Читать интересную книгу Новый Мир ( № 12 2010) - Новый Мир Новый Мир

В слабом свете костра не было видно, как побледнел Алан, но я и так знала, что кожа его сейчас белее пальмовой бумаги.

— Какой же я дурак... — слетело с его губ, а потом еще несколько слов, не по-нашему. — Понимаешь, когда я шел сюда — думал, будут люди, которые станут смеяться над истинной верой. И будут люди, которые возненавидят ее и начнут преследовать вестников Слова. Будут, однако же, и уверовавшие. А вот что найдутся злодеи, которые так исказят суть... в угоду своим страстям, своим идолам... нет, я понимал, что такое возможно, но как-то... не готов был. Надеялся, пронесет... ведь мне казалось, я хорошо подготовлен. Я восемь лет изучал ваши обычаи, языки... читал свитки ваших мудрецов... И все пошло насмарку. Из-за какого-то...

Выплюнув ненаше слово, он вновь замолчал, и не хотела я прерывать вязкую тишину.

— Остается одно, — наконец встрепенулся Алан. — Я вернусь в Огхойю и сдамся властям. Объявлю им, что Истинный Бог — это вовсе не то чудовище, которое сочинил Хаонари. Что наша вера не призывает бунтовать против земного порядка. Что...

— Ничего глупее не мог придумать? — сплюнула я в костер кислую слюну. — Ты что, вообразил, будто тысячные толпы соберутся тебя слушать? Твои слова долетят только до государева чиновника да парочки палачей. И уверяю тебя, они не станут в божественных тонкостях разбираться. Им надо представить Внутреннему Дому зачинщика смуты. И это будешь ты. Хаонари сбежал, и когда еще его словят, если вообще словят. А ты вот он, рядом. Казнят тебя в столице, и всего делов. А Хаонари что? Он ловкая тварь, он еще вдоволь по Высокому Дому погуляет, кровушки польет. Потом-то конец ясный — или поймают государевы люди, или свои же придушат... И ты этого смертью своей глупой не остановишь. Уж о том не говорю, что и мальчишку погубишь. Он ведь от тебя не отвяжется. Не так ли, Гармай?

Тот промолчал и только плотнее прижался к своему господину.

— Что же ты предлагаешь, тетушка? — тусклым голосом спросил Алан.

А что я предлагаю? Будто у меня есть задумка какая. Сдаваться властям нельзя, долго бегать от них тоже не выйдет. Я, конечно, пошла бы с ними, но и мои уловки бесполезны против целого легиона. Ведь каждый локоть земли прочешут, каждую пядь. А Алана-то многие видели, уже год, как он в наших краях бродит, Бога своего проповедует...

Уже год... А раньше?

— Алан, — сказала я. — По твоим словам, ты родом из очень дальней земли, что за бескрайним океаном. Я права?

Он молча кивнул.

— И так далека твоя земля, что хоть всю жизнь до нее на лучшем жеребце скачи да на лучшем корабле плыви, а ведь не доскачешь и не доплывешь. Иначе б нашлись путешественники, и ходили бы из уст в уста их рассказы. Тебе на вид не более трех дюжин лет. Как же ты сумел добраться до Высокого Дома, Алан?

Тот молчал, глядя в мятущиеся языки пламени. Я чуть отдвинулась от костра, вытянула затекшие ноги. И увидела звезду — она проскользнула своим холодным синеватым лучом сквозь дубовую листву.

— Ладно, — махнул он рукой. — Чего уж теперь... Все равно хуже не станет... Куда уж хуже-то... Что толку теперь скрывать... правила ведь принимаются для обычных обстоятельств... а когда все катится псу под хвост...

Казалось, он отвечал не мне, а кому-то другому — суровому и въедливому.

— Моя земля очень далеко, тетушка Саумари, — продолжил Алан уже спокойнее. — Так далеко, что никто из вас не может и представить.

И конечно, ни пешком, ни на корабле туда не добраться. Однако есть иные пути. В вашем языке просто нет таких понятий... Но если говорить иносказательно... я прилетел сюда на воздушной лодке. Это, конечно, не лодка... просто другого слова не подберу. Пойми, наш мир очень отличается от вашего... и у нас есть такие вещи, которые здесь все, и даже ты, тетушка, сочли бы сильным колдовством... хотя никакого колдовства, а всего лишь хитроумные устройства...

— Да уж поняла. — Мне вдруг захотелось расчесать его спутанные волосы, как две дюжины лет тому назад, в прошлой жизни, расчесывала я их моему мальчику, Миухири. — Ты можешь вернуться обратно, тем же путем? Где сейчас твоя лодка?

— Там. — Алан направил ладонь вверх, к невидимому за листвой ночному небу. — Наверху. Внутри еще большей лодки. Да, я могу ее позвать, и она спустится, заберет меня. Правда, это не так просто...

