Читать интересную книгу Добрые предзнаменования - Нил Гейман

– Тогда тебе нужен мистер Шедвелл. Секундочку, посмотрю, здесь ли он.

Позже, когда он поближе познакомился с Мадам Трейси, Ньют[43]] узнал, что если бы он упомянул другую рекламу, в журнале, Мадам Трейси была бы доступна – для четко определенного дела и интимного массажа – каждый вечер, кроме четверга. Значит где-то существовало еще одно объявление. Когда, много позже, Ньют спросил, для чего это было сделано, она ответила одним словом: «Четверги». Наконец в не покрытых коврами коридорах раздались шаги, послышался глубокий кашель, и голос цвета старого плаща прогремел:

— Да?

– Я прочел вашу рекламу. «Присоединяйтесь к профессионалам». Я хочу узнать об этом чуть побольше.

– Да. Многие…, многие, захотят знать немного побольше, и многие, – голос выразительно понизился, а затем вновь резко зазвучал в полную силу, – многие НЕ ЗАХОТЯТ.

– О, – пискнул Ньютон.

– Как имя твое, парень?

– Ньютон. Ньютон Пульцифер.

«НАПОМИНАЕТ ЛУЧШИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НОСТРАДАМУСА»

– ЛЮЦИФЕР? Что говоришь ты? Ты Приспешник Тьмы, искуситель коварный из ямы, похотливые члены, текущие из Адских котлов с плотью, слуга искривленный и скользкий своих стигийских, адских господ.

– Пульцифер, – объяснил Ньютон. – С "П" начинается. Насчет остального не знаю, но мы из Саррея.

Голос с другой стороны трубки звучал смутно разочарованно.

– О. Да. Тогда, ладно. Пульцифер. Пульцифер. Возможно, видел я ранее имя сие?

– Не знаю, – отозвался Ньютон. – Мой дядя управляет магазином игрушек в Хаунслоу, – добавил он на всякий случай – вдруг что прояснит.

– Вот как? – проговорил Шедвелл.

Невозможно было определить, что у мистера Шедвелла за акцент. Он менялся, был Шедвелл то вроде из одного места, то совсем из иного. Вот – сумасшедший инструктор-сержант из Уэльса, вот – старик из Хай Кирка, увидевший, как кто-то что-то делает в воскресенье, вот, между ними – мрачный пастух из Дэйллэнда или мрачный скупец из Сомерсета. Неважно, как менялся его акцент; приятнее он не становился.

– Все ли зубы у тебя свои?

– О, да. Кроме пломб.

– И ты здоров?

– Полагаю, да, – заикаясь, ответил Ньют. – В смысле, вот почему я хотел присоединиться к дружине. Брайан Поттер из Бухгалтеров, присоединился к какой-то дружине, и теперь, после присоединения, он может почти сто раз отжаться. И он промаршировал перед Королевой-Матерью.

– Сколько сосков?

– Простите?

– Сосков, паренек, сосков, – повторил голос раздраженно. – Сколько у тебя сосков?

– Э. Два?

– Хорошо. А ножницы свои у тебя есть?

– Что?

– Ножницы! Ножницы! Ты не глух ли?

– Нет. Да. В смысле, у меня есть ножницы. Я не глух.

Какао почти полностью застыл. Внутри чашки рос зеленый налет.

На Азирафаиле теперь тоже лежал тонкий слой пыли.

Рядом с ним росла кипа записей. В «Прелестных и аккуратных пророчествах» была заложена куча импровизированных закладок, сделанных из полосок, оторванных от «Дейли Телеграф».

Азирафаил чуть шевельнулся и ущипнул себя за нос.

Он почти все понял.

Он разобрался, в чем дело.

Он никогда не встречал Агнес. Она явно была слишком умна. Обычно Небеса или Ад находили склонных к работе пророков и на одном и том же канале передавали в их мозг достаточно шума, чтобы предотвратить ненужную аккуратность. На самом деле, это редко было необходимо, обычно, пророки находили способы генерировать собственные помехи, чтобы защитить себя от тех картин, что бесконечно повторялись в их головах. У бедного старого Св.Иоанна, к примеру, были его грибы. У матери Шиптон – ее эль. У Нострадамуса – его коллекция интересных восточных яств. А у Св.Малахи – его перегонный куб.

Бедный старый Малахи. Славный был парень, как-то сидел здесь и галлюцинировал о будущих папах. Художник, конечно, совершенно скверный. Но мог бы быть истинным мыслителем, если бы не виски.

Мрачный конец. Иногда оставалось лишь надеяться, что высший план был хорошенько продуман.

Мысль. Что-то он должен был сделать. А, да. С контактом созвониться, разобраться с некоторыми вещами.

Он встал, потянулся и позвонил по телефону.

Потом подумал: «Почему бы и нет? Попробовать стоит».

