Я же русским языком говорью вам, мадам, я нэ...
- Да будет тебе комедию ломать. Лучше сядь, расскажи, что все это значит. – Мать обошла Катю со всех сторон, пощупала бедра, бока, даже попыталась сдвинуть с места «накладной», как ей казалось, бюст.
- Что вы сэбэ позволаетэ! – сочла нужным возмутиться Катя, сбрасывая с себя ее руки.
- А волосы зачем перекрасила? – не слушая ее, продолжала удивляться мать. - На маскарад что ли собралась?
Поняв, что ее не обманешь, не переубедишь, Катя, наконец, сдалась и устало плюхнулась в кресло, широко раскинув ноги, как она это делала в детстве.
- Ладно, мать. Твоя взяла. А мне так хотелось, чтобы ты меня не признала. Хоть скажи, только честно, как я тебе?
- Да слов нет – красотка! Смотрю и глазам не верю. Совсем другой человек. Неужели пластика?
- Ага. А зубы видала? – Катя оскалилась.
- С ума сойти. – Мать лишь головой качала. – В пору в артистки идти. Это ж наверное кучу денег стоило. Где ты взяла столько?
- Заработала. Ты мне лучше объясни, как ты меня вычислила.
- Такого глупого вопроса я от тебя не ожидала. Да хотя бы по звонку.
- По звонку???
- Ну да. Ты с детства так звонишь.
- Как, так?
- Не знаю... Нетерпеливо. Требовательно. Напористо. Одним словом, только ты так и звонишь. И вообще. Вот когда сама матерью станешь, тогда и поймешь, можно ли не узнать собственного ребенка, кем бы он не вырядился, как бы себя не переделал. Да я тебя и с закрытыми глазами почувствую – по дыханию, по шагам... по флюидам, исходящим от тебя.
- Выходит, что и другие узнать могут? – огорчилась Катя.
- Насчет других не знаю. Но любящий тебя человек обязательно узнает.
Катя облегченно вздохнула:
- Значит, можно не волноваться. Поскольку меня никто не любит.
- Так ведь и ты ж никого не любишь, дочка. А жизнь штука суровая. Просто так никто ничего не получает.
- Глупости. Одни за просто так рождаются красивыми или богатыми, и все им само собой... как приданое от Бога – на блюдечке. А другим – шиш на постном масле.
- А откуда ты знаешь, что «за просто так»? Может они это своей предыдущей жизнью заслужили.
- Не верю я ни в какие реинкарнации. Всё это люди Богу в оправдание выдумали, чтобы объяснить себе и другим свои неудачи, несчастья, болезни или, того хуже, гибель детей, не успевших еще ни перед кем провиниться. У каждого есть только одна жизнь. Одно тело. Одна душа, которая умирает вместе с телом. И всего, чего хочешь, нужно добиваться здесь и сейчас. В этой единственной жизни.
- Значит, и в Бога не веришь.
- Значит, не верю. А чего ради я должна в него верить? За какие грехи он меня такой внешностью наградил? Что я ему сделала?
- Может карма у тебя такая. Может тебе испытание было дано, во искупление своих прошлых грехов...
- Даром что язык-то без костей. Напридумывать можно, что угодно. Подо все базу подвести. А там поди разберись, что так, а что не так. Расскажи мне лучше, как поживают мои одноклассники. Кто по-прежнему в родной дыре прозябает, кто в большой мир подался?
- Обо всех рассказывать долго. Да и, насколько я понимаю, тебя только один человек интересует – Марик. Он здесь. Свое дело открыл в центре города, рядом с Петровским сквером. Салон мод с броским названием «Аделина». Продает дорогую фирменную одежду.
«Аделина... Аделина, - мучительно пыталась припомнить Катя, откуда она знает это имя, где и когда с ним сталкивалась. – Ну конечно! - осенило ее. – Соседка Любы, с которой он тогда весь вечер простоял у окна!
- Что еще ты о нем знаешь?
- Его родители и сестры укатили в Израиль, а он наотрез отказался. У него семья. Двое детей – мальчик и девочка. Говорят, прекрасный семьянин. Обожает свою жену. Это ее именем он назвал салон. Надеюсь, ты давно уже выкинула его из головы? Подростковая влюбленность... она быстро проходит. Слушай, а где твои вещи? – спохватилась мать. – Ведь не с одной же сумочкой ты из Москвы прилетела.
- Вещи в гостинице. А к тебе я вроде как в гости пришла.
- Час от часу не легче.
- Не обижайся, мама. Так надо. Не хочу тебе проблемы создавать. Не исключено, что кое-кто станет меня разыскивать.
- Так ведь уже искали.
- Как!? Когда!?
Помрачнев, мать опустилась напротив дочери на стул:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});