в ладоши Ди. – Флавус изобрёл барометр. Юрик этот барометр украл. Юрика аннигилировали, барометр вернули Флавусу, а Флавус подарил его Дисперсии! А Юрик зашифровал тебе послание «Ниа, Принсипалис обо всём узнал! Прощай!».
Ниа вытаращилась на Ди.
– Что я опять не так сказала?
– Ди, Юрик изобрёл барометр на моих глазах. Это его барометр, я уверена. Он трудился над ним столько, сколько я с ним знакома. Если этот барометр кто-то и украл, то, скорее всего, это был Флавус.
– Знаешь, Ниа, я, конечно, перед тобой очень виновата. Виновата не в том, что увидела, как Юрик ворует краску из Парка, и рассказала об этом. А в том, что ты не узнала об этом от меня. Вот за это прости меня ещё раз. Но Юрик неоднократно нарушал правила, воровал, хитрил и обманывал, а ты почему-то продолжаешь его выгораживать. И теперь уже это дошло до того, что ты готова и основателей курса, изобретателей, между прочим, и учёных, обвинять в краже идеи какого-то первокурсника? Ты сама понимаешь, как ты запуталась, и теперь тянешь меня за собой вниз? Давай так – я забываю о нашем разговоре, а ты не впутываешь меня больше в свои интриги.
Ди резко развернулась и пошла прочь. Ниа сверлила её спину сердитым взглядом, как вдруг чья-то рука опустилась ей на плечо. Это была старуха. Сегодня она опиралась на сухую кривую палку.
– Садись, – она палкой ткнула на пенёк. – Рассказывай!
Ниа от неожиданности похлопала глазами.
– Да тебе это не будет интересно.
– Милая моя, я слоняюсь без дела по Депрессии уже столько лет, что даже подгоревшая овсянка может занять мои мысли на целую неделю. Рассказывай.
– По Дисперсии, – поправила её Ниа, но старуха только хмыкнула. – Понимаешь, это только подозрения. И вот сейчас Ди, моя подруга…
– Я слышала ваш разговор, Ниа. Надеюсь, что только я. Никакая она тебе ни подруга. Я тебе так скажу – Ди не права, но хорошо, что она это признала.
– Она этого не признала! – обиженно воскликнула Ниа.
– Ну, как же? Ты говоришь, что врёт Флавус, она считает, что – нет. И ведь кто-то из вас в результате окажется прав. Раз Ди не на твоей стороне, значит, она поддерживает Флавуса. И это значит, что, если права – ты, то она уже признала, что не права.
– Ты что-то про это знаешь?
– Я много чего знаю, девочка. Слишком много. Но это не значит, что с этим необходимо что-либо делать.
– Понимаешь, у меня есть, то есть был друг Юрик. Он изобретатель. И он немного… хулиганил с помощью своих изобретений. По мелочи. Но это всё было на благо обществу. Например, он изобрёл точный барометр, предсказывающий с невероятной точностью, каким будет следующий Опасный День. А теперь этот барометр Флавус выдаёт за собственное изобретение. А Принсипалис его в этом поддерживает.
– Зачем? – удивилась старуха.
– Я не знаю. Я думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову – это, наверное, чтобы повысить свою репутацию.
– А этот Юрик, его аннигилировали из-за барометра?
– Нет из-за других хулиганств.
– Каких же?
– Например, он вынес из Парка тюбик с краской.
Старуха горько усмехнулась:
– Разве за это полагается такое тяжёлое наказание?
Ниа пожала плечами:
– Вот и я не знаю. Честно, не знаю.
– И почему же вы с подругой поссорились?
– Я хотела ей кое-что показать. Я это увидела здесь, в Парке. Думала, может, она мне поможет. А она… ну, ты сама всё слышала.
– Понятно, Ниа. А что же ты видела в Парке?
– Там за забором, – немного неуверенно начала Ниа, – куда я попала по ошибке, я видела странного дисперсианина. Ты не знаешь, кто живёт за тем зелёным забором? Вон в той стороне.
– Нет, к сожалению, нет. Но я знаю, что каждый день кто-то, живущий за тем забором, получает трёхразовое питание с нашей кухни. Так что это очень странный дисперсианин. А как это связано с твоим приятелем? Юриком?
– На стене в комнате у дисперсианина, живущего за забором, висел тот самый пропавший барометр. Тот, который Флавус выдаёт за своё изобретение, а…
– Я поняла, Ниа, а Юрик – за своё, – прервала её старуха, – действительно, странно. А, что же ты хочешь теперь сделать?
– Как, что? – искренне удивилась Ниа. – Узнать правду.
– Понимаю тебя, девочка. И поддерживаю.
Старуха попыталась встать, но даже с помощью палки, ей это давалось с огромным трудом. Ниа протянула ей руку. Но та брезгливо поморщилась:
– Сама, я сама. Пойду я, Ниа. Мне жаль, что так получилось и с Юриком, и с подругой. Ты теперь, получается, совсем одна?
Ниа неуверенно кивнула.
– Я тоже была такая, как ты. Прошло так много лет. А я до сих пор одинока. Зато при своём мнении осталась. Вот теперь даже с вами, чертями, стала искать общения. А, правильно ли это, молодой девчонке взять и променять друзей на одиночество, а, Ниа?
– Я не меняю друзей на одиночество. Я вывожу предателя на чистую воду. И, если мои друзья… то есть, если Ди со мной не согласна, – поправилась Ниа, – то мы просто не будем заниматься поиском правды вместе. Но я остаюсь и буду её подругой!
Старуха медленно и кряхтя двинулась по дорожке.
– Надеюсь, на Диверсии это получится. Потому что на Земле – это невозможно.
– На Дисперсии! – автоматически поправила её Ниа.
– Не-воз-мо-жно! – повторила старуха, – остаться и при своём мнении, и при друзьях.
Ниа вздохнула и немного неуверенно спросила:
– А ты куда сейчас идёшь? Со мной посмотреть на этот странный дом? Старуха рассмеялась, но вышло это как-то неестественно и даже, скорее, грустно.
– За рассольником, Ниа! Сегодня Бак нам помогает готовить рассольник, и с самого утра я уже мечтаю о предстоящем вкусовом наслаждении.
– Да уж, кажется, Баклажан был прав, выбирая свою тему для курсовой, – подумала Ниа и, махнув рукой старухе, направилась в сторону таинственного дома.
Она дошла до ворот и потянула за них. Ворота были заперты. Тогда Ниа решила, что пойдёт вдоль забора, чтобы отыскать ещё один вход или брешь в кустах. Через какое-то время она упёрлась в зелёную стеклянную стену, в которую плавно переходила ограда дома. Цвета были настолько похожими, что кусты практически сливались со стеклянной стеной. Получалось, что дом находился не в центре Парка, а прилегал к институту. Она попыталась посмотреть сквозь стекло, но, увы, оно оказалось не прозрачным. Не отчаиваясь, Ниа отправилась в противоположную сторону. Она вновь прошла мимо запертых ворот, а через некоторое время упёрлась в точно такую же стеклянную стену.
Теперь