Он вернулся к столу и пролистал свою кипу записей. Агнес действительно была хороша. И умна. Никого аккуратные пророчества не интересовали.

Держа в руке бумагу, он позвонил в «Справки Адресной Книги».

– Але? Добрый день. Будьте так добры. Да. Думаю, это будет номер в Тадфилде. Или Нижнем Тадфилде… а. Или, возможно, Нортоне, насчет точного адреса я не уверен. Да. Янг. Фамилия «Янг». Простите, инициалов не знаю. О. Ну, можете мне их всех дать? Благодарю.

На столе, карандаш сам себя поднял и стал яростно писать.

На третьем имени его пишущий кончик сломался.

– А, – сказал Азирафаил, его рот работал автоматически, пока его сознание внезапно взрывалось. – Думаю, это он. Благодарю. Вы так добры. Доброго вам дня.

Он повесил трубку почти благоговейно, несколько раз глубоко вздохнул и опять набрал номер. Последние три цифры стали для него небольшой проблемой, так у него дрожала рука.

Он послушал гудки. Потом ответил голос. Голос этот был средних лет, нельзя сказать, что недружелюбный – скорее, он дремал или чувствовал себя не идеально.

Голос этот сказал:

– Тадфилд Шесть двойная шесть.

Рука Азирафаила начала дрожать.

– Але? – проговорила трубка. – Але?

Азирафаил собрался.

– Извините, – ответил он. – Ошибся номером.

Он положил трубку на место.

Ньют не был глух. И ножницы у него были.

Теперь у него также была огромная куча газет.

Если бы он знал, что его служба в АОнВ будет состоять главным образом в употреблении одного на другом, частенько думал он, никогда бы он не присоединился.

Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл сделал для него список, который был прикреплен клейкой лентой к стене маленькой квартирки Шедвелла, расположенной над «Информационными Агентствами и Видеопрокатом Раджита». В списке было написано следующее:

Ведьмы.

Необъяснимые Феномены.

Феноменищи.

Феноменчики.

Другие вещи, ты отлично знаешь, что я имею в виду.

Ньют искал и то, и другое, и третье… Он вздохнул, взял другую газету, просмотрел первую страницу, открыл газету, проигнорировал страницу два (никогда там ничего не бывает), потом густо покраснел, проделывая обязательный подсчет сосков на странице три. Шедвелл на этом настоял.

– Сволочам этим хитрым доверять нельзя, – поучал он. – Они спокойно могут и открыто показаться, типа, нас вызывая.

Парочка в черных свитерах с высокими воротниками злобно глядела в камеру на странице девять. Она заявляла, что руководит крупнейшим ковеном в Саффрон Валдене и восстанавливает сексуальную потенцию с помощью маленьких и очень фаллических кукол. Газета предлагала десять кукол тем из читателей, которые готовы были написать рассказы «Наиболее Смутивший Меня Момент Импотенции». Ньют вырезал статью и вложил ее в папку с вырезками.

Послышались приглушенные удары по двери.

Ньют открыл ее; за ней стояла кипа газет.

– Берите, Рядовой Пульцифер, – пролаяла она и, шаркая, зашла в комнату. Газеты свалились на пол, открыв Сержанта Охотников за ведьмами Шедвелла, который болезненно кашлянул и вновь зажег свою потухшую сигарету.

– Ты за ним следи. Он один из них, – проговорил он.

– Кто, сэр?

– Рядовой, спокойно. Он. Коричневый маленький парень. Мистер так-называемый-Раджит. Его чуждые и ужасные искусства. Глаз рубиновый, раскосый как у маленького, желтого бога. Женщины, у коих слишком много рук. Ведьмы, все они.

– Однако, он бесплатно дает нам газеты, Сержант, – ответил на это Ньют. – И они не слишком старые.

– И вуду. Спорю, он занимается вуду. Приносит куриц в жертву этому Барону Субботе. Знаешь, высокий такой, в круглой, высокой шляпе. Людей из мертвых воскрешает, о да, и заставляет всех работать в День Воскресный. Вуду.

Шедвелл умозрительно фыркнул.

Ньют попытался представить домовладельца Шедвелла как жреца вуду. Конечно, в День Воскресный мистер Раджит работал. На самом деле, со своей полной тихой женой и полными веселыми детьми, он работал когда мог, не обращая внимания на календарь, прилежно удовлетворяя нужду района в таких вещах, как безалкогольные напитки, белый хлеб, табак, сладости, газеты, журналы, и такой вид порнографии (лежала она у него на верхних полках), что глаза Ньюта увлажнялись, когда он о ней просто думал. Худшее, что мистер Раджит мог сделать с курицей – ничего хуже нельзя представить – это продать ее после даты «Продать До».

– Но мистер Раджит из Бангладеш, или Индии, или откуда-то оттуда, – указал он. – Мне казалось, вуду пришло из Западных Индий.