Читать интересную книгу Раб Запертых Земель - Артем Каменистый

— Шестьдесят три куска золотой руды.

— Ничего себе!

— И это я еще не тороплюсь, зачарованием много занимаюсь.

— Тем более круто.

— Шахта очень богатая. Я на форум заглядывал, если верить тому, что пишут, таких золотых шахт никто ни разу не встречал.

— Ну да. Иначе золото не стоило бы так дорого.

— Интересно, если топовые гильдии узнают про это место, сумеют себе захапать?

— Не знаю. На форуме пишут, что в Раллии просто тихий ужас творится. Новые мобы и армию императора, и отряды игроков сметают как игрушечных солдатиков. Их останавливают только по широким рекам: вода им не нравится. Но даже там приходится магов и лучников держать, и машины метательные. Все равно лезть пытаются.

— Мне кажется, Раллия из скучнейшей провинции превращается в локацию для прокачки высокоуровневых игроков.

— Ага, очень похоже на то. Рос, а ты давно играешь?

— Месяца три, — чуть преувеличил он.

— Всего лишь? Странный ты. Уровень невысокий, а столько всего ценного умеешь. Магическое преобразование — это вообще такая жуткая редкость, о ней очень многие мечтают. Ты, наверное, хорошо здесь зарабатываешь?

— Не жалуюсь.

— У тебя значок возле ника, внешность реальная. Ты и в жизни выглядишь так?

Как он теперь выглядит в жизни, Рос не знал. Да и жизнь ли это? Огрызок тела, погруженный в искусственную кому. Он все больше и больше от него отдалялся.

Впрочем, не забывал, кто он и что здесь делает. И не считал нынешнюю «каторгу» потерей времени. Если в конце дадут ценный приз — это усилит его персонажа. А персонаж — все, что у него осталось. Его, как он надеялся, временная клетка и билет в нормальную жизнь. Надо улучшать виртуальное тело всеми доступными способами — это себя окупит.

— Нет, Штучка, я немного поработал над внешностью.

— Так и я тоже: прическа другая, цвет волос изменила, ресницы длиннее сделала, цвет глаз менять нельзя, но я его немножко усилила. Красиво получилось?

— Очень красиво.

— А у тебя в игре подруга есть?

— Не до подруг мне. Сама видишь: качаю все, что можно и нельзя. Времени ни на что не хватает.

— И всего лишь сорок пятый при этом…

— Ну так об уровне в последнюю очередь думаю.

— И верно. Он далеко не всегда нужен. Ой! Ты ведь вчера был сорок четвертый! Да?!

— Как и ты, уровень здесь потерял, пока один бегал. Восстановил уже, ты не заметила, чуть-чуть надо было поднять.

— Ага, не обратила внимания. Поздравляю. Рос, если до обеда шестьдесят кусков руды и после столько же, то сто двадцать может получиться.

— Ну да.

— А чтобы уйти отсюда, надо триста добыть. За неделю можно справиться.

— Еще и лута из мобов набьем, глядишь, разбогатеем чуток.

— Здешнего лута никто не знает, непонятно куда его применять.

— Буду экспериментировать. Создавать разные вещи с его участием. В случае удачного создания может открыться часть скрытых свойств предмета. Глядишь, что-то ценное окажется.

— А если создание не получится?

— Тогда лут пропадет. Он редко при работе сохраняется, только если очень повезет. Тем более без куба преобразования: тот куда экономнее.

— Жалко… Но все равно надо что-то делать. Пытаться.

— Куб преобразования нужен, тогда шанс потери лишних предметов снижается сильно.

— Да поняла я. А можешь прямо сейчас что-нибудь сделать?

— Нет, Штучка, я пока занимаюсь зачарованием. Вечером или утром — возможно.

— И что зачаровываешь?

— На драгоценных камнях тренируюсь.

— На камни нельзя накладывать эффекты.

— На необработанные нельзя. Посмотри на свой посох: аметисты огранены, агат отполирован, как и пластинки из него.

— Ты еще и огранщик?!

— Как видишь.

— Я начинаю чувствовать себя совсем неполноценной… А камешки жалко.

— Почему?

— Они ведь вроде рассыпаются при неудачах.

— Ага. Но это нечасто случается. Я пойду назад, пора возвращаться к золоту. Ты отдыхай, если устала.

— Нет. Я все-таки прикончу этот кусок железа. Даже азарт какой-то появился.

— Тебе надо было шахтера качать.

— У женских персонажей бонуса к шахтной работе не бывает.

— Да? Не знал.

— Разве видел когда-нибудь девочек-шахтеров?

— Нет.

— Вот мог бы и сам догадаться. Лучшие шахтеры — это гномы. Но у них расовые бонусы разделены: мужчинам шахтные прибавки, а женщинам разная ерунда вроде бонуса к ювелирным и мелким кузнечным делам. Потому они и любят украшения делать, и броню красивую, парадную. Я сама вначале думала гномку качать, ради денег, но прикинула, что смысла нет: в нее поначалу вкладывать много придется, а где я такие деньги найду? Рос, сюда бежит кто-то.

