не надо сцен! – раздраженно воскликнул Ковентри.
Ему достался свирепый взгляд: Эдвард мигом все понял, ведь у Ковентри в руке все еще было его письмо к Джин, и вдобавок юноша успел услышать последние слова своей возлюбленной.
– По какому такому праву ты прочел это, и кто позволил тебе вмешиваться в мои дела? – закипая, процедил Эдвард.
– Мисс Мьюр, – был ответ.
Ковентри отбросил письмо.
– И ты усугубляешь оскорбление тем, что велишь ей покинуть дом! – гневно выкрикнул Эдвард.
– Напротив, я умоляю ее остаться.
– Интересно зачем? Отвечай, черт возьми!
– Затем, что от нее много пользы; затем, что она здесь счастлива, и мне бы не хотелось, чтобы из-за твоего безрассудства эта девушка лишилась дома, в котором успела обжиться.
– Похвальная дальновидность пополам с заботливостью. Однако не утруждайся. Отныне я буду хлопотать и о счастье Джин, и о доме для нее.
– Дорогой мой мальчик, будь благоразумен. Ты затеял невозможное. Мисс Мьюр сама это понимает; она обратилась ко мне за советом, как лучше выйти из затруднительного положения, не беспокоя матушку. Я только что из Лондона – выхлопотал тебе назначение в полк, так что готовься к отъезду.
– А я не хочу уезжать. Месяц назад это было мое единственное желание, сейчас я ничего не приму от тебя. – Эдвард повернулся к брату спиной.
– Что за глупости! Ты должен покинуть дом. Все уже устроено, назад дороги нет. Тебе нужны перемены; служба в армии сделает тебя мужчиной. Мы, конечно, будем скучать, но в полку тебя ждет новая жизнь, и, поверь, военная служба лучше, чем тоскливое сидение дома с риском навлечь на себя неприятности.
– Вы уезжаете, Джин? – Эдвард не слушал брата – он склонялся над своей возлюбленной, которая продолжала всхлипывать у него на груди.
Мисс Мьюр не ответила. За нее это сделал Ковентри:
– Нет, она остается. Уехать должен ты.
– Значит, вы решили остаться? – с надеждой спросил Эдвард у мисс Мьюр.
– Я бы этого хотела, но…
Джин Мьюр запнулась и подняла глаза. Взгляд ее, скользнув по одному лицу, метнулся на другое, и она с решимостью добавила:
– Да, я должна уехать; неблагоразумно было бы оставаться в этом доме, даже когда его покинете вы.
Ни Эдвард, ни Джеральд не смогли бы объяснить, почему этот быстрый взгляд возымел такое действие. И все же каждым из братьев овладела неодолимая страсть доказать свое превосходство. Эдвард внезапно заподозрил, что его брат сам влюблен в мисс Мьюр и жаждет избавиться от соперника. Джеральду закралась мысль, что именно из-за него мисс Мьюр боится оставаться, и он вздумал продемонстрировать ей, что опасения беспочвенны. В равной степени чувствуя гнев, братья выказывали его по-разному: один из них словно взбеленился, другой стал холодно-язвителен.
– Вы правы, Джин, позвольте мне найти для вас более надежное пристанище, прежде чем я уеду в полк, – отчеканил Нед, его тон придавал каждому слову особый вес.
– А мне сдается, что здесь мисс Мьюр будет в полной безопасности, как только удалится главная и единственная угроза, – улыбаясь заявил Ковентри с незыблемым превосходством, усугубляя эффект от своих слов.
– Неужели? А по-моему, после моего отъезда в доме останется некто куда более коварный; это и бедняжка Люсия подтвердит.
– Я посоветовал бы тебе, Нед, тщательнее обдумывать свои слова, не то придется напомнить, что хозяин здесь я. Люсия здесь совершенно ни при чем, и будь добр, не впутывай ни ее, ни ее имя.
– Ты – хозяин дома, но я не слуга тебе. Ты не можешь мною командовать, не имеешь права ожидать от меня послушания или почтения, ибо не заслуживаешь ни того, ни другого. Джин, я тайно просил вас ехать со мной; теперь я прошу об этом открыто. Разделите мою судьбу. В присутствии брата я требую дать ответ!
Эдвард порывисто схватил мисс Мьюр за руку и с вызовом взглянул на Ковентри. Тот продолжал растягивать губы в улыбке, словно наблюдая за резвящимся младшим братишкой, но в глазах его уже промелькнула искра, и все лицо преобразилось от сдерживаемого бешенства, которое страшнее спонтанного проявления гнева. Мисс Мьюр выглядела испуганной; отшатнувшись от страстного юного обожателя, она подняла глаза на Ковентри, как бы желая, но не решаясь просить у него защиты.
– Говорите же! – выкрикнул Эдвард. – Не смотрите на моего брата! Ответьте прямо, от сердца – любите ли вы меня, смогли бы вы полюбить меня, Джин?
– Однажды я уже дала вам ответ. Зачем вы терзаете меня, зная, как тяжело, как больно мне будет ответить вам снова? – жалобно молвила мисс Мьюр, уклонившись от второй попытки Неда обнять ее и по-прежнему немо взывая к Ковентри.
– Вы всего лишь черкнули на бумаге пару строк, разве это ответ? Зато сейчас вы все для меня проясните, Джин. Я видел любовь в ваших глазах, улавливал ее в вашем голосе; стало быть, любовь живет в вашем сердце, просто вы боитесь это признать. Отбросьте страх; никто не разлучит нас. Ответьте мне, Джин, и пусть вашим ответом будет «Да».
Мисс Мьюр решительно отняла руку, еще на шаг приблизилась к Ковентри и заговорила медленно и отчетливо, даром что губы у бедняжки дрожали, а эффект, который могла возыметь речь, страшил ее саму.
– Хорошо, я отвечу вам, и отвечу прямо. Вы прочли любовь на моем лице… Любовь действительно живет в моем сердце, однако я не боюсь признать это. Жестокий, вы требуете правды; вот она: моя любовь – не к вам. Вы удовлетворены?
Отчаяние отразилось в глазах Эдварда. Он простер руку, моля о милосердии, но мисс Мьюр, вероятно, усмотрела в этом жесте агрессию и, боясь, что ее ударят, с жалобным криком прижалась к Ковентри. Рывок, перепуганное личико, спонтанное движение брата, который ощутил себя защитником, – все это было чересчур для Эдварда. В нем уже сцепились насмерть противоречивые чувства; обуянный слепой яростью, он схватил большие ножницы для обрезки, забытые садовником, и нанес бы своему брату роковой удар, если бы Джеральд не успел защититься, прикрывшись руками. Лезвие вонзилось в руку; вероятно, последовал бы второй удар, но мисс Мьюр с неожиданной отвагой и силой выбила ножницы и швырнула их в пруд, что был неподалеку. Джеральд осел на скамью, из раны текла кровь, а ее обилие говорило о том, что задета артерия. Эдвард стоял как громом пораженный; ярость иссякла, словно вся вылилась в удар, и теперь юношу захлестнули раскаяние и стыд. Джеральд поднял на него глаза, слабо улыбнулся и произнес без тени упрека или гнева:
– Не переживай, Нед. Прости меня и забудь обо всем. Подставь плечо и помоги