— Утром будем уходить, — прошептал Семен. — Шансов нет. Теперь только возвращаться.
— Согласен. — Ткаченко кивнул. — И хорошо бы свалить еще затемно… вот же гадство. Накрылся наш с вами поход, господа хорошие.
— То есть… как это? — едва ли не в голос спросил Лазарев. — Это… это почему накрылся? Неужели?..
— Тихо, наука, не голоси, — грубовато оборвал ученого Шелихов. — Их там четверо осталось, со стволами, в том числе и нашими. Нас трое, и на всех один ножик. Приборы твои, детекторы и прочее у них, и забрать все это невозможно. Молись, чтоб нам поутру уйти удалось от этих, блин, старателей. Или чтобы прямо сейчас пулю не съесть, когда они дружка своего найдут.
— Да уж… — Ткаченко вздохнул. — Ну, мусорщик зонный, ты даешь… подумалось мне, что кранты наступили, уже и жизнь перед глазами побежала. В общем, спасибо. Должен буду.
— Да, кстати, забери вот. — Шелихов, чтобы сменить уже назревающую тему, протянул нож капитану, но тот покачал головой.
— Оставь. Это теперь твой инструмент…
Капитан так ничего и не спросил, но Семен почувствовал невысказанный вопрос. И Лазарев притих… тоже небось думает, как это Серый, горе-сталкерок, мусорщик Зоны, в три секунды человека ножом кончил, мало того, ножик о куртку аккуратно так, спокойно вытер, словно не впервой ему. Да и самому как-то паршиво стало… думал, что все, вытравилось прошлое из души, задохнулось под пластами новой жизни, нового имени, Зоны той же самой. Даже перегорел в свое время, душу до дна выжгло, однако снова убил. Легко, и руки, словно вспомнив, ни разу не дрогнули, и на сердце все такая же привычная тишина, как после…
Шелихов с силой мотнул головой, отгоняя воспоминания. Проклятие. Ирония судьбы, не иначе — в Зоне точно такую же погонялу заработать, что и на Большой земле была. Серый. Только если сталкеры его тихим, неприметным считали, «никаким», то в прошлой жизни Серого почти никто не видел или не запоминал невыразительного, серого человека самого обычного вида. Даже если тот «работал» в толпе, и на результат его «труда» порой собирались поглазеть целые толпы. Были и очевидцы, были даже камеры мобильных телефонов, жадно глотающие очередной интернет-ролик, но Серый никогда не попадал в кадр и не запоминался прохожим. Он уходил всегда… и, когда настало время платить по всем счетам, он снова ушел, как он думал, насовсем. Прошлое, потоптавшись у бетонной стены с колючей проволокой и пулеметами на вышках, не решилось последовать за Семеном в Зону. А вместе с ним, прошлым, остался снаружи и тот, кто лично знал Серого, кто поручал задания и оплачивал услуги, посредник, который, конечно же, обязательно убрал бы пусть и хорошего, но все-таки слишком много видевшего и знавшего исполнителя…
Семена не искали. Вполне возможно, что никто и не догадывался даже, почему так внезапно и без следов исчез Серый. Может быть, его даже заочно похоронили — умный и изворотливый Кисляк, конечно же, нашел нужные слова в беседе с братьями по стае. А потом либо братушки в сказку не поверили, либо еще как старина Кисляк гробанулся, но дошли до Серого слухи с Большой земли. Хоть и не пользовался бывший посредник уважением среди своих коллег за грязные даже по меркам криминального мира методы, но фигурой все ж таки был заметной. Во всяком случае, новость эта дошла до бандитов Зоны, и Шелихов молча помянул Кисляка, подняв за упокой его темной души полстакана теплой водки. Какой бы сволочью тот ни был, но уговор держал крепко. Да, забирал он две трети всех денег за заказ. Да, не задумываясь, отказался бы от своего исполнителя, буде тот хоть немного бы, но «засветился». Да, на Сером лежали все заботы об оружии, съемных халупах с мало вменяемыми от вечной пьянки хозяевами, о том, как заметать следы, где жить и чем питаться. Но при этом Кисляк крепко держался своих правил: ни одна душа, кроме него, не знала о существовании Серого, хотя Семена знали многие. Никогда не обманывал он с деньгами. Не опасался Шелихов и подстав — Серый был слишком нужным для Кисляка человеком. Семен был уверен даже в том, что, когда истечет «срок годности», именно Кисляк уберет своего исполнителя. В спину, исподтишка, но сам, лично. У Серого, правда, на сей счет были совсем другие планы, и, почувствовав, что скоро финал, он исчез для всех, кроме одного человека. И до поры думал, что даже этот один человек начал забывать прошлое.
— Мусорщик Зоны, говоришь… — очень тихо, но так, чтобы Шелихов услышал, прошептал капитан. — Может, поделишься?
— Как-нибудь расскажу, — пообещал Семен. И с удивлением понял — расскажет. Все расскажет и этому «ботанику», и капитану, и черт с ним со всем. Пусть сдают на выходе, если хотят. В душе давно только страх и память, в которой, кроме гнили, ничего и нет.
— Добро, — с некоторым облегчением кивнул капитан. — Скажи-ка ты мне, Серый… а тот ствол, что я у тебя отобрал тогда, действительно неплохой был?
— Почти точно хорош, — улыбнулся Шелихов. — Качественно сделан, детали не простая штамповка, а фрезерованные — явно заказная пушка, не массовая. Конструкция крепкая, основные узлы с «калаша», удобный, прикладистый ствол, единственное — тяжеловат и балансировка не очень. Мне понравился…
— Ишь ты… — хмыкнул Ткаченко. — Ну, ладно… в общем, даже хорошо, что так с тобой вышло. Я думал, что совсем ты кислый товарищ и толку от тебя не будет. Извини, короче.
— Да, и спасибо вам… — тихонько проговорил Игорь.
— Не за что. Обращайтесь, — хмыкнул Серый. Интересный народ эти одержимые «ботаники»… сначала про экспедицию подумал, а потом только, что их убить могли. Жаль, кстати, будет, если и впрямь убьют. Шанс, что получится уйти, невелик. Разве что ночью, потихоньку, прощупывая каждый метр.
— Эй, Цыпа, твою-то мать! — гаркнул кто-то из бандитов в доме, громко скрипнула дверь. — Ну, чё валандаешься? Вот же ты, сука, маньяк, а… все никак не наиграешься, падлюка. Давай дуй, шеф спрашивают. Иди сюда, придурок! О-ох… ешь твою… Базлан! Базлан, блин! Тут это, Цыпу экспедиторы завалили, падлы…
Дверь с довольно громким хлопком закрылась, в доме притихли на несколько минут, после чего Шелихов услышал матерную ругань. Судя по обрывкам фраз, бандиты наседали на своего «шефа», обвиняя в «раздолбайстве» и смерти Цыпы, кто-то басил, что валить «гостей» нужно было на месте, а главарь злобно огрызался, кроя матом как свою шайку, так и сбежавших пленников.
— Эй, вы! С-суки! Я вас на лоскуты, падлы, порву!!! — надсадно заорал кто-то в окно. — Вы, падлы, молитесь, чтоб вас ночью косорылики сожрали, или сами, с-суки, вскройтесь, чтоб до утра не ждать!
Звякнуло осыпающееся стекло, загрохотала очередь — даже сквозь туман были видны пороховые вспышки. Бандит бил вслепую, высаживая в темноту весь магазин, — Семен даже не услышал щелчков пуль по стволам. Из дома, как и следовало ожидать, никто не вышел — шайка явно боялась тумана и того, что в нем водилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});