— Слышу. Вставай, прикончим его — и за работу.

На сто тридцатом куске руды Рос вернулся к Штучке, добил ее ресурсы, и вместе отправились к выходу. Хотя забрались далековато от него, в лабиринте извилистых проходов он не путался. С картографией, прокачанной до девяти, заблудиться непросто.

Снаружи солнце бросало последние лучи на окружающие провал скалы. Штучка, задрав голову, хмуро произнесла:

— Вон, все также сидит на краю.

— Ты о чем?

— Чей-то перс на противоположном от респа краю сидит. Спускались когда, он поднялся, посмотрел на нас — и вновь сел. Посмотри! Опять поднялся!

Рос увидел высокого персонажа, стоящего на краю обрыва. Рассмотреть детали было невозможно с такого расстояния, но он показался ему смутно знакомым.

— Все побросали персов, а он нет. Таращился на нас утром и сейчас смотрит.

Наблюдательность девушки Роса удивила: сам он ничего не замечал. Да и не смотрел в ту сторону. Чего там интересного? Серая скала, и россыпь таких же серых валунов под ней.

— Кто он такой? — спросил Рос.

— Не знаю. Похож на одного из тех, с кем мы сюда попали. Но не могу сказать точно, очень далеко он. Сходим к нему?

— Зачем?

— Не знаю. Какой-то интересный он. Видит же, что мы тут неплохо устроились: ходим бодро, то есть не голодаем, и с посохами, непонятно откуда взявшимися. Но не просит помочь или поделиться едой. И вообще не пробует подойти. Но смотрит. Странно ведь.

— Пожалуй, да.

— Интересно, кто он?

— Ну пойдем проверим. Если никуда не торопишься.

— Минут пятнадцать посидеть могу. А потом до утра убегу в реал.

Игрок и правда оказался знакомым. Тот самый нордер, с которым Рос сидел в загоне возле разрушенных стен пылающей Арбенны. И ник не забыл: Тангал.

Нордер сидел на валуне, остановившимся взглядом уставившись на дно провала. Лицо, усеянное буграми костяных бляшек, было осунувшимся, и вообще выглядел он не первосортно. Неудивительно, если учесть, что в лучшем случае последний раз ел позавчера. Это в реале можно несколько дней не испытывать проблем, если не считать сверления дополнительных дырочек на поясе, а игра не прощает даже кратковременной голодовки.

— Он, похоже, в реал ушел, — сказал Рос.

— Не совсем, — тихо ответил нордер, едва заметно покачав головой.

— Тангал, а почему ты не ушел со всеми? — неуемное любопытство Штучки требовало ответов.

— Мне некуда уходить…

— Как это?

— Девочка, мне столько лет там, в вашем реале, что даже страшно произносить такую цифру. Я прожил жизнь и сюда пришел навсегда.

— Вы один из тех, кто остался в игре? Думаете, что у вас это получится? — спросил Рос.

— Здесь нет разницы, кто ты в Третьем Мире: во Втором мы все обращаемся друг к другу на «ты». В противном случае — это считается неуважением.

— Ладно, как скажешь. Так ты один из них?

— Да. Надеюсь, что останусь в этом мире навсегда. Я не хочу выходить, там лишь боль и скука. А здесь хорошо…

— Чего же хорошего! — возмутилась Штучка. — Разве приятно умирать от голода? Другие могут выйти в реал, оставив тела этим заниматься без них, но не ты.

— Идеал недостижим. Голод? Голод не самое худшее, что здесь случается. Возможно, это испытание. Бог хочет убедиться, что я тверд в своем решении. А если и не так — это тоже опыт.

— Рос… — умоляюще протянула девушка.

Тот, встрепенувшись, проклял себя за скудоумие, протянул Тангалу кусок мяса:

— Держи. Это хорошее мясо.

— Я знаю.

— Откуда?

— Странного вида похлебку, которую выдают в награду за золото, есть невозможно, а по вас заметно, что не голодаете.

— Ешь, одного куска на день хватает, но лучше возьми два, ты силы потерял.

Тангал, не притрагиваясь к протянутому мясу, поднялся во весь немаленький рост нордера. Пожалуй, он даже с матерым огром мог конкурировать: на две головы выше Роса, и, несмотря на голодовку, от него по-прежнему веет нешуточной силой.

— Чего мясо не берешь? — растерянно произнесла Штучка.

— Я такой же, как они. — Тангал указал в сторону точки перерождения, где сидели брошенные персонажи. — Я не заработал это мясо. И я очень не люблю просить. И брать подачки тоже. Бог дал нам руки, чтобы кормить себя и тех, кто не в силах это делать. А голову он дал нам для того, чтобы руки не ошибались.