сын Екатерины Павел, который, кстати, пришел к власти в срок, предсказанный монахом. Он поведал Павлу о проклятии камня и о том, что царица своей привязанностью к колье навлекла несчастье на весь род Романовых, и предупредил, что династия Романовых падет, если Павел не избавится от Бхаласкара.
Анна внимательно слушала старика, и ей становилось все больше не по себе от всех этих проклятий и подозрительных, магических совпадений. Да еще сумрак, обступивший их, и ощущение, что тут есть кто-то кроме них, и этот кто-то за ними наблюдает…
– И что же сделал Павел?
– Он не внял предостережениям Авеля в полной мере, как следовало бы, ведь тот просил срочно снарядить экспедицию в Индию и переправить туда камень. Павел этого не сделал, – Кирилл Львович всхлипнул. – Он всего лишь запечатал камень в шкатулку и спрятал ее в Гатчинском дворце.
– И был зверски убит во время заговора, – эхом закончила за него Анна.
– Вот-вот. А ровно через сто лет после его гибели, в марте 1901 года, в соответствии с завещанием своего великого предка, последний из Романовых, царь Николай Второй, вскрыл эту шкатулку, и мы знаем, что стало с царской семьей – их всех расстреляли большевики, – старик горестно вздохнул и добавил. – История последнего Императора России и его семьи особенно таинственна и трагична. Даже в день коронации произошла большая трагедия – было убито, вернее затоптано, более трех тысяч человек.
– И что? – Анна округлила глаза. – Это тоже из-за пейнита?
Кирилл Львович пожал плечами:
– Утверждать этого, конечно, никто не может, сие было бы глупо, но определенная мистическая закономерность во всех этих событиях безусловно есть. Династия Романовых пала – это факт – и многие мистики не исключают, что несший на себе смертельное проклятие Бхаласкар тому способствовал.
Снова повисла тягостная пауза, во время которой каждый думал о своем: Анна о том, как ей все это надоело и как взбеленится Ирка, когда она явится к ней среди ночи, а Степан гадал, насколько старик осведомлен о жизни Васи, известно ли ему, с кем тот в последнее время имел дела, с кем враждовал…
– Эту историю я узнал от Васи, не так подробно, конечно, а ему, по-видимому, рассказали вы? – осторожно направил он разговор в нужное русло.
– Рассказал, все рассказал! – разволновался Кирилл Львович. – И он обещал подумать, стоит ли из-за столь сомнительного счастья копья ломать.
– Он что же, собирался участвовать в торгах?
– Да порывался, только как уж там он решил, точно не знаю, не обессудьте. Но я отговаривал его, даже в галерею ехать не советовал. Жалко мне его, такой молодой, жить бы да радоваться, – на глазах Кирилла Львовича выступили слезы и он достал из рукава платок.
Степан напряженно молчал, выжидая, пока тот успокоится…
– Слава богу, что вас сегодня там не было, вы не видели ни камня, ни его звезды, и, значит, вам о проклятье можно не беспокоиться. – Анна собиралась уже встать из-за стола и со словами «уже поздно, нам пора» откланяться.
– Это как сказать, – вдруг совсем другим голосом, очень серьезно и значительно, произнес Кирилл Львович, потом остановился, как будто сомневаясь, стоит ли продолжать, и все-таки решился. – Видите ли, деточка, дело в том, что Бхаласкар принадлежит мне.
Глава 19
– Как это? – опешила Анна. – Пейнит принадлежит вам?
Кирилл Львович поднял на нее свои ясные глаза, окруженные сетью морщин, и посмотрел прямо и величественно:
– Вот так, очень просто. Бхаласкар должен быть моим по праву.
– Почему? – осторожно спросила Анна, опасаясь, что он свихнулся на старости лет, и немудрено – быть прикованным к инвалидному креслу, да еще в окружении этих жутких богинь с черепами – тут любой помешается. А что, если он украл колье?
– Объясните, пожалуйста, – попросил Степан, тоже подозревая нечто подобное.
Старик приосанился и, выдержав небольшую паузу, провозгласил:
– Я – Кирилл Львович Романов!
Тон его подразумевал все, что угодно, только не желание подшутить над своими гостями. Некоторое время Анна и Степан остолбенело глядели на него, пытаясь осознать, что он им только что сказал, но в их головах это определенно укладываться не желало.
– Романов?
– Да.
– Ну и что?
– Как это что? – удивился Кирилл Львович и с гордостью пояснил. – Я продолжатель династии Романовых.
Степан тряхнул головой, как бы заставляя свои мозги работать.
– Вы имеете в виду… – осторожно начал он.
– Именно.
Опять молчание.
– Потомок последнего русского императора Николая Второго?
Старик кивнул:
– Да, прямой потомок.
Снова пауза.
Постепенно сбитый с толку Степан начал приходить в себя:
– Но этого не может быть. Все родственники Романовых известны наперечет.
– Разве я сказал, что я просто родственник? – Кирилл Львович многозначительно усмехнулся. – Я сказал, что я прямой потомок самого Николая.
Анна в недоумении переводила взгляд с одного на другого, с открытым ртом слушая этот странный диалог. Она даже забыла про свои подозрения, что кто-то прячется за стеллажами.
– Как такое возможно? – наконец, растерянно спросила она.
Кирилл Львович пожал плечами:
– Очень просто.
Теперь у нее уже не осталось сомнений, что старик сбрендил, ведь поверить в то, что он сейчас сказал, было по меньшей мере смешно. Чушь какая-то! Сам же подтвердил, что вся царская семья была расстреляна большевиками.
Внезапно в глубине магазина что-то грохнуло.
– Там кто-то есть, – Анна вскочила с кресла.
Кирилл Львович засмеялся и успокаивающе поднял руку:
– Да не волнуйтесь вы так! Я давно заметил, что вы, Анна, все посматриваете по сторонам, ищите кого-то. Заметили, что на столе стоит еще одна чашка чаю?
– Заметила, – призналась она. – Кто там у вас прячется?
– Выйди-ка сюда! – позвал Кирилл Львович и лукаво подмигнул гостям, отчего на миг лучики морщин вокруг глаза сошлись в точку.
И тут из темноты к ним выплыло удивительное создание – совсем еще юная девушка, почти подросток, тоненькая как тростинка, с бледным фарфоровым личиком, чуть курносым носиком и аккуратными губками бантиком.
– Знакомьтесь, – просиял Кирилл Львович. – Моя внучка Алена.
Девушка опасливо взглянула на гостей и подошла, все ее движения были поразительно легки и грациозны.
– Очень приятно, – удивленно пробормотала Анна и подумала, что в жизни не видела такого ангелоподобного существа.
– Садись, допивай свой чаек, – ласково улыбнулся ей старик.
Выдвинув из-под стола табуретку, Алена села на самый ее краешек, чуть склонив голову и потупив взгляд, чем вызвала в памяти Анны образ Аленушки с картины Васнецова.
– Я-то думаю, кто там прячется, а это, оказывается, ты, – сказала она, снова усаживаясь в свое кресло.
Алена подняла на нее глаза, но ничего не ответила. До чего же