— В чем же сложность? — перешла я к делу.

— Я не могу вот прямо сейчас послать ей приказ... У меня нет для этого необходимой вещи... Если бы ты верила в колдовство, я бы назвал эту вещь талисманом... но ты не веришь, а истинное ее название ничего тебе не скажет. Я когда спустился сюда, спрятал ее в надежном месте... не так уж далеко отсюда, в горах Анорлайи...

— Пол-луны по меньшей мере, — облизала я пересохшие губы. — Сперва по этой дороге, южной, дале к востоку отклониться и степями.

А луна сейчас жаркая стоит, колодцы в степи пересохли, да и немного их, колодцев, знать надо места. Можно, конечно, степь югом обогнуть, но это на целую луну длиннее выйдет, да и места там населенные. Как бы не схватили вас... Лучше уж степью. Бурдюки у меня большие, здесь воды наберете и потихоньку двинетесь. Гиуми возьмете, скотинка крепкая. Пока вода будет встречаться, он вам послужит. А в степи падет, что ж делать-то. Судьба конская... Дале пешком пойдете. Авось удача твоя покуда не кончилась...

— Да какая там удача, — сплюнул в костер Алан. — Сама видишь, тетушка, что творится.

— А как же воля твоего Истинного Бога? — не удержалась я от ехидства. — Сам же говорил, что все по Его воле делается.

— Это верно, — согласился он. — Да только если воля человеческая наперекос Его воле идет, Он ломать не станет, как палку об колено. Свободу Он нам дал, а уж как мы этой свободой распорядимся... Кажется, где-то я сильно ошибся... Как-то очень уж легко поверил, что сила Его всегда со мной, что раз на великое служение я отважился, то Он меня во всех делах моих поддержит. Слишком я понадеялся, будто всегда пойму божественную волю...

— Чтобы терзаться, ты время еще найдешь, — прервала я его бормотание. — Скажи лучше, эта твоя лодка... она вас обоих поднять сможет? Или свалитесь с воздуха-то?

— Да поднимет, куда ж она денется... — усмехнулся Алан. — Она и быка поднимет, ей, железке, все равно. Правда, там, наверху, другие сложности начнутся... ну уж как-нибудь...

— Ты яснее говори! — потребовала я. — Что тебе грозит? Или не тебе, а вот ему? Знаю я, в иные страны чужаков не пускают...

— Ну, тут уж никуда они не денутся... — махнул он рукой. — Он же теперь знает о нас, поэтому назад не отправят. Но вот что дальше с ним будет... Это ж первый такой случай...

— Не казнят? — обеспокоилась я.

— Что ты, тетушка, — невесело рассмеялся он. — Они же... мы же такие человечные... ни пыток у нас нет, ни казней, ни рабства... только мы и без того по уши в дерьме... А, ладно. Не будем об этом... А что до меня — судить меня станут. Закон я нарушил. Никому из наших нельзя было сюда, к вам.

— И что с тобой сделают? — Мне стало зябко, и не могло меня согреть чахлое пламя нашего костерка.

— Какая разница? — отмахнулся он. — Не беспокойся, не казнят, не искалечат, может, и без заточения обойдется. А остального тебе не понять, уж очень все у нас отличается.

— Ну, я много чего могу понять, что другим недоступно, — хмыкнула я. — Жизнью обучена. Но зачем попусту болтать? Сейчас хоть малость, а поспать надо, с рассветом подымемся. Я обратно в Огхойю поковыляю,

а вы на юг.

— Может, и ты с нами, тетушка? — вылез доселе молчавший Гармай. — Сама ж слышала, лодка наша всех подымет...

“Наша лодка”! Нет, ну каков наглец!

— Нет, правда, чего тебе вертаться-то? — оживившись, продолжал мальчишка. — Непременно кто донесет, что ты у себя в доме господина укрывала. К наместнику в судилище потянут...

— Вот только мне и осталось, что на небесных лодках кататься, — рассмеялась я смехом “шипы остролиста”. — Стара я для этих глупостей, и нечего мне в той стране делать. А здесь я людям нужна. Роды принять, с мужем помирить, глаза излечить... Сколько сумею, столько и протяну.

А наместник... Да ты сам, дурак, сообрази — кто ж на городскую ведьму жалиться станет? Кому охота после без помощи остаться? Да кабы и донесли... Я что? Меня попросили полечить, ну и полечила. Две с половиной дюжины серебряных докко за то стрясла, вот они, монетки-то, гляньте. А про зловерие постояльца своего и вовсе я не слыхала. Хаонари он ум совращал? Так я в те дни в отъезде была, высокородной госпоже Гайомах-ри камни из почек убирала. Никуда не денется высокородная курица, подтвердит. Так что мне опасаться нечего. И хватит о том. Давайте-ка спать ложиться.