В голове у нее проносилось множество ужасных сценариев с участием Эллиота. Не в силах больше выносить неизвестность, она добежала до ближайшего телевизионного экрана и увидела на нем языки пламени.
В бегущей строке внизу экрана сообщалось то, что она в глубине души уже знала.
Эллиот попал в аварию.
Глава 12
Люси-Энн с бешено колотящимся сердцем пробежала мимо Джианны и, пробираясь сквозь толпу напуганных зрителей, достала из кармана жакета свой спецпропуск, выданный ей по распоряжению Эллиота. Она не могла просто сидеть в ложе и ждать, когда ее позовут. Что, если Эллиот нуждается в ней? Мысли о том, что он мог погибнуть, она даже не допускала.
Выставив перед собой раскрытый документ, Люси-Энн проходила один за другим контрольно-пропускные пункты, пока наконец не оказалась на улице, куда сбежались все сотрудники службы безопасности. Низкие каблуки ее лодочек стучали по асфальту, ветер трепал подол ее желтого сарафана. Оглушенная стуком собственного сердца, она окинула взглядом все гоночные автомобили, но не увидела следов взрыва или серьезного пожара.
Мимо технического персонала с огнетушителями с воем сирены промчалась карета скорой помощи и направилась к двум гоночным машинам, одна из которых лежала на боку.
Она принадлежала Эллиоту.
Собравшиеся вокруг нее работники аварийной службы пытались открыть дверцу. Моргая, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, Люси-Энн начала молиться. Кто-то подошел к ней сзади и обнял ее, но она едва это заметила.
Наконец дверцу открыли, и сердце замерло у нее в груди. Она не могла ни двигаться, ни дышать. Только ждать.
Спасатели полезли внутрь и вытащили Эллиота.
Он был жив.
От облегчения у Люси-Энн подкосились колени. Она упала бы, если бы стоящий у нее за спиной человек вовремя не подхватил ее. Им оказался полковник Сальваторе. Не сводя глаз с Эллиота, он прошептал ей теплые слова поддержки.
Два спасателя взяли Эллиота под руки и повели к карете скорой помощи, но он покачал головой, высвободился и самостоятельно сделал несколько шагов. Двигался он медленно, но походка его была твердой. Затем он снял с себя шлем и помахал рукой толпе в знак того, что с ним все в порядке.
Люси-Энн чуть не оглохла от аплодисментов и одобрительных возгласов, которыми люди поддерживали Эллиота. Когда он встретился с ней взглядом, ее словно с головы до ног пронзил электрический разряд.
«Эллиот жив! Жив! Жив!» – пронеслось у нее в голове, и она поняла, что всегда любила его.
Это чувство было взаимным. В этот момент она не сомневалась, что Эллиот тоже ее любит. Никакие проблемы и разногласия не могли разорвать связь, которая существовала между ними все эти годы. Ей следовало этому радоваться, но ее страхи были сильнее.
Освещенный яркими лучами средиземноморского солнца, Эллиот шел к ней. В воздухе пахло морем и дымом. Краем глаза она заметила, как полковник Сальваторе показал офицеру службы безопасности свое удостоверение, и тот отошел в сторону. Тогда Люси-Энн, не теряя больше ни секунды, помчалась навстречу Эллиоту.
– Слава богу, ты в порядке, – пробормотала она, заключив его в объятия.
Он крепко поцеловал ее в губы, затем положил руку ей на талию и повел ее куда-то. Толпа расступилась, пропуская их. Ей было все равно, куда они идут. В этот момент для нее существовали только мужчина, идущий рядом с ней, аромат его одеколона, смешанный с запахом пота, тепло его тела, стук его сердца.
Эллиот толкнул какую-то дверь, и они очутились в скромном кабинете, обстановка которого состояла только из черного кожаного дивана, стола и стула. Люси-Энн не знала, чей это был кабинет. Впрочем, это тоже не имело никакого значения.
Закрыв дверь на замок, Эллиот сказал:
– Люси-Энн, дыши глубже, иначе упадешь в обморок. Со мной все в порядке. Авария была пустяковая. У одного из моих соперников сломалась ось, и он врезался в меня. Он тоже не пострадал, но мы оба не сможем принять участие в гонке.
Люси-Энн потерла кулаками мокрые от слез глаза, несомненно размазав тушь по лицу.
– Пустяковая авария? Я своими глазами видела огонь.
Эллиот взял в ладони ее лицо.
– Что мне еще сказать, чтобы тебя успокоить?
Вместо ответа, Люси Энн обняла его за шею и поцеловала. Она устала от страхов и сомнений. Устала вспоминать их несчастливое детство. Устала бояться за Эллиота. Ей хотелось, чтобы они оба на время обо всем забыли, и она нашла способ это осуществить. Никаких игр. Никаких сказок. Только умопомрачительный секс.
С этой мыслью она расстегнула молнию на его брюках из огнестойкого материала, чтобы высвободить предмет его мужской гордости.
– Ты увер…
Люси-Энн заглушила его поцелуем. Тогда он задрал подол ее сарафана, стянул с нее трусики, приподнял ее за бедра и прижал спиной к двери. Она обхватила его ногами, и мгновение спустя их тела слились воедино.
Она действительно забыла обо всем, что существовало вне объятий этого мужчины, но возвращение к реальности оказалось более жестоким, чем можно было себе представить.
Они больше не могут прятаться от правды.
Она чужая в его мире и не может быть с ним, потому что не может остаться. Какой бы прочной ни была их связь, как бы сильно их ни влекло друг к другу, она не о такой жизни мечтала, когда они строили в лесу крепости и замки из старых одеял. В ее фантазиях сказочные замки выглядели как обычный дом. Храм семейного счастья. Тихая гавань, где отдыхает душа.
Да, она любит Эллиота, но она почти всю свою взрослую жизнь следовала за ним по пятам, как собачонка. Ей пора стать хозяйкой собственной жизни ради себя самой и ради Эли.
Ей пора возвращаться домой.
Когда Эллиот взял ее за руку и повел к дивану, она покачала головой:
– Нет, Эллиот, я так больше не могу. Мне не нужны сказки. Мне нужна стабильность. Я хочу жить реальной жизнью. Я теперь знаю, кто я. Знаю, какой жизни хочу для себя и Эли. В этой жизни нет места постоянным переездам и боязни того, что однажды в наш дом может войти новая Джианна.
Эллиот встретился с ней взглядом. В его глазах она увидела замешательство и гнев.
– Люси-Энн…
Она прижала палец к его губам:
– Я больше не хочу с тобой спорить.
– Ты уверена, что я ничего не могу сделать, чтобы заставить тебя передумать?
– Уверена, Эллиот.
Тогда он медленно отпустил ее руку. Его мрачное лицо выражало смирение, словно он давно осознавал неизбежность этого.
Они только что попрощались друг с другом.
Люси-Энн сидела в старом кресле-качалке в доме тети Карлы. Эли, которого она держала на руках, давно уснул, но она по-прежнему прижимала его к себе. Его теплое маленькое тельце давало ей утешение.