Из маленького колечка телесного цвета, украшающего тонкий пальчик Харишши, срывается крохотная молния. Золотистая стрелка накаляется в воздухе и со странным звоном вонзается в надбровную дугу мертвеца. Тот резко опускает меч и делает шаг назад. На грубом, почти окаменелом лице все же можно различить недоумение. Рыцарь удивленно смотрит сначала на свои руки, потом на некромантку. Затем опять на руки и опять на девушку. Затем еще раз, и еще…
Харишша поднимает лицо и с не меньшим удивлением смотрит на рыцаря. Некоторое время они играют в безмолвные гляделки.
Мертвецы продолжают прибывать. Плот раскачивается словно резиновая уточка на поверхности работающего джакузи. Мне едва удается сдерживать врагов на подступах к центру плавсредства.
Эквитей совсем выдохся. Он стоит на одном колене и через силу отбивает выпад очередного рыцаря. Слимаус возвышается над королем и коротко тычет веслом в шею другому нападавшему.
Кто-то бьет меня локтем под ребра и я падаю к ногам некромантки. Девушка не реагирует - продолжат таращиться на заколдованного молнией мертвеца.
– Чего пялишься?!! - не сдерживаюсь я. - Хватай какой-нибудь кинжал и помогай.
Отбиваю удар и с глухой радостью перерубаю какому-то мертвяку бедро.
– Помогай! Иначе долго не продержимся!
– Помоги, - шепчет Харишша. Я удивляюсь, поскольку слова предназначены не мне, а тому высохшему трупу, который смотрит на свои руки и на некромантку так, словно бы впервые их увидел в своей загробной жизни.
Глаза едва не вылезают у меня из орбит.
Мертвец манерно, будто на приеме у городского Мэра, досточтимого смертоборотня Дамнтудеса, кланяется до земли. Вернее, предназначенный Харишше поклон завершается почти у самого бревна, из которых состоит наш плот. Проделав этот жест, рыцарь хватает двуручник и бросается в атаку.
Самое интересное, что нападает он не на нас, а на своих же посмертно боевых товарищей! Не ожидав такого поворота событий, другие мертвецы ошарашено раскрывают гнилые рты. Они даже не сопротивляются, когда двуручник побратима сносит им головы. Один за другим враги валятся в трясину. Брызги тухлой воды, кажется, навсегда повисли в воздухе - столько плесков и падений свершается в этот момент.
Приободренный таким поворотом событий, я призываю все свои возможности. И, конечно же, бросаюсь на подмогу неожиданному союзнику.
Рядом стонет Эквитей. Старику немало приходится страдать, чтобы держаться на уровне со мной. Но король еще тот крепкий орех. Упрямо встает и, опершись на мое плечо, орудует клинком. Подозреваю, если бы не я, - валяться монарху на плоту с рассеченной физиономией. Но вслух догадку не высказываю. Надо иметь совесть и уважать старость. Несмотря на то, что я буду старше Эквитея раз эдак в пять-шесть.
Мертвецы тем временем отходят от внезапного потрясения. Они уже вписали нашего мертвого помощника в ряды мерзких предателей и теперь активно теснят его поближе к болоту. Ни я, ни король, ни измученный звездочет не желаем придти ему на выручку. Потому бедный рыцарь гибнет. Его разрывают на мелкие кусочки. Воздух наполнен смрадом поднявшихся со дна ила и тины, вонью разложения и шелухой разодранной кожи.
– Еще кого-нибудь заколдуй! - кричу Харишше.
Она непонимающе смотрит на меня.
– Еще одного мертвеца! - объясняю, но все же не наблюдаю и гранка понимания в ее изящных раскосых глазах. - Сделай также, как и с этим.
Указываю подбородком на то место, где несколько мгновений назад еще сражался рыцарь. Теперь оно забито наступающими мертвяками и несколькими скользкими кусками истлевшего мяса.
– Это не я сделала, - едва не плача отвечает некромантка. - Это подсознательно… Какая-то магия от кольца. Кольцо мне мама подарила. Сказала, что оно будет хранить меня в безопасности от любого чудовища или человека… Сказала, чтобы я девственность хранила, и это кольцо берегла…
Всю эту тираду девушка рассказывает мне в спину. У меня нет времени выслушивать девичьи басни на тему заговоров и маминых заветов. Отмахиваюсь "Карателем" от полчища мертвецов и размышляю. Вот интересно, а как поведет себя это харишшино колечко, если к ней кто-нибудь за любовью полезет? Неужто подобным же образом молнией в глаз засветит? Не знаю. Желание попробовать огромное, но инстинкт самосохранения подсказывает другое. Впрочем, насколько помню, проблему девственности разрешил какой-то пришелец из Валибура. Тот, который девушке диплом подарил. Хотя… О! А ведь нет данных, что этот валибурец попал обратно домой. Вдруг его молнией - хвыц, и нету?… Спрошу на досуге.
Страшные удары отбрасывают нас с Эквитеем к плачущей Харишше. Она не старается приглушить рыдание. Ей можно - она не оперативница и не мужчина. Я бы и сам с удовольствием затянул бы "жалобную да слезливую песнь", как говорится в некоторых балладах про истерику. Но мне, хват-майору, руководителю серьезного боевого подразделения, это не к лицу.
– Мамочка, спаси… - сквозь слезы шепчет некромантка.
Отличное пожелание. Из разряда тех, если бы я сейчас бросился перед этими мертвецами на колени и спел бы хвалебную оду какому-нибудь богу из древнего пантеона. Мол, приди, боженька, грохни по мертвым рыцарям огненным молотом. А я тебе потом свечку на алтаре поставлю. Или даже две свечи, если всех мертвецов убьешь.
Тяжелый клинок ударяет Эквитея в плечо. Слышится хруст, но судя по звуку, ломается не кость, а трескает наплечник. Король воет от боли и отбрасывает нападающего ударом кулака в переносицу. Повторный хруст. Вот тут уж точно сломалось кое-что существенное.
– Сколько мы убили? - слабо спрашивает монарх. Он едва ворочает мечом и все больше наваливается на меня. Теперь мне приходится не только отбиваться самому, но и придерживать короля на ногах.
– Всего экземпляров сорок… - воздух горит в груди. Тяжело дышать, до боли. Сердце стучит как перегретый мотор. В животе бурлит горячая смесь из бойцовского рвения, ужаса перед смертью и сожаления. Подумать только, моя потенциально блестящая карьера закончится на каком-то гнилом болоте посреди малоизвестного варварского мира.
– Мало, - угрюмо суммирует Эквитей. - Неужели вот так и помрем?
Я не отвечаю. Пригибаюсь, пропускаю над головой чужую сталь и бью в ответ. Еще один полуживой труп валится под ноги с изрядной дыркой в груди.
У Слимауса отобрали весло и порубили инструмент в мелкую щепу. Парень стоит на коленях и трясет головой. Нет, молодец парень. Он не просит у врагов пощады - просто получил куском полена по голове. Над его шеей поднимается широкий клинок, зеленоватый от тины. Я с ужасом понимаю, что сейчас наш "звездный компас" умрет. А следом за ним и все мы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});